Они помахали доктору и Долорес, давая понять, что увидели их, а затем обе сестры направились на кухню, чтобы оставить там принесенное печенье. — Здравствуйте, девушки! — приветствовала их Иммельда Гриз, многолетняя домоправительница отца Коултеса. — Что вы принесли? — Изюмно-миндальное печенье, — ответила Ханна. — Великолепно. Я, пожалуй, съем парочку, прежде чем отнесу гостям, — с улыбкой сказала Иммельда. — Спасибо, девушки. Уверена, все будут в восторге от вашего печенья. Ханна и Мишель постарались как можно быстрее покинуть кухню. Всюду сновали дамы, и им не хотелось мешать приготовлениям. Они снова вошли в зал. Тут тоже расхаживали женщины, разносившие блюда, миски и закрытые кастрюли по столам, которые были сдвинуты в переднюю часть зала, чтобы освободить место для поминального фуршета. — Здравствуй, мама, — поздоровалась Ханна, садясь рядом с ней. — Привет, док! — поприветствовала она доктора Найта, который сидел напротив Долорес. — Привет, девушки! — сказал доктор обеим. — С вами все в порядке? — Все хорошо, — ответила Мишель за двоих. — Вашими молитвами, доктор. — Похороны — это всегда стресс, — заметила Долорес с приличествующим случаю скорбным видом. — Думаю, отец Коултес произнес замечательную заупокойную речь, правда? — Очень трогательную, — согласился доктор, — но мне хотелось бы, чтобы он не называл Пи Кея полным именем. Неудивительно, что сам Пи Кей предпочитал называться инициалами. — Он говорил, что не хотел, чтобы его звали чем-то средним между стейком и пылесосом, — объяснила Мишель. Долорес издала сдавленный смешок, но быстро взяла себя в руки. — Мне не следовало этого делать, — извинилась она. — Это печальное событие. Ханна и Мишель затряслись от беззвучного смеха, хотя изо всех сил старались напустить на себя серьезный вид. — Что с вами, девушки? — спросила Долорес. — Они стараются удержаться от смеха, — объяснил доктор. — Но почему? — Это печальное событие, — повторил доктор. — Пожалуйста, перестань шутить, Лори. Ты же знаешь, что твои шутки смешат меня до упаду. Мне и так нелегко удерживаться после того, как Мишель сказала о стейке и пылесосе. — Да, она так сказала, — признала Долорес. — Просто я никогда не думала, что… — Она сделала паузу и глубоко вдохнула. — Это было нечаянно, но лучше я промолчу. — Она прикрыла рот ладонью, показывая, что говорит серьезно, и глаза ее наполнились решимостью. Когда Долорес опустила руку, ее рот был плотно закрыт. Ханна, Мишель и доктор обменялись взглядами. Все они знали, что Долорес не способна долго удерживать язык за зубами. На их конце стола воцарилось молчание. Никто не произносил ни слова, даже Долорес. Свое обещание молчать она держала не меньше двадцати секунд, на пятнадцать секунд дольше, чем предполагала Ханна. Затем Долорес повернулась к Ханне и открыла рот: — Девушки, когда придет Эдит, я вас с ней познакомлю, и мы выразим наши соболезнования. — У тебя есть план, как получить нужную нам информацию? — спросила ее Ханна. — Да, и я почти уверена, что он сработает. — Хочешь, чтобы мы тебе помогли? — Да. Ты, Мишель, просто стой рядом со скорбным видом. — Но как мне следует поступить, если мать или отец Пи Кея зададут мне вопрос? — Разумеется, вежливо ответить. А ты, Ханна… — Долорес обратилась к ней. — Я беру на себя ведущую роль, но мне надо, чтобы ты подыграла. Ты как раз в нужном возрасте для этого. — А что у тебя за план? — спросила Ханна. — Сейчас у нас нет времени углубляться в детали. Родители Пи Кея возвращаются. Ты все поймешь, я уверена. Все замолкли, когда в зал вошли родители Пи Кея, сопровождаемые его дядей и тетей. Отец Коултес провел их к отдельному столу, предназначенному исключительно для семьи, и две прихожанки поспешили подать им кофе. Ханна заметила, что мать Пи Кея слегка дрожала, но было непонятно, от печали или от холодного воздуха на кладбище. Ханна присутствовала на многих местных похоронах и знала, что Диггер Гибсон, директор местного похоронного бюро, всегда заботился о том, чтобы водитель подвозил семью как можно ближе к могиле. Зимой и в любую ненастную погоду проход к могиле устилали длинной ковровой дорожкой. Хотя над могилой и прилегающей к ней областью всегда натягивали тент, сегодня дул сильный ветер и валил мокрый снег. Семья Пи Кея стояла под тентом, но он не мог полностью уберечь от непогоды. — Идем, — сказала Долорес, когда родители и родственники Пи Кея выпили кофе и согрелись. — Я хочу, чтобы мы были первыми в очереди желающих выразить соболезнование. Следуйте за мной, девушки. Ханна и Мишель послушно встали и последовали за матерью мимо столов с людьми, поглощавшими поминальную еду. Проходя мимо шведского стола, она увидела печенье, которое они принесли. Ей не пришлось подавлять желание протянуть руку и взять одно из них, желание, которое обычно появлялось, когда она ставила сладости на стол. Собственно говоря, голода она уже не ощущала. Возможно, из-за того, что боялась ответить неправильно, когда ее мать заведет разговор о школе, в которой учился Пи Кей, и упустить возможность продолжить эту линию расследования. — Эдит, Арнольд! — Голос Долорес выражал крайнюю скорбь. — Я знаю, я это уже говорила, но я так сожалею о вашей утрате. — Благодарю, — ответила мать Пи Кея. — Так мило было с вашей стороны навестить нас на следующий день после того, как мы узнали эту новость. Вы послужили для нас большим утешением. «Мама послужила утешением? — недоверчиво подумала Ханна. — Как ей это удалось?» Ханна отключила критически настроенную часть своего мозга и вежливо улыбнулась. Впрочем, вполне возможно, что на похоронах улыбаться невежливо. Она стерла с лица улыбку, снова напустила на лицо скорбное выражение и изо всех сил постаралась сосредоточиться на том, что говорила Долорес. — Это моя старшая дочь Ханна, — Долорес жестом указала на Ханну. — А это моя младшая, Мишель. — Она повернулась к ним. — Девочки, я хотела бы познакомить вас с Эдит Алесуорт, матерью Пи Кея, и с Арнольдом Алесуортом, его отцом. — Я глубоко сожалею о вашей утрате, — быстро сказала Ханна. — И я сожалею, — сказала Мишель. — Пи Кей снимал рекламу для пьес, которые я режиссирую. Он был необыкновенно талантлив. — Благодарю вас, — откликнулась мать Пи Кея. — Мне кажется, Ханна ходила в ту же школу, что Пи Кей, — сказала Долорес его матери, бросая на Ханну взгляд, который говорил: «Будь внимательной! Это важно!» Теперь была ее очередь, и Ханна сразу же включилась: — Он мог учиться классом младше меня, — сказала она. — Я думала, что знала всех в школе «Джордан», но Пи Кея я не помню. — Ничего удивительного, дорогая, — отозвалась мать Пи Кея. — Он ходил в школу «Кларисса». Мы переехали в Лейк-Эден только через год после того, как он закончил школу. «Ура! — промелькнуло в голове у Ханны. — Дело в шляпе!» Долорес прокашлялась: — Нам пора идти. Люди выстраиваются в очередь за нами, и я знаю, что все они хотят выразить вам соболезнования. В следующий раз, когда будете свободны, пожалуйста, загляните ко мне. Я живу в пентхаусе в старом отеле «Альбион». Там под куполом на крыше есть чудесный маленький садик. Воздух в нем кондиционированный, и мы сможем сидеть в комфорте и смотреть, как падает снег. — Она обратилась к Ханне и Мишель: — Идемте, девочки. Сегодня у Эдит и Арнольда тяжелый день, и мы больше не должны отнимать у них время. Когда они вернулись к своему столу, Ханна осталась стоять и жестом предложила Мишель сделать то же самое. — Нам пора идти, мама. Надо возвращаться на работу. Мы должны испечь гору печенья. — Конечно, дорогие мои. Но вы так ничего и не поели. — Мы что-нибудь перехватим по дороге, — ответила Ханна. — Не беспокойся о нас, мама. И большое тебе спасибо за помощь с родителями Пи Кея. — У меня все получилось, не так ли? — с гордостью сказала Долорес. — Еще как! — согласилась Ханна. — Ты поистине гений, мама. Я бы никогда не додумалась до такого. — Ты, мама, великолепна в подобных ситуациях, — похвалила ее Мишель. — Да ладно, спасибо, дорогие, — снисходительно сказала Долорес и повернулась к доктору. — Будь так любезен, дорогой, займи очередь к шведскому столу. Или ты хочешь поесть в каком-нибудь другом месте? Поскольку мать была занята разговором, Ханна потянула Мишель за рукав, помахала Долорес и доктору, и они удалились. — Ты всерьез говорила о том, чтобы поесть по дороге? — спросила Мишель, пока Ханна выезжала с церковной стоянки. — Да. Я думала, мы заедем в «Корнер Таверн» за гамбургерами. — И картофелем фри. — И, может быть, даже луковыми колечками. — А чтобы не переживать, что мы пренебрегаем овощами, всегда можно заказать маленький салат, — добавила Мишель. — Только в том случае, если возьмем еще соус из голубого сыра, — сказала Ханна. — Значит, мы сможем макать нашу картошку фри и луковые колечки в этот соус? Ханна улыбнулась: — Вот именно. Несколько миль они проехали в молчании, а затем Мишель заговорила снова: — Ты хочешь кое-что выяснить в «Корнер Таверн», правда? Ханна рассмеялась: