Уложилась Зудилина в полчаса. Я даже не успел заскучать. До ее прихода оформлял в уголовные дела, принесенные мне материалы. – Машину что ли отремонтировала? – поинтересовался я причиной ее спринтерской скорости, когда она вошла. – Отремонтировала, – Ольга недовольно поджала губы. – Пятьсот рублей, между прочим, отдала. И чего это мы на 'ты'? – Так мы, вроде, еще в прошлый раз на 'ты' перешли. Опять на 'вы' переходим? – поглумился я. – Ай, ну тебя, – махнула она на меня рукой. – Так я и говорю, на 'ты' лучше. Давай, присаживайся, – не обращая внимание на ее сердитый вид, я указал Ольге на место за столом, напротив. – Ты, кстати, прекрасно выглядишь. Сегодня она была в темно-бежевом деловом костюме с красиво повязанным на шее шелковым цветным платком. Из-под юбки выглядывали стройные ножки, обутые в аккуратные туфли на устойчивом каблуке. В руках неизбежный портфель из черной кожи. – Сколько обвиняемый проводит в сизо, дожидаясь суда? – когда ее ноги скрылись под столом, я начал разговор с вопроса. – Следствие – два-три месяца – это в лучшем случае, – Ольга начинает загибать пальцы, – и потом еще месяцев пять-шесть – тоже в лучшем случае. Получается семь – девять месяцев, – подводит она итог своим подсчетам, но делает оговорку. – Обычно месяцев десять в сизо проводят. Суд же тоже не за один день проходит. Судебное разбирательство дела занимает несколько недель. – Долго, – соглашаюсь я с ее выводами, и продолжаю. – В общем, у меня есть клиент, которому как раз грозит такое длительное заключение под стражу, а затем еще до шести лет лишения свободы, если не считать срок, что он проведет за решеткой до суда. Как тебе его перспективы? – делаю я паузу, чтобы проверить реакцию слушательницы. – Печальные, – произносит она ровным тоном – пока не впечатлена. – Правильно! – поднимаю я палец вверх. – Заключение под стражу – это печально. Но… – я опять делаю паузу, в этот раз для драматического эффекта, – я могу и другую меру пресечения применить, – улыбаюсь я Ольге. – И что? – не поняла она. – Подожди, какую другую? Ты же сказал ему грозит до шести лет реального срока. Подписку тебе прокурор отменит. – Залог, – победно произношу я. Ольга, в ответ, состроила недоверчивое выражение лица. – Тебе нужно будет довести до клиента, что возможен залог, – разъяснил я, что мне от нее нужно. – Залог невозможен, – вот упертая. – Нет ничего невозможного, – добавив в голос металла произнес я. – К тому же залог кодексом предусмотрен. – Никто не использует залог. Там нужна санкция прокурора и определение суда, – усмехнувшись моей придури, повторила она почти дословно слова Журбиной. – Я обязуюсь их добыть всего за пять тысяч рублей, – скалюсь ей в ответ. – Что? – Ольга, убрав локти со стола, откинулась на спинку стула, как бы отдаляясь от меня. Ухмылка сошла с ее лица. – Работа предстоит мне сложная, сама только что сказала, что прецедентов не было, то есть буду первопроходцем, – начал я разъяснять, – сперва убедить прокурора, затем судью. Поэтому такая и сумма, а за дешевле мне напрягаться нет смысла. Заключу под стражу и забуду. А твой клиент до суда в СИЗО год проведет. За год жизни на свободе, по-моему, небольшая сумма. Как ты считаешь? – Ты это сейчас всерьез? – хриплым голосом спросила Зудилина. Пришлось встать и налить ей воды. – Я не шучу о деньгах, – поставив перед ней кружку, я уселся на стул возле стола, за которым сидела Ольга, и посмотрел ей прямо в глаза. – Это же незаконно, – сделав пару глотков, произнесла она, тоже не отрывая от меня взгляд. – Что конкретно? – не понял я. – Я же не предлагаю развалить дело, – в раздражении я дернул плечом. – Я всего лишь хочу спасти больного человека от СИЗО, а заодно совершить невозможное – добиться залога. – Но это взятка, – Ольга упрямо стояла на своем. – Какая взятка? Что за формулировки у тебя все какие-то криминальные? – я демонстративно поморщился. – Профессиональная деформация личности? Зудилина залпом выпила оставшуюся в кружке воду и ожидаемо подавилась. Пришлось встать и постучать ей по спине. Положив руки Ольге на плечи, я помассажировал их, а после наклонился к ее ушку и произнес: – Это всего лишь услуга. И тебе от пяти тысяч отойдет двадцать процентов. – У тебя не получится, – прошептала она, повернув ко мне лицо. – Ты должна в меня верить, – тоже шепотом ответил я. Ее запах начал меня дурманить, и я, выпрямившись, вернулся на свое место. Сейчас не до этого. – Я все продумал. Смотри. Ты сейчас объясняешь клиенту его перспективы, нагоняешь на него жути, а потом предлагаешь выход – взять на себя решение вопроса с залогом, но это будет стоить пять тысяч рублей, плюс сумма залога. – Он не согласится, – помотала она головой. – Не перебивай, я не закончил. Ольга вздрогнула от моего голоса – не рассчитал с резкостью. – Я предоставлю ему возможность позвонить родным, чтобы они собрали нужную сумму. Кстати, я разрешаю тебе поторговаться, но при уменьшении суммы, уменьшится и твоя доля. – сделав паузу и убедившись, что сказанное усвоено партнером, я продолжил. – Деньги они тебе должны будут отдать до заседания суда, на котором будет решаться вопрос об избрании меры пресечения. После заседания, если с залогом не получится, ты просто вернешь им деньги. Видишь, для тебя нет никакого риска. Риск только у меня – могу провозиться с этим делом, убить на него время и нервы, а ничего не добиться. – Ты ненормальный, – услышал я в ответ, вместо 'милый, ты это здорово придумал!' – Оль, что тебя смущает? – спросил я ее, проникновенно заглянув в глаза. – Да все, – фыркнула она, – во-первых, это незаконно, во-вторых, нереально. – Реально, – не обратив внимание на первый довод, я решил приоткрыть карты, у меня есть предварительная договоренность с прокурором, что он даст санкцию. – Это правда? – от удивления ее глаза распахнулись. – Зачем мне тебе врать? – Ну, допустим, – подозрительно осмотрев меня и не найдя на моем лице следов лжи, Ольга вернулась к первому доводу, – но это все-равно незаконно. – Оль, а ты посмотри на это с другой стороны, – предложил я. – Во-первых, ты станешь первым адвокатом, который добился для клиента такой меры пресечения, как залог. А это известность, уважение и уже другие гонорары, не говоря уже о зависти коллег. Во-вторых, ты получишь со сделки тысячу рублей. Отобьешь ремонт машины и еще останется. – А почему только тысячу? Я рискую не меньше, – мне показалось, что я ослышался. Я даже задержался с ответом. – Ну сама посуди, – отвис я спустя полминуты. – Всю работу проделаю я: договариваюсь с прокурором, убеждаю судью, а на тебе всего лишь посреднические функции. По-моему, распределение более, чем честное. Но если ты считаешь иначе, то приведи доводы, – не стал я грубо обламывать предприимчивую девушку. – С тобой торговаться, так еще тебе должна останусь, – высматривая что-то в окне, произнесла Зудилина странную фразу. – Значит договорились? – уточнил я. – Я боюсь, – призналась она. – Чего? Для тебя нет риска. Общаться ты будешь с клиентом в моем кабинете тет-а-тет, то есть без свидетелей. Доказать он ничего не сможет. Если что, я вообще скажу, что тебя здесь не было. По официальной версии пять тысяч – это твой гонорар, но клиенту шепнешь, что деньги предназначены лицам, принимающим решение. Да он сам поймет, чай не дурак. – А в момент передачи денег тоже свидетелей не будет? – Ольга смотрела на меня нерешительно. – Не будет, я все устрою. Я ведь тоже в суде буду. Так что обеспечу безопасность. Подожду тебя у здания и проконтролирую, чтобы вам никто не мешал, – уверенно пообещал я. – А может, пусть они передадут мне деньги уже после суда? – схватилась она за иллюзию соломинки. – Что это меняет? – Ничего, – вынужденно согласилась она. – К тому же они могут передумать, когда получат желаемое, так что в передаче денег перед судом меньше риска. В это время они заинтересованы в сделке, отчего уязвимы и не станут делать глупости, – привел я довод. – Почему ты пригласил именно меня? – спросила она, изучая меня взглядом. – Я с тобой уже имел дела, так что доверяю, – улыбнулся я и, предупреждая глупости с ее стороны, добавил. – И ты тоже можешь мне доверять, я никогда первым не нарушаю договоренностей. – А зачем тебе вообще понадобился посредник? – какой мне попался подозрительный деловой партнер. – Ты выглядишь представительнее, – легко ответил я, правда, озвучив лишь первую причину, – клиенту легче будет поверить опытному адвокату, чем молодому следователю, у которого априори не может быть связей в прокуратуре и суде, – польстил я ей. – Хорошо, договорились, – удовлетворившись услышанным, ринулась она головой в пропасть, но напоследок не упустила случая меня подколоть. – И опять у тебя пять тысяч, словно других цифр не знаешь. И работа закипела. Предварительно убрав все дела со стола в сейф, я отправился в дежурную часть за Калугиным. Тот был уже далеко не так бодр, как при нашей первой встрече. До него начало доходить в какое дерьмо он угодил и что никто его оттуда вытаскивать не собирается. И это к лучшему – сговорчивее будет. – Гражданин Калугин, знакомьтесь Ольга Васильевна Зудилина, ваш адвокат, представил я задержанному новое действующее лицо, когда мы вошли в кабинет. – Альберт Анатольевич, отставьте, пожалуйста, нас с клиентом наедине, – подключилась Зудилина. – Нам нужно выработать позицию по делу. Я состроил для клиента недовольную рожу, но просьбу удовлетворил. Договаривались они не особо долго, уложились в полчаса. Но я все равно понервничал, ожидая их в коридоре. Еще повезло, что никого не заинтересовала, чего я тут трусь у окна без сигареты. – Ольга Васильевна, но вы мне обещаете, что я в этом вашем ужасном ИВС больше двух суток не проведу? – услышал я, когда дверь моего кабинета начала открываться.