Оказавшись в относительной безопасности, за границей, Ахмед Закатов, однако, по-прежнему продолжал считать себя активным бойцом чеченского сопротивления — только теперь уже на фронтах пропаганды и информационной войны. Конечно, и здесь, на этих фронтах, тоже время от времени проводились спецоперации, наносились удары и контрудары, однако настоящая кровь проливалась противниками крайне редко. Существовали, в конце концов, определенные правила, нормы, границы приличия… Именно поэтому известие об отравлении Алексея Литвинчука обеспокоило вице-премьера чеченского правительства в изгнании не на шутку. Нет, все-таки Ахмед Закатов был — и остался очень талантливым актером! В этом смог бы удостовериться каждый, кто увидел бы его сейчас, на тротуаре, перед крыльцом небольшого уютного особняка, принадлежащего известной британской актрисе баронессе Нэнси Хардгрэйв. Баронесса была его многолетней покровительницей, ввела в круги высшего общества Лондона и даже как-то заплатила денежный залог в размере пятидесяти тысяч фунтов стерлингов, чтобы Закатов смог остаться на свободе до официального отказа о его депортации… — Что там случилось? Долго еще? Из-под открытого капота представительского «мерседеса», который добрая баронесса Хардгрэйв по мере надобности предоставляла в распоряжение чеченского вице-премьера в изгнании, высунулась озабоченная физиономия водителя: — Не знаю, сэр. Очевидно, придется вызывать техническую помощь. Ахмед Закатов с досадой и почти не скрываемым раздражением хлопнул себя ладонями по бедрам, после чего на всю улицу разразился тирадой, в которой были густо намешаны русские и чеченские ругательства: — Я не должен туда опаздывать, понятно? — Я делаю все возможное, сэр, — обиделся водитель. — Ладно, что уж теперь… Из дома, привычно перекатывая под пиджаком борцовскую мускулатуру, вышел постоянный телохранитель Закатова с мобильным телефоном в руке: — Они обещают прислать машину через пятнадцать-двадцать минут. — Слишком поздно. Нет, ждать я никак не могу… — Ахмед Закатов махнул рукой, подзывая такси, которое как раз в этот момент медленно проезжало по улице. Убедившись, что кебмен заметил потенциального пассажира и теперь обязательно остановится, он повернулся к охраннику: — Останешься здесь, потом приедете — вместе с «мерседесом». Заберете меня после приема. Распоряжение охраннику не понравилось, но обсуждать приказ он не решился: — Будет сделано, командир. Ахмед Закатов открыл дверцу такси и уселся на заднее сиденье, стараясь не ж пачкать и не помять полы черного кожаного плаща… — Все, наконец-то, — по-русски он говорил с едва заметным чеченским акцентом. Впрочем, так же, как и по-английски. — Здравствуйте, уважаемый! — Здравствуйте, Семен. За рулем такси действительно сидел не кто иной, как Семен Могилевский — собственной персоной. — Не ожидали? — Неужели не было никакой другой возможности побеседовать? — Закатов довольно скептически относился к инсценировкам подобного рода. Хотя справедливости ради стоило признать, что именно эта инсценировка получилась вполне натуральной. — Ну, вы же понимаете, мой дорогой Ахмед! Все время — чужие уши, чужие глаза. Журналисты, полиция… Незачем давать им лишнюю пищу для размышления, верно? — Пожалуй, вы правы, Семен. — Не лезть же мне ночью к вам в дом через форточку, верно? Могут превратно истолковать, и родится еще одна нездоровая сенсация… Шутка была заготовлена заранее и ничуть не затрагивала чести миссис Нэнси Хардгрэйв, приютившей у себя чеченского политического эмигранта. Поэтому Ахмед Закатов посчитал для себя вполне возможным улыбнуться: — Слушаю! — Куда нам, кстати, ехать? — Такси остановилось на светофоре, и господин Могилевский очень кстати вспомнил о своих водительских обязанностях. — В Гилдхолл. — Где это? — В Сити. Там резиденция лорд-мэра. — Сити… — задумался Могилевский. — Ну, тогда ладно. Покажете, как проехать. А то я тут у вас, в Лондоне, ни черта не знаю. Автомашина свернула за угол и перестроилась в правый ряд. — Уважаемый друг, Москва все активнее добивается у англичан вашей выдачи. — Ну так что же? Я доволен реакцией российского руководства. Если я их так сильно раздражаю, значит, все делаю правильно. — Но Великобритания рано или поздно действительно может выдать вас русским… — Меня не выдадут! — Напрасно, друг мой, вы испытываете подобные иллюзии. Завтра, к примеру, подскочит цена на газ или на нефть или произойдет еще что-нибудь непотребное — и все! Политические интересы для англичан определяются исключительно курсом акций на бирже, поэтому они забудут про все свои обещания, как только посчитают экономический ущерб от принципиальной позиции в отношении вас или, допустим, Олигарха. А вам известно, дорогой мой Ахмед, что позавчера англичане все-таки подписали с русскими меморандум о сотрудничестве в области расследования уголовных преступлений? В частности, там особо оговорено упрощение процесса экстрадиции. — Могилевский обогнал экскурсионный автобус и опять немного сбавил скорость. — Многих ваших друзей и знакомых, вроде Салмана Радуева, Атгереева, Алиха-джиева, уже убили в русских тюрьмах. И попадись вы в руки российского правосудия, ваша участь ничем не отличалась бы от их участи… Ахмед Закатов постарался сохранить невозмутимое выражение лица, однако новость, о которой только что сообщил собеседник, оказалась для него настолько же неожиданной, насколько неприятной. — Все наши судьбы записаны в книге Аллаха! — А кто же спорит? Только вот я могу договориться кое с кем в Москве, чтобы о вас лично, дорогой Ахмед, на долгое время забыли. Вполне вероятно даже, что к вам будет применена амнистия, объявленная для всех участников незаконных чеченских вооруженных формирований… — Семен, вы сейчас говорите, как сотрудник пресс-службы Кремля. Господин Могилевский обернулся с водительского сиденья и подмигнул: — Я даже не знаю, кому вы сделали комплимент — мне или кремлевским ребятам. — Короче, Семен. Нам уже не так далеко осталось ехать. — Мои знакомые в Москве готовы вам помочь. Но им нужны деньги. Даже и не знаю зачем — говорят, на разные там национальные проекты, на какую-то благотворительность… Ахмед Закатов потеребил свою знаменитую бороду: — Ну, баснословные суммы, которые мы якобы получаем со всего арабского и мусульманского мира, — это, к сожалению, всего лишь миф. При естественной солидарности рядовых правоверных с чеченцами руководители большинства мусульманских стран, как ни странно, поддерживают не нас, а русское правительство. Например, Саддам Хуссейн когда-то публично призывал чеченцев, как он говорит, «воевать не с друзьями ислама, а воевать с врагами ислама»… — Посмотрите, пожалуйста, мой уважаемый друг! — Семен Могилевский достал из перчаточного ящика, в просторечии именуемого бардачком, и перебросил назад, к пассажиру, довольно толстую пачку бумажных листов. — Что это? — поинтересовался Закатов. — Это движения по некоторым счетам в западноевропейских банках, преимущественно Швейцария и Германия. Конечно, данные по обезличенным, «номерным» счетам являются строжайшей коммерческой тайной, но для наших специалистов… — Ну, допустим. И что же с того? — Знаете, я не силен во всяческих дебетах-кредитах, депозитах и прочем, но… Мои московские друзья уверяют, что документы крайне любопытные. Да вы взгляните, взгляните, не бойтесь! Ахмед Закатов взял в руки бумаги и пробежал по ним глазами: ровные столбики индексов, подписи, даты, фамилии, оттиски печатей и фирменных бланков. — Скажем, первый лист показывает фактический путь валютных пожертвований одной богатой мусульманской страны: сколько поступило на нужды чеченского сопротивления от братьев по вере, сколько разворовано, как и даже — кем: фамилии, конечно, нет, но зато имеется несколько букв и цифр… Полюбуйтесь, остатка денег едва ли хватит на пару подержанных автоматов Калашникова. Верно? — Могилевскому пришлось довольно резко притормозить перед пешеходным переходом. — Прошу прощения… А теперь посмотрите-ка дальше! Вот из этой огромной благотворительной суммы Международного общества Красного Полумесяца сразу же украдено больше половины; потом доллары, конечно, раскидали дальше, но крайним опять оказывается обладатель все того же номерного счета… — Очень мелкий и некрасивый шантаж. Провокация! — поморщился видный деятель борьбы за независимость чеченского народа. — Простые люди доверяют нам, они просто не поймут всех этих заумных предположений. — Эх, дорогой друг мой Ахмед… Никогда не следует недооценивать соотечественников. Даже очень забитых — и диких! Кроме того, подумайте, что скажет так называемое мировое сообщество? Что оно скажет, прочитав вон ту, последнюю, страничку? Прежде чем ответить, Ахмед Закатов с трудом проглотил застрявший в горле тяжелый ком. — С мировым сообществом мы как-нибудь разберемся! — Возможно! Вполне возможно… Ничуть не сомневаюсь в ваших ораторских и актерских способностях. А если не разберетесь? Тогда что? — Чего вы хотите? — Сумма в долларах США прописана на обороте. Закатов перевернул последний лист и почти сразу же опалил возмущенным взглядом затылок сидящего за рулем Семена Могилевского: — Негодяй!