— Тогда, увидимся через неделю, — дежурно улыбнулась она. — Пожалуй, прямо сейчас и отправлюсь добывать себе историю. И да, это будет враг, — пообещала я и ходко покинула кабинет. — Будь осторожнее, — вслед мне посоветовала Марина. В принципе, я и без всяких советов собиралась пообщаться с этим мерзавцем, но тут получила знак: надо ехать. Просто часом ранее я собиралась отложить Вишневского, скажем, на завтра, когда возможно у меня будут новые интересные сведения, но к чему откладывать неизбежное? Так и хотелось вытрясти все из этого противного типа. Хоть я ни разу и не была в гостях у этого гада, адрес знала прекрасно. Узнай врага раньше, чем он узнает тебя, как говорится… Но к моей ситуации эту славную пословицу отнести было трудно, раз Вишневский знал обо мне все задолго до того, как я вообще поняла, что он жив. Хотя тогда мы врагами и не были… наверное. По сути, причины обижаться были только у меня, но я забыла все свои обиды, когда парень якобы погиб… В общем, не суть: знай своего врага, и точка! Жил он в одном из двух новых домов, что располагались чуть в стороне от центра. Их называли у нас «близнецами», как печально знаменитых собратьев и строительством занимался мой дражайший родственник. Само собой, сотни этажей там не было и близко, но ближе к тридцати для нашего города тоже рекорд. Я слышала, что квартиры там стоили баснословных денег, но были раскуплены еще до начала строительства, потому что масштабы его впечатляли. И как оказалось, счастливые обладатели теперь уже новеньких квартир, не прогадали: кроме окон в пол по всему дому и современной планировки, тут была четырехъярусная подземная парковка, охрана и даже свой собственный парк. Не два дома, а целый мини-городок, не иначе. Не удивительно, что этот выпендрежник поселился именно здесь. Ну и, само собой, жил он на последнем, то есть двадцать седьмом этаже, где когда-то думала поселиться я сама, но быстро отказалась от данной затеи: слишком много народу вокруг. На въезде мне повезло: автоматические ворота открыл тип на белом Мерседесе, но милостиво пропустил меня вперед. Он же позволил взять себя под руку и пройти мимо охраны, не пришлось предупреждать о своем появлении. Всегда бы так везло, а… Тип оказался никем иным, как братом нашего мэра, а с последним отношения у нас не сложились, так что пришлось заявить, что я лесбиянка, а то уж слишком сально он мне улыбался. После такого заявления у парня волосы встали дыбом и он даже отошел на шаг назад, что в общем-то меня устраивало, но внезапно обидело: можно подумать, мы находимся где-то в СССР, лет этак 50 назад. Мы вместе зашли в лифт и пришлось объяснить идиоту, что сейчас другие времена и я не кусаюсь. Я настолько увлеклась, что начисто забыла, что к сексуальным меньшинствам вообще-то не отношусь, но мне пришлось умерить свой пыл, потому что Боря (так он представился, когда еще не был осведомлен о моей ориентации) выскочил на пятнадцатом и я была готова поклясться, что перекрестился. Теперь я не любила не только нашего мэра, но и все его семейство в целом, вот же где клубок змей с кучей предрассудков… Борю пришлось выкинуть из головы, потому что я прибыла на двадцать седьмой: тут было всего три квартиры. Я позвонила в крайнюю правую и для убедительности еще и трижды пнула ее ногой. Ждать пришлось минут пять, я уже собиралась отправиться восвояси, решив, что Вишневский шатается по каким-нибудь притонам, мучает котят или крадет младенцев и приносит их в жертву (или что там обычно делают подобные личности?), но услышала шаги и через еще три минуты дверь открылась. Меня встретили пиратской улыбочкой и полным отсутствием следов удивления. Хотя о чем я, даже у меня дома имелся специальный экран, чтобы видеть всех сомнительных личностей, которые пытаются пробраться в гости. Правда, им я не пользовалась вовсе. Не знаю, чем занимался этот ипокрит, но узнать не хотела: он предстал передо мной совершенно голый, небрежно обернув свой зад простыней. Настолько небрежно, что волю фантазии я не могла дать даже при большом желании. — Фу, ты не одет! — я брезгливо скривилась: чертов эксгибиционист. — От тебя ничего не скроешь, — самодовольно усмехнулся этот гад, — К тому же, к чему стесняться, раз ты уже все видела? — Точно. Смутно помню, что меня тошнило не меньше недели, а кошмары мучают и по сей день… Так ты не открывал мне целых три минуты, потому что раздевался? — поинтересовалась я, шагая вперед без приглашения и жестом отодвигая хозяина квартиры как можно дальше от себя. — Я что, поторопился? И… ты считала минуты?! — Само собой, раз мое время на вес золота. — Прости, просто не мог прийти в себя от обрушившегося на мою голову счастья: ты и у меня дома… Хочешь посмотреть мою комнату? — без перехода поинтересовался он. Хоть Вишневский так и сверкал самодовольством, отчего-то мне показалось, что он не хочет услышать положительный ответ. Должно быть, на самом деле у него там алтарь и десяток здоровых карапузов, а я его отвлекла от будничного занятия обыкновенного психа. — Мне и здесь нравится, — заверила я, потому что к младенцам присоединяться не желала, и огляделась: из коридора я попала в огромное помещение, которому трудно было подобрать название. Кажется, он вздохнул с облегчением. Нет, такая нервозность так и подстегивала мое любопытство: может, там не младенцы, а что похуже?! Или это все мое воображение и врожденная подозрительность? Может, парень просто не желает видеть меня в своей постели? Не то, чтобы я горела желанием там оказаться, но неожиданно стало обидно. — Тогда присаживайся. Мартини? — Лучше оденься, — поморщилась я, — Но вообще-то, я бы не отказалась от кофе с коньком. Надеюсь, в этой обители зла имеется приличный кофе? — Обижаешь. — Но сначала оставь свои эксгибиционистские штучки и одень штаны! — Ну только если ты настаиваешь, — ухмыльнулся он. — Настаиваю! Вишневский наконец-то удалился, а я осмотрелась: вообще-то, тут было неплохо. Огромное помещение, в котором было сразу все: и кухня, отделенная барной стойкой, и гостиная с диваном и плазмой на всю стену, и даже современный камин. Походило на студию. Но все равно своя квартира со множеством помещений мне нравилась куда больше: хотя бы понятно, что где, но сказать, что тут было плохо или царила безвкусица я не могла. Но самое примечательное – это конечно окно во всю стену. Оно никак не загораживалось, но это было бы лишним: и так было потрясающе. Трудно было представить тут какие-нибудь занавески или жалюзи… Завидев пачку сигарет на барной стойке, я вытащила одну и с удовольствием закурила: сожительство с Ромкой имело свои минусы – друг уничтожал все сигареты в доме, а когда мне все же удавалось урвать хоть одну, смотрел на меня так, точно я враг государства, хотя сам частенько покуривал, когда я не видела. Подойдя к шикарному окну, я уставилась вниз: стоило признать, вид тут был фантастическим, весь город словно на ладони. Может, мне тоже стоит переехать на двадцатый этаж? Только ради такого пейзажа стоило… Хотя, соседей слишком много – это не по мне, да и брат мэра тут живет, не говоря уже о типе, в чьей квартире я сейчас находилась. Не дом, а серпентарий какой-то… Я услышала, как кто-то встал рядом и обернулась. — Так лучше? — поинтересовался Вишневский, стоя передо мной в одних домашних штанах. Футболку, само собой, проигнорировал и я смогла разглядеть еще пару шрамов: один тянулся через весь правый бок и терялся где-то на спине, второй – след от пули, что выпустил Ромка. Шрам еще не успел побелеть и имел немного устрашающий розовый оттенок. — Лучше для тебя – это топор между глаз, — отрезала я и отошла на шаг. — Я что, заставляю тебя нервничать? — Ты мне неприятен, сразу возникает желание помыться с дегтярным мылом. — Хочешь, покажу тебе ванную? У меня есть и джакузи, мы могли бы… — Не могли, — перебила я, решив что с обидой немного поторопилась и парень просто прячет что-то в своей комнате. — Ну смотри, с мужчиной многие вещи делать намного приятнее, — подмигнул он, не забыв про свою пиратскую ухмылочку. — Так то с мужчиной. Ты то здесь причем? — Не думай, что мне обидно: я понимаю, что ты не знаешь, от чего отказываешься. — Насколько я помню, от целых тридцати секунд сомнительного счастья. Он расхохотался, как будто я шутила. И, так как вопроса, а за каким чертом я собственно пришла к нему домой на ночь глядя, я так и не дождалась, пришлось начинать разговор самой. — Так зачем, напомни, ты убил ее? — решила я воспользоваться для этого методом «с места в карьер». — Ты не звонишь, в гости не приходишь… Надо же как то привлечь твое внимание, — пожал он плечами как ни в чем не бывало. — То есть, ты не собираешься ничего отрицать, — тяжело вздохнула я, после секундной паузы: Вишневский – это тебе не Ромка или Макар. Этот гад еще более изворотлив, чем я сама и разговаривать с ним всегда было непросто. — А какой в этом смысл? Ведь если ты что вбила в свою красивую головку, тебя трудно переубедить, — с этими словами он резко отошел от окна и прокомментировал мой недоуменный взгляд, — На всякий случай, знаешь ли. — Правильно, держись от меня подальше. — На самом деле, я бы хотел находиться к тебе так близко, как вообще возможно, но без риска словить очередную пулю. Не то, чтобы меня не возбуждала опасность… — Интересно, откуда бы тут стрелять? Из вертолета? Или ты ожидаешь, что Ромка пролетит мило на парашюте? — Таким образом ты хочешь намекнуть, чтобы я подошел обратно? — подмигнул он и сразу двинулся вперед. Я выставила перед собой руку: — Вообще-то, у Ромки разряд в парашютном спорте! — Чушь. — Хорошо, таким образом я говорю, чтобы ты перестал ломать комедию… Из комнаты, куда он удалился, послышались какие-то странные звуки: кажется, что то упало. Стоило мне с любопытством прислушаться, все затихло. Может, показалось? — Кажется, я обещал тебе кофе, — напомнил Вишневский, с неудовольствием покосившись в сторону злосчастной спальни. — С коньяком, — напомнила я, уселась у барной стойки и схватила еще одну сигарету. Взгляд мой упал на подобие аквариума, как бы вмонтированного в стену. Приглядевшись, я поняла, что воды там нет, соответственно и рыб тоже, но что-то определенно было и даже шевелилось. — Ты – просто кладезь вредных привычек. — Ну, знаешь ли, даже небезызвестный классик считал, что если человек не курит и не пьет, поневоле стоит задуматься, а не сволочь ли он? — с удовольствием процитировала я слова великого, одним глазом кося в сторону стены и пытаясь отгадать, что же это там такое. — Пожалуй, тогда я тоже закурю, — усмехнулся этот мерзавец и на самом деле выудил сигарету. — Тебя это не спасет, у тебя на лбу написано, что ты сволочь. — Тогда я еще и выпью. Он наконец-то закончил с приготовлением кофе, щедро разбавил его коньяком и протянул мне. Себе же просто налил чистоганного. — Ты что, вытравляешь сволочизм из организма? — не могла не заметить я ядовитым тоном. — Его просто так не вытравить, тебе должно быть это известно, — подмигнул он. — Что это за хрень? — ткнула я пальцем в стену. Этот вопрос волновал меня уже некоторое время, так как сама я классифицировать жуткого длинного таракана красновато-бурого цвета с сотней ног не смогла. — Что? — он проследил мой взгляд, — Аа… знакомься, это малютка Сентябрина, сколопендра. — Ты назвал эту тварь в мою честь? — Ты должна быть довольна. Сеня еще и жутко ядовитая, это я, кстати, на своей шкуре прочувствовал. Но даже после этого рука на нее не поднялась. — Жаль, что ее яд не смертелен, — посетовала я, отодвигаясь подальше от этой жути, которая в данный момент издавала шипящие звуки (если конечно это не плод моего воображения), — Хотя, как говорится: каждой твари по паре. Вот вы и нашли друг друга. — Не советую обижать мою крошку, иначе мне придется выпустить ее на волю, — по-пиратски улыбнулся Вишневский. — Выпускай: она не настолько большая и страшная, чтобы пережить встречу с моими новенькими сапожками. Хотя, сапоги будет жалко… — Не слушай ее, дорогая, — он потянулся к аквариуму (террариуму?) и погладил жуть через стекло, — Твоя тезка просто завидует: она то может лишь языком молоть и ничего больше. Наблюдая за этой сценой, я лишь покачала головой: — Каждый раз я думаю: человек не может быть таким отталкивающим, но ты упорно доказываешь обратное. — Солнце, ты мне надоела… Переходи к делу: кому я там кровь пустил?