«Монти… наверное, ему показалось тесновато в кузове…» Мысли Кертиса путались. Двигатель зарокотал, выхлопная труба выстрелила, и пикап сорвался с места. Лицо Кертиса страшно болело. Он чувствовал, как веки распухают. С горлом было что-то не так: он сглотнул, и его тут же захлестнула волна обжигающей боли. Кертис вновь потерял сознание и очнулся как раз вовремя, чтобы услышать боевой вопль Монти, взорвавший тишину туманной ночи. Монти улюлюкал, точно воин варварского племени, ставшего на тропу войны со всеми неграми. «Убийство ради убийства… – размышлял Кертис. – Наверное, до утра я не доживу… Они забьют меня до смерти или повесят на суку… А что же будет с Люденмером, Ниллой и Маленьким Джеком? – Он попытался приподнять голову, но та оказалась неподъемной. – А что, если попробовать заговорить с Монти? Но можно ли успокоить взбесившееся животное простым человеческим „пожалуйста“?» Кертис открыл рот, напряг связки, однако горло снова обожгло, как огнем. Вместо слов вырвался едва различимый стон. «Кажется, после того удара коленкой я уже никогда не заговорю», – почувствовав соленый вкус крови во рту, подумал Кертис. Сквозь туман, застилавший сознание, юноша слышал веселый смех Хлыща и Фидо. Они ликовали так, будто ехали на самую грандиозную вечеринку в своей жизни. Вдруг взревевший двигатель заглушил голоса, а ветер подхватил и развеял их в ночи. – Они все еще преследуют нас. Нилла остановилась и обернулась. Брат был прав: между деревьев, разрезая тьму, мелькали лучи света. «Мне кажется или они подобрались ближе?» – тревожно подумала девочка. – Не успокоятся, пока не схватят нас, – сказал Маленький Джек. Эту холодную рассудительность Нилла не раз слышала в голосе их отца. «Ну до чего чумазый! Весь в грязи! В крови! Глаза запали! Это какой-то маленький дикарь, а не восьмилетний мальчик», – сокрушалась Нилла, разглядывая брата в свете масляной лампы. – Ты похож на чудище! Ну и умора! – воскликнула она, пытаясь хоть как-то подбодрить малыша. – Ага, обхохочешься, – ответил Джек и добавил: – А у тебя все волосы в дерьме аллигаторов! Обменявшись колкостями, оба вдруг поняли, что препираться совсем не время и не место. – Кстати, аллигаторов в этих краях не водится, – заметила Нилла, прикидывая, что делать дальше. Посветив лампой вокруг, она огляделась, и в груди поднялась волна страха: конца и края не было видно этой непролазной грязи и этим непроходимым зарослям низкого колючего кустарника, карликовых пальм и чахлых сосен. Из-за постоянных ветров, задувавших с черневшего справа озера Пончартрейн, вершины сосен со временем приняли самые невероятные, причудливые и даже зловещие формы. А похитители между тем приближались. «Джек прав, – размышляла Нилла, – они не успокоятся, пока не схватят нас. Мистера Хартли, должно быть, уже убили». – Пойдем, – сказал Маленький Джек. – Может, затушим лампу? Так они нас не найдут. – Если мы погасим лампу – точно переломаем ноги в этой темноте, и тогда… Даже думать не хочу, что случится тогда, – ответила Нилла. «Да уж, наткнуться на змеиное гнездо или повстречать дикого кабана, которые, как утверждал отец, обитали в лесах у озера, ничем не лучше, чем попасться в лапы преступников. Может, нам пойти в сторону от озера? Налево? – прикинула девочка. – Налево, если я не ошибаюсь, будет юг или юго-восток. Попробуем двигаться в том направлении и, возможно, набредем на дорогу. Если она, конечно же, там вообще есть». Последние десять минут Ниллу тревожили не похитители, преследовавшие их по пятам, а отец и Кертис. – Пошли уже! – поторопил сестру Маленький Джек. Она кивнула, но прежде чем двинуться с места, попробовала успокоиться и вызвать своего слышащего: :Кертис?: Ничего. Нилла не чувствовала Кертиса. Не было того самого потрескивания, напоминавшего мамины граммофонные пластинки. Она не могла понять, слышит ее Кертис или нет. «А вдруг они с папой ранены? – ужаснулась про себя девочка. – Или мертвы!» И позвала еще раз: :Кертис, пожалуйста. Отзовись.: Но в ответ слышался лишь монотонный стрекот ночных насекомых, потихоньку оживавших после дождя. Кертис молчал. Нилла оглянулась, и последние сомнения отпали: преступники буквально наступали им на пятки. «Надеюсь, что передвигаться в ботинках по этой грязище им сложнее, чем нам», – подумала Нилла, разглядывая свои босые ноги. – Ладно, идем, – сказала она Джеку, и дети двинулись вперед. – Так, вытаскивайте его! – Какого черта мы ваще здесь делаем? – Монти, не нуди, у меня идея на миллион долларов! – сказал Хлыщ. – Давайте-ка, мужики, хватайте ниггера за руки, за ноги – и на землю! Резкая боль пронзила Кертиса: его вытащили и бросили на гравий подле колес пикапа, точно мешок. В лицо ударил обжигающий луч света. Юноша приоткрыл глаза, но разлепить удалось только правое веко, левый глаз заплыл. – Ого! Ну и отделал ты его! – воскликнул Хлыщ. – Эй, ниггер! – крикнул он и пнул Кертиса по ребрам. – Признавайся, какого хрена ты тут по ночам шастаешь? Кертис только едва покачал головой, ни на что другое он просто не был способен: по ощущениям черепушка весила сейчас пару тонн, не меньше. Через пелену боли он услышал зов: :Кееертииииисссс!…жалуйста!…веть мне!: – По ходу, черномазый собрался играть в молчанку, – заметил Фидо. «Ну не дурак ли? – подумал Кертис. – Неужели этот болван даже не понимает, что сам же и лишил меня голоса?» А Фидо не унимался: – По-любому, ниггер что-то замышлял! Чё делать-то с ним будем? – На прошлой неделе мои корешки, Расти Аптон и Тэйтер Бритт из Сент-Чарльза, рихтанули одного черномазого, – с гордостью сказал Монти. – Чё, значит, они сделали. Во-первых, Расти и Тэйтер выбили ниггеру зубы. Во-вторых, раздели его. Ну а в-третьих… Мужики, вы не поверите! Погнали черномазого по лесу! Голым! – Да ладно! Я же пару дней назад говорил с Тэйтером, и чё-то он мне ни словом не обмолвился о голом ниггере! Врешь ты все! – Больно надо мне врать! Ты Тэйтера-то порасспроси получше, коли мне не веришь! Он тебе еще не такое расскажет. Да, к твоему сведению, Тэйтер знаком с какими-то парнями из Сент-Таммани – так вот, те недавно знаешь, чё сделали? Вздернули ниггера! – Да ладно! Чё, в натуре? – Мамкой клянусь. Ну-ка, дай-ка мне хлебнуть, пока ты все не выжрал! – Хлыщ, так чё? Этого-то мы рихтанем или как? Я готов прям ща ему зубы пересчитать! – Он еще спрашивает! Давайте-ка, поднимайте черномазого! Кертиса подняли на ноги. Луч фонарика снова обжег глаза. Сердце гулко ухало, из разбитого носа ручьем лилась кровь, стекая на губы и подбородок. – Эй, ниггер! – окликнул его Хлыщ и подошел вплотную. – Ты не подумай, мы так-то нормальные, если чё… Но ты сам напросился: не фиг шляться тут по ночам! Больно уж ты подозрительный: надо бы повыбить из тебя всю дурь. А так-то мы нормальные, сечешь? – С хера ли это мы нормальные?! – воскликнул Фидо и загоготал, как полоумный. – Ну-ка, дай-ка мне еще этого пойла, – скомандовал Хлыщ. Кертис услышал, как тот жадно глотнул. – Полегчало! На, держи, – сказал он, возвращая кувшин. Затем, сжав кулак, Хлыщ изо всех сил ударил пленника в лицо. Из глаз у Кертиса посыпались искры, а ноги подкосились. Если бы не Фидо и Монти, крепко державшие его за руки, Кертис наверняка бы упал. Одним ударом Хлыщ рассек ему нижнюю губу и выбил два нижних резца. – Ого! Четко сработано! – воскликнул Фидо. – Я сам не втащил бы лучше! – Погоди-погоди, веселье только начинается! – отозвался Хлыщ, и все разом притихли. Вдруг Монти задумчиво произнес: – А ведь мы тоже можем вздернуть ниггера… Повисла мертвая тишина. Ноги Кертиса разъезжались. Не соображая, что делает, Кертис вытянул руку и попытался схватить Хлыща за рубашку. Тот ударил его по руке и заорал: – А ну убрал свои грязные лапы, черномазый! – Мне кажется, это точно он пялился на Шарлин. Смотри, какой тощий: точь-в-точь, как она и говорила. Да и по возрасту подходит. Шляется тут по ночам… подозрительный тип! Давайте все-таки вздернем его! Только вот где веревку раздобыть? – У меня есть идея получше. Дай-ка мне глотнуть, – сказал Хлыщ и потянулся к кувшину. Кертис приготовился к очередному удару, но Хлыщ почему-то не ударил. Кертис решил, что радоваться пока рано, и предчувствие не подвело. – Раздевайте его! Услышав эти слова, бедняга отчаянно задергался, но через пару мгновений осознал, что сил сопротивляться совсем нет. Кулак Хлыща с сокрушительной мощью обрушился на скулу: голову мотнуло вправо, и свет в глазах померк. Кертис начал заваливаться набок. Через мгновение острые камушки впились в щеку, а затем Кертис потерял сознание. Первое, что он услышал, когда очнулся, было: – …А чё это за форма такая? – Точно не солдатская.