Он отступил и я проехала между двумя полицейскими машинами. Стоянку оборудовали на площадке, когда-то служившей для пожарной вышки и прихватив еще немного места у дороги. Со стороны обрыва создали насыпь, чтобы увеличить площадь стоянки и посыпали ее гравием. Где-то здесь будут принимать и утешать родственников, пока семейный центр помощи не оборудуют. По обе стороны дороги стояло множество людей и автомобилей: телефургоны с тарелками антенн на крышах, внедорожники, пикапы, грузовик для опасных грузов. Я воткнула свою «мазду» между "доджем дуранго" и "фордом бронко" на высокой стороне и, прихватив свой чемоданчик, поплелась дальше. Поднявшись на противоположную сторону площадки я увидела разборный стол у трейлера Красного Креста. Огромная кофеварка сверкала металлическим боком на солнце. Члены семей толпились вокруг нее, обнимая друг друга, кто-то плакал, кто-то напряженно молчал. Многие сжимали в руках пластиковые стаканчики. Некоторые говорили по телефону. Среди скорбящих, поглаживая плечи и пожимая руки, бродил священник. Я наблюдала, как он нагнулся, чтобы поговорить с пожилой женщиной. В этом согнутом положении, лысый и с носом крючком, он напоминал птиц-падальщиков, которых я видел на равнинах Восточной Африки. Какое несправедливое сравнение. Я вспомнила другого священника. Другую смерть. Как нерешительное сочувствие того человека, совершенно убило во мне надежду что бабуля поправится. Я вспоминала муки той бессменной вахты, и у меня сердце перевернулось от жалости к этим людям, собравшимся оплакать смерти своих близких. Журналисты, операторы, и звуковики толпились у низкой каменной стены в поисках лучшего вида для своего репортажа. Как и в 1999 при аварии самолета Swissair в Ков Пегги, Новая Шотландия, я уверена, живописные пейзажи, будут занимать важное место в каждой трансляции. Поправив на плече сумку, я направилась вниз по склону. Еще один гвардеец пропустил меня на тропу, которая была превращена за ночь в двухстороннюю гравийную дорогу. Сейчас это была уже широкая грунтовка ведущая прямо к месту крушения. Гравий хрустел под ногами, когда я шла через туннель свежесрезанных деревьев, запах сосны был подпорчен слабым запахом ранней стадии гниения. Трейлеры дезинфекторов преграждали вход на место аварии и рядом с ними был развернут аварийно-координационный центр. Я увидела знакомый фургон NTSB, со своей спутниковой антенной и генератором. Рядом стояли рефрижераторы и перед ними на земле лежали груды черных мешков. Временный морг соберет тела чтобы перевезти в основной морг. Тут и там были разбросаны экскаваторы, комбайны, самосвалы, пожарные и полицейские машины. Какой-то врач со скорой сказал мне что операция из фазы «поиск-спасение» перешла в фазу «поиск- собирание». Он сам дежурит здесь и помогает пострадавшим работникам. Люси Кроу стояла за ограждением и беседовала с Ларком Тайреллом. — Как дела? — спросила я. — Телефон не замолкает, — ответила она устало. — Вчера практически разрядился. Через ее плечо, я увидела поле обломков, где поиск проводили люди в масках и комбинезонах. Они шли ровными рядами, не поднимая глаз от земли. Иногда кто-то приседал, осматривал предмет, и отмечал место. За спиной команды пейзаж был усеян красными, синими и желтыми флажками, как цветными булавками на карте города. Другие люди в белых комбинезонах осматривали обломки самолета: фюзеляж, остатки крыльев и двигателя. Они фотографировали и наговаривали что-то на диктофон. Синие кепки выдавали в них работников NTSB. — Все здесь, — сказала я. — NTSB, ФБР, госдепартамент, FAA, ATF, бюро статистики. И, конечно же, генеральный директор. Если они получили письма, они здесь. — Это ничего, — произнес Ларк. — Дайте пару дней. Он оттянул резиновую перчатку и посмотрел на часы. — Большинство из DMORT сейчас на брифинге в передвижном морге, Темпи, так что тебе здесь делать нечего. Давай к ним. Я собралась поспорить, но он оборвал меня. — Мы вместе вернемся. Пока Ларк шел к дезинфекторам, Люси объясняла мне дорогу к передвижному моргу. Это было необязательно — я видела это место, пока сюда добиралась. — Пожарная часть Аларки в восьми милях дальше. В бывшей школе. Увидишь качели и горки рядом с машинами на площадке. Пока шли до стоянки он рассказал мне о последних событиях. Главным среди которых, был анонимный звонок о бомбе на борту, который получило ФБР. — Этот добропорядочный гражданин был настолько любезен, что сообщил эту новость в CNN. СМИ набросились на нее как свора собак на грудинку. — Сорок два погибших студента потянут на Пулитцеровскую премию. — Есть и другие плохие новости. Сорок два это приблизительная цифра. Оказывается, более пятидесяти забронировали билеты через университет. — Ты видел список пассажиров? — не удержалась я. — Он есть у них на брифинге. Я застыла. — Именно. Мы обложались. Пресса нас сожрет живьем. Тут мы разделились и поспешили каждый к своей машине. Где-то по дороге я въехала в зону приема и телефон ожил. Боясь потерять сигнал, я ударила по тормозам. Из-за помех голосовое сообщение было едва слышно: — Доктор Брэннан, это Хейли Грэм, соседка Кэти…Гм…Я прослушала ваши сообщения, думаю, четыре их было. И еще от отца Кэти. Он тоже звонил пару раз. Вобщем я услышала про аварию, и… — Стук — Ну, тут такое дело… Кэти уехала на выходные, и я не уверена что знаю, где она. Я знаю, Лия звонила пару раз в начале этой недели, так что я беспокоюсь, что, может быть, Кэти поехала к ней. Я уверена, что это глупо, но я думала, позвоню-ка и спрошу, может вы говорили с ней. Ну, что ж… — Еще стук — Я веду себя странновато, но мне было бы легче если бы я знала где Кэти. Ну, ладно. До свидания. Я набрала на автодозвоне номер Пита. Он все еще не разговаривал с нашей дочерью. Набрала Лию — она все еще не отвечала. В груди образовался ледяной ком. Какой-то пикап посигналил, чтобы я убралась с дороги. Я продолжила спуск вниз, молясь и боясь предстоящей встречи, точно зная какой будет мой первый вопрос. Глава 3 Одна из первых обязанностей DMORT при массовом бедствии это выдвижение морга как можно ближе к месту аварии. Чаще всего их оборудуют в офисах коронера и судебно-медицинского эксперта, больницах, моргах, похоронных бюро, ангарах, складах или в зданиях арсенала Национальной гвардии. Когда я подъехала к пожарной части Аларки, куда свозили тела с рейса 228, площадка перед зданием была уже забита машинами, и еще очередь машин стояла перед въездом. Я встала в эту очередь и, барабаня пальцами по рулю и постоянно оглядываясь, медленно продвигалась вперед. Задняя площадка была отведена для рефрижераторов, которые будут перевозить останки жертв. Я углядела двух женщин среднего возраста, закрывающих площадку непрозрачной пленкой — ограждение от фотографов—любителей и профессионалов, которые обязательно съедутся чтобы потревожить мертвых. Ветер рвал и крутил пленку у них в руках, пока они старались закрепить ее цепью. Наконец я добралась до охраны, показала свои документы и проехала на стоянку. Там уже десятки рабочих устанавливали столы, переносные рентгеновские и проявительные установки, компьютеры, генераторы и бойлеры. Ванные комнаты были вымыты и подвергнуты санитарной обработке, были построены уголки отдыха для персонала и переодевалки. Конференц-зал был создан в одном дальнем углу, а вычислительный и рентгеновский центры находились в другом. Брифинг был в самом разгаре, когда я вошла. В этой комнате, огороженной легкими стенами, в центре за переносными столиками сидели люди. Сверху на проводах свисали флуоресцентные лампы, придавая напряженным и бледным лицам голубой оттенок. Я проскользнула внутрь и села. Дознаватель из Национального комитета безопасности перевозок Магнус Джексон, заканчивал обзор работы оперативной команды. Главная ищейка, как его все называли, был жилист и строен, как доберман пинчер, с кожей почти такого же темного цвета. Он носил очки в проволочной оправе, его седеющие волосы были очень коротко острижены. Джексон рассказывал о командной работе NTSB. По очереди он представлял следственные группы: структуры, системы, электростанции, рабочих, пожарные и взрывотехники, метеорология, радарные данные и работники по сбору свидетельских показаний. Все эксперты были одеты в кепки и рубашки с логотипом NTSB большими желтыми буквами. Они просто вставали, и махнув рукой, после того как Джексон объявлял следующего, садились на место. И хотя я понимала, что эти люди в конце концов выяснят причину падения рейса 228, пустота в груди не уйдет, и будет мешать сконцентрироваться на чем-либо пока я не увижу список пассажиров. Очнулась я от вопроса: — Уже нашли «черный ящик» и речевой самописец? — Нет еще. Речевой самописец записывает радиопередачи и звуки в кабине, включая голоса пилотов и машинный шум. Рекордер полетных данных — «черный ящик», контролирует эксплуатационные режимы полета, такие как высота, скорость полёта, направление. Каждый сыграл бы важную роль в определении вероятной причины крушения. Когда Джексон закончил, встал специалист по семейным вопросам NTSB и рассказал о планировании оказания помощи семьям погибших в авиакатастрофе. Он пояснил, что NTSB будет связующим звеном между "Южными авиалиниями" и семьями жертв. Центр помощи семьям расположился в гостинице «Слип-Инн» в Брайсон-Сити, куда будет стекаться вся информация о пассажирах, факты, которые дадут члены семей, чтобы помочь идентифицировать останки своих детей. Я начала дрожать. Следующим встал Чарльз Ганновер. Одет он был поразительно обычно, как фармацевт и член клуба Лосей, а не президент региональной авиалинии. Руки у него дрожали, а лицо было пепельного цвета. У него дергался левый глаз и уголок рта, и когда подергивание происходило одновременно, половина лица сильно искажалась. Было в нем что-то мягкое и печальное, и, глядя на него, я удивлялась как это Кроу посчитала его агрессивным. Ганновер сообщил, что "Южные авиалинии" открыли бесплатную телефонную линию, по которой могут звонить люди. Телефоны установлены в Центре помощи семьям, и уже есть персонал для общения с членами семей которые уже здесь и чтобы установить контакт с теми кого здесь нет. Все это делается для психологической помощи. Мое возбуждение росло по мере продолжения брифинга. Я уже все это слышала раньше, и все что я хотела сейчас, так это увидеть список пассажиров. Представитель Федерального агентства по управлению в чрезвычайных ситуациях обсуждал коммуникации. Штаб NTSB, центр управления на месте крушения, и морг были теперь на связи, и Федеральное агентство по чрезвычайным обстоятельствам поможет NTSB в распространении информации. Эрл Блисс говорил о DMORT. Он был высоким, угловатым человеком с тонкими гладко зачесанными назад каштановыми волосами и строгим пробором посередине. Еще в школьные годы он устроился на подработку в морг по выходным. И через десять лет у него уже было свое похоронное бюро. Свое имя, Эрл,[10] он получил за свое преждевременное рождение, и все свои 49 лет прожил в Нешвиле, штат Теннесси. Когда не был занят на разного рода массовых авариях, любил галстуки- шнурки и играл на банджо в группе кантри-энд-вестерн. Эрл напомнил представителям других агентств, что каждая команда DMORT была составлена из частных лиц с особой специализацией, включая патологов, антропологов, дантистов, специалистов по отпечаткам пальцев, распорядителей похорон, техперсонал медицинской документации и стенографов, рентгенологов, психотерапевтов, а также из службу безопасности, администраторов, обслуживающий персонал. Одна из десяти региональных команд DMORT была активизирована по требованию местных чиновников из Комитета стихийных бедствий, авиакатастроф и других несчастных случаев на транспорте, пожаров, бомбежек, террористических атак и случаев массового убийства/самоубийства. Эрл напомнил о последних активизациях: бомбежка в Оклахоме, федеральное здание Мюррей в 1995 году; крушение поезда Amtrak, Бурбонне, Иллинойс, 1999; крушения региональных самолетов, Куинси, Иллинойс, 1996 и Монро, Мичиган, 1997; рейс 801 "Корейских авиалиний", Гуам, 1997; египетский авиарейс 990, Род-Айленд, 1999; рейс 261 "Авиалинии Аляски", Калифорния, 2000. Я слушала как Эрл описывал систему работы в передвижном морге и объяснял как там будут работать с останками. Все жертвы и личные вещи будут помечены, закодированы, сфотографированы, и проведены через рентген в секции идентификации останков. Будут созданы отдельные пакеты для каждой жертвы, на них также будут заведены информационные файлы. Трупы, части тела, и ткань будут пересланы к секции сбора посмертных данных для вскрытия и анализов, включая антропологический анализ, зубную идентификацию и экспертизу по отпечаткам пальцев. Все посмертные результаты будут занесены в компьютер в секции идентификации. Так же там будут собираться данные от членов семей, и впоследствии прижизненные и посмертные данные будут сравниваться. Для последующих анализов останки будут направляться в хранилище. Последним получил слово Ларк Тайрелл. Судмед-эксперт поблагодарил Эрла, глубоко вздохнул и оглядел комнату: — Дамы и господа, здесь у нас много горюющих родственников, ищущих душевное спокойствие. Магнус и его парни помогут им выяснить что сорвало этот самолет с неба. Мы тоже поспособствуем этому процессу, но наша главная работа это идентификация жертв. Наличие чего-то, что можно похоронить ускоряет душевное исцеление и мы из кожи вон вылезем, но каждой семье поможем. Я вспомнила свою поездку через лес, и поняла что гробов будет много. В ближайшие недели DMORT, местные и государственный персонал будут работать сверхурочно, чтобы идентифицировать каждый шматок ткани, связанной с катастрофой. Отпечатки пальцев, зубные и медицинские карточки, ДНК, татуировки, и семейные фотографии будут чуть ли не основными источниками информации, и антропологи команды будут глубоко вовлечены в процесс удостоверения личности. Несмотря на наши максимальные усилия, некоторым достанется не гроб, а лишь небольшая коробка: оторванная конечность, обугленный осколок коренного зуба, черепной фрагмент. Во многих случаях, то что отправится домой будет весить только граммы. Тем временем Ларк продолжал: — Как только обработка места завершится, все останки будут принесены из временного морга сюда. Мы ожидаем транспортировки уже через несколько часов. Именно тогда для нас начнется реальная работа. Вы все знаете как работать, так что у меня только несколько напоминаний, и тогда я замолчу. — И это будет первым.