Зудилина, без препирательств, исполнила требование Ерохиной, а я в недоумении посмотрел ей вслед. А как же отстаивание прав клиента? – Рассказывайте, товарищ следователь, что эта за… – судья на миг сбилась, подыскивая определение, – глупость с залогом вы придумали? – потребовала она ответа. – Товарищ судья, – вовремя прикусил язык, а то бы 'ваша честь' сморозил, – залог – это не глупость, это предусмотренная законом мера пресечения. Залог – это наиболее адекватная мера пресечения, которую следует применить в отношении подозреваемого Калугина. Как следует из материалов дела, – для наглядности, я вытащил его из папки, – Калугин ранее не судим, имеет постоянное место жительства и характеризуется по нему положительно, – на этом месте я положил на стол судьи характеристику с ходатайством от Калугина, – товароведческая экспертиза еще не была проведена, то есть сумма ущерба не установлена. В связи с чем Калугину еще не было предъявлено обвинение. Кроме того, у Калугина плохое здоровье. Медицинские документы к материалам дела приобщены. – я положил довольно пухлое уголовное дело на стол судьи. – Поэтому я прошу применить к подозреваемому Калугину меру пресечения в виде залога. – Нет, вы это слышали? – усмехнулась судья, приглашая посмеяться вместе с ней и прокурора. – Прям адвокат, а не следователь. – Так он же не защищает этого Калугина, – не вставая с места, не согласился с ее оценкой Митрошин, – следователь Чапыра только перечислил нам материалы дела, что собрал. И про экспертизу он верно заметил, не проведена она еще. А вдруг какие-то новые обстоятельств дела откроются, и мы выйдем на малозначительность, а человек уже сидит. Вот чтобы всего этого избежать следователь и предлагает ограничится залогом. Так сказать, промежуточным вариантом между подпиской о невыезде и заключением под стражу. Калугин же не рецидивист какой, а начальник планового отдела на хладокомбинате. Сбегать не будет, не в его это интересах, да и залоговое имущество тогда потеряет. – То есть вы поддерживаете позицию следователя? – вздохнула Ерохина, недовольно поджав губы. – Как видите, я утвердил его постановление, – глазами Митрошин указал на документ, что лежал прямо перед взором судьи. – И что мне теперь делать? – еще раз вздохнула она. – Никто залог уже лет двадцать не применял. – судья обвела нас с прокурором недовольным и задумчивым взглядом. – А залоговое имущество какое? – Автомобиль, ВАЗ 2106, 1976 года выпуска, – предложил я. – Вот на него документы, – вытащив из папки, я положил их на стол. – Автомобиль на территории райотдела. В материалах дела есть об этом документ, – отчитался я. – Восемь тысяч триста рублей, – покрутил в руках чек прокурор. – У меня сын о таком мечтает, – поделилась Ерохина, просматривая документы на автомобиль. – Я бы тоже от такого не отказался, – поддержал разговор Митрошин. – А пока на старушке приходится ездить, – вздохнул он. – Ой, не знаю я, что делать, – вернулась к обсуждению основной темы судья. – Сдался вам этот залог? Могли бы закрыть этого Калугина до суда, как все делают, – пожурила она нас. – Нужно расширять горизонты, – ляпнул я и на меня уставились в четыре глаза. – Вот еще и горизонты, – Ерохина всплеснула руками, – а в постановлении про права и свободы задержанных каких только глупостей не понаписал, – она выдохнула и помотала головой, показывая, с какими идиотами ей приходится работать. – Ну ладно этот молодой, – судья пренебрежительно махнула на меня рукой, – но вы-то, Борис Аркадьевич. Удивили вы меня. – А может правильно этот молодой следователь все делает. Может, действительно, пришло время двигаться вперед. А то закостенели мы. Мы ведь уже даже не боимся, а просто не желаем проявить инициативу. Даже норму права похоронили, – Митрошин печально вздохнул. – Двинемся и получим по шапке, – не поддержала революционный настрой прокурора судья – За что? – пожал он плечами и веско заметил. – Всё в соответствии с уголовно-процессуальным законодательством. – переключив на меня внимание, Митрошин распорядился. – Альберт, оставь здесь все материалы и выйди. В коридоре меня подождешь. – Ну чего там? – при моем появлении Ольга вскочила со скамейки для посетителей, что стояла возле кабинета. – Пока не решили, – прислонился я спиной к стене напротив женщины. – Сейчас они там тет-а-тет перетрут и узнаем. – Кошмар какой, – Зудилина помахала себе на лицо ладошкой. – Я уже перенервничала вся. Как, вообще, я в это вляпалась? – Во что? У тебя четыре с половиной тысячи в портфеле. – устало отозвался я – тяжело зарабатывать деньги в советских реалиях. – Вот именно, – всхлипнула она. – Я только и жду что кто-нибудь потребует открыть портфель. – Оль, перестань себя накручиваешь. Соберись, ты же адвокат, – я одобряющее похлопал ее по плечам – А если судья откажет? – женщина смотрела на меня широко распахнутыми глазами, в которых затаился страх. – Всё будет хорошо, – твердо произнес я. – Давай, портфель подержу, раз он тебе руки жжет. – Не надо, я уже справилась, – Зудилина, действительно, вернула себе самообладание, выражение ее лица сменилось с плаксивого на сосредоточенное. Митрошин появился минут через десять, когда Ольгины нервы опять начали сдавать. – Жди здесь, – остановился он передо мной, чтобы вернуть материалы уголовного дела, – сейчас судья напечатает определение и вынесет тебе его, – скалясь, поделился он новостью. – Получилось? – сглотнув, потребовал я подтверждения. – Твоя взяла, – продолжая скалиться, он ударил меня по плечу и пошел в сторону лестницы. Я посмотрел на Зудилину взглядом победителя, она облегченно улыбалась. – А где слова восхищения? – упрекнул я ее. Она фыркнула. Неблагодарная. Приступили мы к дележке в машине. Я отчитал девятьсот рублей и передал их Ольге. – Подкинешь меня до отдела? – спросил я, когда финансовые дела были уложены. – Теперь я еще и извозчик, – проворчала она. – Отпразднуем? – предложил я, игнорируя реплику женщины. – Ты же дежуришь, – перестав бурчать, отозвалась Ольга. Ну хоть с лету не послала. – Я про завтрашний вечер, – пояснил я. – Завтра у нас среда, – сказала он вслух, что-то про себя подсчитывая. – Рестораны по будням что ли не работают? – Да нет, работают, – удивленно посмотрела она на меня. – Ну вот и отлично, – улыбнулся я. – Я не хочу с тобой ужинать, – нахмурилась она. – Я знаю столовый этикет и едой не кидаюсь. Лучшего партнера для ужина тебе не найти, – заверил я ее. Она рассмеялась, видимо, сказалось нервное перенапряжение. Как только я поднялся на третий этаж, то сразу же был окружен. Со стороны кабинета на меня воинственно наступала Журбина, с противоположной стороны, скрестив руки на груди, прожигал недовольным взглядом Головачев. Пути отхода перекрывал Курбанов. – Добрый вечер, – улыбнулся я комитету по встрече. – За мной! – рявкнул начальник следствия. И мы пошли. Я оказался в коробочке, словно под конвоем. Выходящие из кабинетов по окончанию рабочего дня следователи провожали нашу процессию любопытными взглядами. Капитолина, когда мы проходили мимо ее стола, посмотрела на меня заинтересовано, а Ирочка тихо и сочувственно ойкнула. Начальство расселось по своим местам, а я остался стоять у стола. Покосился на кресло, но пришлось отбросить эту мысль. – Рассказывай, – потребовал Головачев. – Началось все сегодня утром, когда следователь Сорокин передал мне уголовное дело, – начал я доклад. – Пока допрашивал Калугина, прибежала его жена. Вы ее видели, товарищ подполковник. – подтверждающего кивка не последовало. Головачев слушал меня хмуро, куря в затяжку. – Так вот, она принесла медицинские документы задержанного, я их прочитал, также просмотрел материалы дела и пришел к выводу, что залога, как меры пресечения будет достаточно. Но Людмила Андреевна, выслушав мое предложение, сказала, что это невозможно. Тогда я решил проверить ее утверждение и поехал в прокуратуру. Товарищ Митрошин нашел мои доводы разумными и велел мне подготовить постановление о применении к Калугину меры пресечения в виде залога. Судья с нами согласилась и вынесла определение. – я ловким движением фокусника вытащил документ из папки и положил его на стол перед начальством. Первым приступил к изучению определения суда Головачев. Журбина, кусая губы, не отрываясь, наблюдала за ним. Курбанов рассматривал меня взглядом этнографа. А я в ожидании неприятностей смотрел в окно. – Это немыслимо, – отложил документ Головачев, который, опередив на долю секунды женщину, перехватил Курбанов. – Чапара, как это произошло?! – Так я же вам, Илья Юрьевич, только что все рассказал, – недоуменно напомнил я ему. – Как это возможно?! – он прикурил новую сигарету от старой. – Митрошин, судья… Что вообще происходит? – Может разрешили залог применять, а до нас просто не успели довести, – предположил Курбанов, передавая прочитанный документ Журбиной. – Возможно, – выпустив дым, с сомнением в голосе произнес Головачев. – Людмила Андреевна, дайте-ка мне определение, – подполковник чуть ли не вырвал его из рук нерасторопной Журбиной. – А вот, – нашел он нужное место, – суд обязывает райотдел обеспечить ответственное хранение залогового имущества – автомобиля ВАЗ 2106 гос. номер… – И как мне это сейчас Мохову докладывать? – обвел он взглядом своих замов. – Он же после такой подставы неделю меня матом встречать будет. Курбанов закатил глаза, то ли подтверждая сказанное, то ли, давая понять, что начальник преуменьшил срок. – Людмила Андреевна, я понимаю вы только что заняли руководящую должность, но надо же как-то контролировать своих подчиненных, – высказался Головачев. – Виновата, товарищ подполковник, – Журбина побледнела. – Просто мне даже в голову не пришло, что такое возможно. Я не понимаю, как, почему? – замотала она головой. – Дело верни, – приказал мне Головачев. Я достал все материалы дела из папки и положил их на стол. – Можешь быть свободен, – отпустил меня Головачев. – И постарайся до конца дежурства еще чего-нибудь не натворить. Глава 28