Сова беззвучно подняла винтовку к плечу и направила на людей внизу. – Нет, Сова! – тихонько пролепетал Руслан. – А как же я? Они же должны рассказать обо мне… – Они не знают, мальчик, – сухо оборвал его Константин. – Единственный, кто может знать, – Кизляк. Это мне сказал Черноморов во время рейда по окрестностям, когда погиб ее отец. Сказал, что старый хрыч как-то там экспериментировал над детьми. Вот только злобные детишки его угрохали пару месяцев назад. Так ведь? Руслан сник, а Спасский махнул рукой. – Стреляй уж! Когда все закончится, всегда можно покопаться в архивах «Приюта» и узнать, кто, что и когда. И Софья послушалась. Ей уже осточертело, что месть приходится откладывать, а тут… она видит через оптический прицел людей, которые косвенно участвовали в смерти отца. В любом случае все закончится здесь, и если эта тварь хочет, чтобы она уничтожила еще парочку главарей бандитов, то почему бы и нет? Это же только на пользу. Чем меньше бандитов, тем меньше проблем. – Вот умничка! – обрадовался рядом лжемайор. – Ты мне нравишься все больше… Макаренко не слушала, она сосредоточилась на себе. Дыхание стало ровным, сердце билось спокойно. В стекле маячили две фигурки, такие близкие, такие родные. Сова почти полюбила их, запечатлела в голове каждую ворсинку на одежде, каждый волос в бороде и капельки влаги на лацканах. Любовно прошлась по белоснежному инею на шапке и плавно нажала спусковой крючок. Удовлетворенно отметив облачко крови в прицел, Макаренко сразу же перевела ствол на следующую жертву. На лице отца Григория отразилось недоумение. Он не понимал, почему атаман упал, осознание случившегося пришло слишком поздно. Сова выстрелила второй раз. Девушка выдохнула, опуская оружие, и услышала довольное восклицание лжемайора: – Так тебе, Гриша! Вот он – момент. Тот самый, которого Макаренко ждала, пока будущий глава нефтяников разглагольствовал. Сова развернулась, пропустила мимо ушей поздравления Спасского, перенесла вес тела на левую ногу, отбросила СВДС и, пока она падала, ударила с разворота тяжелым ботинком в лицо Гвоздю. Руслан продолжал яростно брыкаться. Это он виноват! Он в очередной раз подвел Сову – настоял на столь раннем выходе! Опять! Только сейчас мальчик плакать не стал. Хотя он не видел выхода, все же пытался вырваться из стального захвата бородача, но пока не получалось. А когда Софья ударила ногой Гвоздя, Руслан еле успел пригнуться и почти тотчас почувствовал, как разжимаются руки мужика. – Беги! – крикнула Макаренко, и Руслан, словно слепой котенок, заработал руками и ногами, стараясь от чего-нибудь оттолкнуться, лишь бы убраться подальше от мучителей. В это время Денис Гвоздев схватился за разбитый нос, из которого хлынула кровь. Ему и дела теперь не было до мальчишки. Здоровый мужик от удара в лицо потерял ориентацию в пространстве, а от боли – зрение, и с закрытыми глазами пятился, пытаясь отойти подальше от молниеносной и причиняющей боль девушки. А она не ждала, наносила удар за ударом, пока огромный мужик не рухнул на обледенелую крышу, и уже хотела прыгнуть сверху, как вдруг ее остановил удар сбоку. Макаренко отбросило, и женщина еле удержала равновесие на покрытой льдом площадке. Она широко расставила ноги и удивленно посмотрела на лжемайора. А тот, не торопясь, обошел Гвоздя и направился к Софье. – Неужели ты подумала, что только форма помогла мне сразить твоего отца? – Спасский вновь криво усмехнулся. – Да, я не военный, но боевые искусства изучал с детства. Нам во Владивостоке было проще – учителей из соседних стран предостаточно. Всякого нахватался, так что, дорогая, ты прекращай это. Или, даю гарантию, махаться тебе придется со мной. А ты уверена, что готова к этому? – Уходи! – крикнула Сова мальчику, отбежавшему к спуску с крыши. – Слышишь? Но Руслан не шевелился. Он во все глаза уставился на девушку и мужчину, сближавшихся на крыше в свете утреннего солнца. Он чувствовал свою вину, поэтому не уходил, но не знал, чем помочь, семенил в нетерпении ногами и сжимал в отчаянии кулаки. О «ПМ», который Макаренко сунула перед походом мальчику в руки, Руслан забыл. Пистолет затерялся где-то в складках грязной, поношенной куртки. А меж тем перед мальчиком разыгрывалось настоящее сражение, какого Руслан никогда не видел. Раньше он и слыхом не слыхивал, что человек может так быстро двигаться и так отчаянно драться. Озимов точно не мог. И дело было не в том, что не смог бы научиться, а в том, что научить было некому. Мальчишка никогда раньше не знал людей, способных на такое… Какое – объяснить бы у Руслана тоже не получилось. Макаренко со Спасским словно летали над крышей, настолько плавно шаги переходили в прыжки, удары ногами, руками, за которыми тянулось остальное тело, и движение заканчивалось эффективным кувырком или сальто. А порой казалось, что они и вовсе не касаются крыши. Лжемайор наносил молниеносные удары, а Макаренко в невероятном прыжке отскакивала и делала подряд несколько сальто назад, отчего удары Спасского всякий раз уходили в никуда. Или мужчина и женщина сшибались – другого слова пацан не мог подобрать – и долго махали ногами и руками, всякий раз отбивая удары друг друга. Вот вроде бьет Сова, а через секунду уже ставит локоть и отражает удар Спасского, в следующую секунду наносит удар ногой в грудь мужчины, который он блокирует руками, затем тут же – второй ногой в пах, но лжемайор успевает подставить голень. Затем Спасский переходит к ударам. Разгибает согнутую ранее коленку, и нога летит вверх, точно в голову девушки, но Софья уже отвела ее назад рукой, и тут же ей приходится отбивать вторую ногу, которой мужчина бьет с разворота. Сова вновь нагибается, и нога проносится в считаных сантиметрах над ее носом. Девушка резко перекатывается назад и делает подсечку ногой, но Спасский прыгает и пытается достать Макаренко ногой снизу вверх. Она вновь перекатывается и удачно захватывает ногу лжемайора в тиски своих ног, переворачивается всем телом, и ее ноги кидают Спасского на ледяную крышу. Девушка тут же подскакивает в воздух – и как ей это удалось? – и пытается локтем ударить мужчину по голове. Он выставляет перед собой руки, и девушка всей массой падает на них. Спасский пинает ее, она откатывается назад, подальше от противника, который за это время успевает встать и пытается достать ее ударами ног. Но она отрывается на достаточное расстояние, ловко встает после череды кувырков и встречает догнавшего ее Константина серией ударов стоя. И начинается новый раунд обмена ударами. Руслану казалось, что это будет продолжаться бесконечно и бойцы протанцуют на крыше весь день, несмотря на лед. Так бы оно и случилось, не вмешайся Денис Гвоздев. Озимов радостно воскликнул, когда Спасский пропустил очень ощутимый удар в лицо и отступил, защищаясь и пытаясь прийти в себя. Но тут зашевелился бородач, которого Софья вырубила в самом начале. Мальчик обеспокоенно прижал руку к лицу, понимая, что Макаренко бьется с Константином спиной к поверженному Гвоздю и не видит, что тот встает. А бородач быстро поднялся и, держась за разбитый нос, с которого на крышу все еще капала кровь, стал озираться в поисках обидчицы. Наконец, увидев девушку, он буркнул: – Убью! – и шагнул к оброненной СВДС. – Что же делать? Что же делать? Сова, сзади! – крикнул Руслан, но понял, что Макаренко не может обернуться, не подставив себя под удар Спасского. Она, конечно, пыталась, но лжемайор вдруг ринулся в наступление и наносил удары специально таким образом, чтобы девушке стало невозможно оглянуться. А сзади Гвоздь поднял винтовку и уже наводил на Сову, когда Руслан бросился на бородача. Что мог сделать двенадцатилетний мальчик против здоровенного мужика? Только повиснуть всем телом на винтовке, рискуя нарваться на пулю, ведь он совершенно забыл о пистолете Совы в кармане. Но Руслан не чувствовал страха. Это странное слово вообще не значилось в лексиконе мальчика. Как когда-то он пошел против Черномора, так и сейчас он спокойно прыгнул на Гвоздя и зацепился руками за поднятую СВДС, а потом обвил ногами. Денис не ожидал такого подвоха и зарычал от ярости. Его лицо скривилось от злости, а кровь, размазанная по нему, придавала Гвоздю сходство с пещерным человеком, по которому прошелся мамонт, и, возможно, не один. Поднять оружие с повисшим на нем мальчиком и тем более направить на ненавистную девушку никак не получалось. Поэтому мужчина мотал им, как дубинкой, из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть Руслана, и что-то вдруг хрустнуло в надежном механизме снайперской винтовки, ведь оружие не предназначено для использования в качестве качелей. СВДС переломилась пополам, и Озимов заскользил по льду прочь от места драки с частью винтовки в руках. А Гвоздь в ярости отбросил остатки оружия прочь и кинулся на отступающую к нему спиной Софью. – Сова! – заорал мальчик и попытался зацепиться за лед руками, но они скользили, и Руслан проехался на спине почти до подъездной надстройки. Он уже ничего не мог сделать. Но Макаренко вывернулась. Она удачно, с ноги, заехала Спасскому по лицу, отчего тот упал, а сама развернулась и встретила разъяренного Гвоздя ударами по корпусу. Бородач начал отступать, пытаясь защититься от быстрых и точных ударов девушки. Но он оказался таким медленным, что даже мальчик невольно покачал головой. Гвоздь под ударами Макаренко быстро отступал к краю крыши, а в это время Спасский встал на ноги и побежал к дерущимся. Руслан вновь крикнул: – Сова! Сзади! – и смотрел, как девушка оборачивается. В следующее мгновение время стало жутко медленным, и мальчику показалось, что люди на краю крыши замерли… Макаренко думала, что последним ударом остановила Гвоздя и он начал переваливаться через край крыши, чтобы упасть вниз и больше не мешать девушке, но бородач яростно извернулся и в последнем рывке ухватился за ее куртку. – Нет! – прошептал Руслан в отчаянии, а Спасский, уже не торопясь, пошел к краю крыши, через который перевалились Денис с Совой. Но не дошел, мужчину вдруг осенило, что о девушке уже не стоит беспокоиться, а вот мальчишка… Он быстро повернулся к Озимову и приказал: – Стоять на месте! Руслан ощутил на щеках слезы, которых так не любил. На холодном воздухе они огнем обожгли кожу. Мальчик и не думал слушаться лжемайора. Он сильно-сильно зажмурился, потом открыл глаза и яростно заорал, показав Спасскому неприличный жест. – Ах ты, мерзота! – рявкнул тот и сорвался с места. Мужчина на бегу подобрал «Кедр-Б», оброненный Совой, и начал стрелять, но Руслан уже юркнул в подъезд, и пули защелкали по кирпичу и ржавой металлической двери, давно потерявшей окрас. Мальчик бежал, перескакивая через две ступеньки, и слышал мат лжемайора и его тяжелые шаги по бетонной лестнице. Топот усиливался – Спасский явно догонял, но Руслан и не думал останавливаться. В кармане он вдруг обнаружил «ПМ» Совы, которым девушка вооружила мальчика перед вылазкой, и зарыдал, слезы хлынули из глаз потоком. Пистолет мог помочь! Мальчик мог выстрелить в бородача, который утащил за собой девушку, как недавно выстрелил в Черноморова! Руслан мог изменить всю ситуацию на крыше, но не сделал этого! Дырявая башка! А теперь Сова упала вниз! Она наверняка разбилась насмерть, ведь это девятиэтажный дом! С такой высоты никто не упадет без последствий! Это точно… Но в смерть Макаренко не верилось… Руслан раз за разом мотал головой и яростно шептал: – Нет! Нет! Только не она! Внизу Озимов с силой толкнул ржавую железную дверь подъезда и выбежал на улицу, где попал прямо в руки успевших прибежать после выстрелов девушки охранников атамана. Какой-то мужик, шедший первым, успел схватить мальчика за руку, вывернуть и крепко прижать Руслана к себе. Тут же раздался выстрел, и наглец упал, а несчастный пацан побежал через улицу, стараясь увильнуть от пытавшихся его схватить мужиков. В это время из здания выбежал Спасский и, увидев, как семь вооруженных жлобов не могут поймать мальчишку, заорал: – Огонь! Стреляйте! Стреляйте! – Константин остановился рядом с начальником охраны – Федором Ковылем. – Что-то пошло не так, майор? – поинтересовался Ковыль, мотнув головой вверх. Мужики открыли беспорядочный огонь по убегающему Руслану, и Спасский сузившимися от злости глазами следил за маленьким негодником, пока тот не скрылся за забором на той стороне улицы. Потом мужчина повернулся к Федору. – Все путем, – сказал он. – Как атаман? Я успел спасти его? – Увы, – показательно печально покачал головой начальник охраны. – И Арушуков, и отец Григорий погибли. Снайпер успел сделать свое дело. – Полагаю, – кивнул Спасский, – теперь я тут отдаю приказы? – Если докажешь, что не ты стрелял по Арушукову, – пожал плечами Ковыль, потом вызывающе посмотрел на майора – для начальника охраны и остальных нефтяников Спасский все еще оставался майором. – Отправь за мальчишкой пару мужиков и пойдем со мной, – Константин указал рукой за угол дома, куда предположительно упали Гвоздь с Совой. – Я покажу тебе снайпера! Федор несколько долгих секунд молчал, оценивая слова Спасского, а потом махнул рукой двум крайним мужикам. – Михайлов! Орешко! Дуйте за мальчишкой! Нам важно поймать его и допросить! Очень интересно, что этот гад скажет! – Ковыль пристально смотрел в светлые глаза Константина, но на лице того не дрогнул ни один мускул. Спасский лишь еще раз кивнул, приглашая Федора последовать за доказательствами своей невиновности в смерти атамана. И надо признать, они у него были… Глава 13. Непорядок К ночи грозные черные тучи разошлись и выглянули яркие, надменные звезды. Они свысока молчаливо наблюдали за маленькой точкой, быстро мчащейся по Ярославскому тракту в направлении областного центра. В обступившей двух детей на снегоходе темноте прятались развалины деревенек и поселков, изредка мелькая в свете фар то скособоченным, покинутым деревянным домом, то одинокой посеревшей пятиэтажкой. Ни огонька на всем пути следования, ни человека, ни твари. Лютый холод спустился с почерневших небес и разогнал всех по норам и схронам, по иллюзорным убежищам, которые вроде укрывали людей, но гарантии защиты от смерти не давали. В этом мире ничто не гарантировало жизни. И лишь одинокая движущаяся точка свидетельствовала, что не все так плохо и заморили не всех. Еще есть жизнь в ярославских пустошах, и она потихоньку развивается, вместо того чтобы исчезнуть окончательно. Ю гнала, не останавливаясь, целый день. Вернее, пару часов езды – столько на самом деле было до Ярославля – пришлось разбить одной затяжной остановкой. Стадо диких кабанов мигрировало на юг. Конечно, эти дикие свиньи и сами по себе представляли немалую опасность для путешественников, учитывая наличие мощных бивней и копыт, но была угроза много сильней. Пастухи! Подобные многочисленные стада всегда сопровождали волкодавы – огромные черные псы, когда-то выведенные человеком для пастбищ. Прошло немного времени, и боевые вирусы, выпущенные когда-то врагом, а может, и своими учеными, привнесли в их генотип новые качества. И без того умные собаки обзавелись зачатками интеллекта, стали много больше и сильней и навсегда забыли человека. Они теперь ревностно охраняли свои стада. Кто-то – кабаньи, кто-то – коровьи, а кто-то иногда гонял и оленьи. В любом случае человеку попадаться на пути стада было опасно, и охотники с рыбаками это знали, впитывая от родителей информацию почти с пеленок. Как только стадо прошло, Ю вновь пустила снегоход вперед, поторапливая машину, но доехать до города засветло они не успели. Ю остановила транспорт, когда свет фары выхватил из темноты проржавевшую табличку с надписью «Ярославль». – Ну? – повернулась девочка к Виту. – Есть идеи, где может быть твой новый братец? Сначала парень пожал плечами. Он совершенно не представлял ни как тот выглядит, ни чем занимается, ни где находится. Потом неуверенно предположил: – Наверное, где-то рядом с нефтяниками? Если кто и живет в городе, то наверняка тянется к людям. Тут только Орден может защитить, но… я ни разу здесь не был, ведь о встречах договаривался посредник, и всегда вне города. – Я была, – сказала Ю и добавила: – С отцом напросилась года два назад, когда он на переговоры сюда приезжал. – Переговоры с нефтяниками? – удивился Вит. – О чем? – Ну, сам же говоришь, что они тут самые сильные, да и у них есть сырая нефть, бензин, газ, сопутствующие продукты. У отца была мысль объединиться с ними, но… нефтяники ему не понравились. Когда ты имеешь больше, чем остальные, это портит тебя. Так и их. Они наглые, высокомерные, злые и опасные. Черное золото изменило их. Бандиты, одним словом. Тогда отец навсегда зарекся от любых союзов с этими людьми. Но местность я помню. Там где-то несколько девятиэтажек есть. С них обзор хороший на вокзал, где эти бандиты окопались. Может, залезем на здание и с утра посмотрим, что к чему? А то лезть прямо в пекло не очень хочется. Ни ты, ни я не знаем их, чтобы сразу дружбу водить. – Это точно, – протянул Вит. Он вспомнил Спасса и мужиков, и мальчика передернуло. Они Соколову совсем не понравились, не будь у них с братом нужда в мазуте, никогда бы не имел с ними дела. – Давай по-твоему. Мне тоже неохота лезть на рожон. Да и не знаем мы точно, с ними брат или где еще… – Так и сделаем, – согласилась Ю, и снегоход заскользил по дороге, разрезая темноту разрушенного города фарой. Свет прожекторов был заметен издалека, поэтому дети остановились задолго до железнодорожной станции, на которой окопались нефтяники, спрятали снегоход в каком-то магазине и оставшийся путь до намеченной девятиэтажки прошли пешком. К тому времени, как зашли внутрь здания, оба продрогли и ужасно устали – все-таки утренняя битва с зелеными давала о себе знать. Еле волоча от усталости ноги, дети забрались на верхний этаж, нашли более-менее сносную квартиру и расположились в тесной ванной комнате, где еще уцелела дверь. Быстро разложили старые спальники – Ю в ванне, а Вит на полу рядом – и вскоре провалились в беспокойный сон. Где-то на западе, атакованный стаей зверей, приходил в себя Ледяной город, а в небольшом по меркам города кунге маленький мальчик, брат Вита, ожидал помощи. Справятся ли дети? Найдут ли нового братика? Приведут ли помощь вовремя? Сможет ли Вовк продержаться? Эти вопросы недолго волновали Вита, измученное сознание отключилось, а потом вдруг ребенок увидел сон. Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп, шлеп-шлеп.