– Конечно, Василий Игнатович, я для этого сделаю все возможное, – Ольга была неподражаема, я даже залюбовался ей. Адвокат излучала уверенность, которая передавалась клиенту, и его осанка на глазах выпрямлялась. – Ну как все прошло? – спросил я ее, когда вернулся в кабинет из дежурки. – Как ни странно, но нормально. Он сразу же согласился и бросился меня благодарить, даже руку попытался поцеловать. – Вот гад, – перебил я ее, прокомментировав услышанное. – Почему? – не поняла она, но тут же эмоционально продолжила рассказ. – Не ожидала я такого. Думала, он кричать начнет, обвинять меня. Но… – она не смогла подобрать определение случившемуся. – В общем, это оказалось намного проще, чем я думала. – Ну вот, а ты боялась, – я улыбнулся. – Это еще не конец, – не поддержала она мое веселье. – Сейчас к жене Калугина поеду. Он ей по телефону дал указания про деньги для залога и 'мой гонорар', – последние слова Ольга выделила голосом. – Надеюсь, она не станет артачится. – Все будет хорошо, – уверил я ее и продолжил о делах. – Только не затягивай, тебе еще нужно сегодня ходатайство для суда подготовить. – Сделаю, – кивнула она. – И сиди в консультации, я, как из прокуратуры вернусь, тебе туда позвоню, – вспомнил я о проблемах отсутствия сотовой связи. Когда Ольга, напичканная моими ценными указаниями, уехала к жене Калугина, я сел за машинку печатать постановление о применении меры пресечения в виде залога. Поскольку на вызов по громкой связи меня никто не вызывал, то я, допечатав документ, рванул в прокуратуру на выпрошенном у дежурного уазике. – Борис Аркадьевич, я всё сделал, как мы договаривались, – доложился я, ворвавшись в его кабинет. – Ну давай сюда, почитаю, чего ты там понаписал, – усмехнулся он, увидев запыхавшегося меня. Пока Митрошин изучал мое постановление, я устроился на стуле перед его столом и наблюдал за его реакцией. – Понаписал-то понаписал, про права какие-то вспомнил, свободы, гуманность еще приплел. Ну ты, Альберт, даешь, немецких философов что ли перечитал? Ладно, сойдет, – пожурив немного мой стиль изложения, вынес он вердикт. Затем взял со стола ручку, и поставил на шапке постановления свою размашистую подпись. Я выдохнул. А Митрошин, развернувшись к телефону, принялся накручивать диск. – Светочка, а кто у вас сегодня дежурный судья? – спросил он в телефонную трубку. – Ага, понятно. Предупреди ее, что я к пяти вечера к ней подъеду. Да, да по рабочему вопросу. Я бросил взгляд на часы – было три часа ровно. – Слышал ведь разговор? – обратился Митрошин ко мне, когда положил трубку на рычаг. – Так что к пяти часам подходи к кабинету судьи Ерохиной. – Адвокат еще будет. Она ходатайство принесет от имени Калугина. – Хорошо, жду обоих. Приехав в отдел, я первым делом дозвонился до юридической консультации и сообщил Ольге, которая тоже только что туда подъехала, последние новости. Она запричитала в трубку, что ходатайство еще не дописано. Выслушав этот сумбур, я на нее рыкнул и велел собраться. – Адвокат ты или кто? – Адвокат, – согласилась она, выдохнув воздух. – С женой как? – спросил я. – Нормально, она мне уже всё отдала, – прошептала та в трубку, прикрыв рот ладошкой. – Круто, – вырвалось у меня. Какие здесь все-таки наивные люди, на слово верят и деньги сразу дают. Осталось только убедить судью. А нет, еще же Калугина надо ознакомить. Подхватив, составленное и утвержденное прокурором постановление, а также чистые бланки для Петренко, я побежал в дежурную часть, где в отдельном кабинете напротив дежурки, оформил документы с обоими задержанными. Петренко ознакомил с постановлением об избрании в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу, а Калугина с постановлением о залоге. – Альберт, ты где ходишь? – когда я вернулся к себе в кабинет и от усталости развалился в кресле, ко мне зашла Журбина. Выражение лица у нее было недовольным. – В прокуратуре был, – ответил я, припустив в голос удивления. – А чего никого не предупредил? – хмурила брови начальница. – Почему никого? В дежурке знали, они же мне машину для поездки выделили, – отбрехался я. Лицо ее сразу просветлело – начальник выяснила, что подчиненный исполнительный и балду не гоняет. – Как дежурство, нормально? – уточнила она на выходе из кабинета. – Всё путем, – улыбнулся я ей, – и это, Людмила Андреевна, я через час вновь уеду. – Куда? – притормозила Журбина. – В суд, – пояснил я. – Не поняла, – начальница вновь подошла к моему креслу. – Будет судебное заседание об избрании меры пресечения в виде залога. Прокурор велел мне на нем присутствовать, – доложился я. – Ничего не поняла, – Людмила присела на стоящий рядом стул, кажется ее коленки подвели. – Мы с прокурором утром обсудили возможность применения к Калугину залога, и Митрошин решил попробовать, – пояснил я. Журбина похлопала глазами. Глава 27 Собираюсь в суд. Проверил материалы дела – все ли на месте, не забыл ли чего в этом безумном забеге. Подошел к круглому зеркалу, что с некоторых пор висит на стене у двери, причесался, поправил форму и закрепленную на поясном ремне кобуру. С переездом Ксении в кабинете вообще много чего нового появилось. Вот и зеркало из числа новинок. Еще она зачем-то вазу для цветов притащила. Наверно, думает, что благодарные жулики будут ее букетами задаривать. Но не суть, пусть стоит, мне не мешает, я ей пока тоже. Но лучше мимо стеллажа с осторожностью ходить, там ведь помимо вазы еще новые кружки появились и фарфоровые статуэтки. Если я случайно за него запнусь – ору будет. Развод и выселение к Левашову мне обеспечены. Ибо нынче у нас в подразделении матриархат. Ну ничего, вот Левашов успокоится, придет в себя от резкого падения с карьерной лестницы, и мы с ним коалицию создадим. А вот нефиг на меня орать. Залог, ей видите ли не по нраву пришелся, вместе с моей излишней самостоятельностью. Следователь, между прочим, процессуально независимо лицо – чего хотим, то и творим. Я вообще, согласно УПК, могу начальнику милиции поручения давать, и он их будет обязан исполнить. Так что хрен я кому позволю в свои дела лезть. Конечно, Журбиной я всех этих грозных слов не говорил, а, изобразив обиду за недооценку начальством моих смелых действий, хмуро выслушал замечания по работе и пообещал по возможности более не своевольничать. Но что это за возможности и когда они появятся – это мы с ней не оговаривали, так что извиняйте. Дверь распахнулась, и в кабинет влетела запыхающаяся Зудилина. – Альберт, они меня к Калугину не пускают! – с порога пожаловалась она папочке на хулиганов из двора. – А зачем тебе Калугин? – повернулся я к ней, отлипнув от своего отображения в зеркале. – Так ходатайство подписать! – возмущено воскликнула она, упрекнув меня взглядом за несообразительность. – Понятно, сейчас решим вопрос, – успокоил ее я. – Но сперва ты мне расскажешь, как прошла встреча с Калугиной, – сказал я, когда запер дверь. – Нормально. Она сразу же согласилась. Вот только денег у нее было всего четыре с половиной тысячи, – Зудилина смотрела на меня снизу вверх, как бы извиняясь за бедность клиента. – Надеюсь, судья запросит меньше в качестве залога, – Ольга прикусила нижнюю губу, а затем самодовольно улыбнулась. – Но я документы на автомобиль у Калугиной забрала, вдруг получится его в залог отдать. – Это ты хорошо придумала, – похвалил я ее за инициативу. – А теперь погнали, – я взял со стола папку с делом, доложил в нее ходатайство и документы, что принесла Зудилина, и, пропустив Ольгу вперед, вышел следом из кабинета. – Жди меня на улице – сказал я, когда мы спускались по лестнице. Все же в удачном месте расположен мой кабинет – в стороне от основной трассы – очень ценное качество. – Я в машине буду, – уточнила Ольга место своей дислокации. На первом этаже мы разделились: я пошел к дежурке, она – на выход из здания. Взять подпись у Калугина – дело двух минут, и вот я уже от крыльца быстрым шагом иду к припаркованному автомобилю. До суда добрались меньше, чем за десять минут. Старое, двухэтажное здание втиснулось между пятиэтажками в квартале от районной прокуратуры. Кабинет дежурного судьи Ерохиной тоже отыскали быстро – Ольга хорошо ориентировалась внутри суда. Я постучался и открыл дверь. – Альберт, заходи, – поманил меня взмахом руки, уже находившийся здесь, заместитель прокурора, который сидел на стуле перед столом судьи. Я прошел в небольшой кабинет, где помимо заваленного делами стола, еще и громоздкий шкаф умещался. Официальность обстановки разбавляли стоящие на подоконнике горшки с цветами. – Здравствуйте, – поздоровался я с судьей, остановившись напротив ее стола. Женщина, определенно старше сорока лет. Короткая стрижка, очки с изящной узкой оправой. Одета вместо мантии в платье темной расцветки, на плечи накинут палантин – платок такой широкий. – Здравствуйте, – вторила мне, протиснувшаяся следом за мной в кабинет Ольга. – Это я так понимаю следователь, – строгим тоном произнесла Ерохина, изучая нас обоих пытливым взглядом. – А вы, кажется, Зудилина. Имени и отчества, извините, не помню. – Ольга Васильевна, – подсказала та. – Адвокат Калугина. – Калугину пока адвокат не положен, так что можете быть свободны, – указала судья Ольге на дверь. Вот те раз – адвоката подозреваемого выгоняют – охренеть времена.