Я неуверенно кивнула. — Потому что стоило тебе заявить, что Аня меня обманывает, знаешь, что я почувствовал на самом деле? Облегчение, хотя в тот момент я даже не знал, права ли ты. И когда… когда… это произошло, я опять почувствовал облегчение, хотя опять же не знал о ней ничего наверняка. Видимо, под «это» он имел ввиду ее убийство. — Потом я кое-что узнал, но это все совершенно неважно, потому что… — продолжать он не стал, лишь махнул рукой. Я резко встала и потянулась к нему: — Макар… — голос мой звучал как-то жалко. — Не надо, Бри, — он оттолкнул мою руку, — Ты должна быть довольна. — Чем?! — Мной. Собой. Этой ситуацией. Не знаю… — Ты не прав, Макар, — покачала я головой. — Неужели? Я думал, каждый раз, когда слышишь «ты была права», ты просто с ума от счастья сходишь, — издевательски заметил он. — Наверное, сегодня будет первое исключение. Нет, я не врала, но немного приукрашивала, каюсь. Но все равно чувствовала себя мерзко, как будто все это на самом деле было моей виной. По неизвестной причине в компании Макара я начинала стыдливо ощущать все свои грехи, а их у меня было как блох на собаке. Внезапно я осознала, что ненавижу это ощущение, ненавижу чувствовать себя вот так. Интересно, все дело в нем или все же во мне? — Исключение, как же. И вот опять: он давил на меня, как будто душил моим же чувством вины. Чувством, которого вообще не должно быть, в ситуации с Крокодильшей так уж точно. — Мне кажется, тебе пора уходить, — продолжил он, потому что я молчала, обдумывая неожиданное открытие. — Но… — Просто уходи, прошу. Мне тяжело тебя видеть… — перебил он. — Хорошо, я уйду, — я сделала пару шагов по направлению к двери, но остановилась, — Макар, ты не можешь ненавидеть себя, и меня в придачу только за то, что совершил ошибку. Это твоя ошибка, не моя – это во-первых. А во-вторых, это так же неправильно, как и винить меня за все, происходящее в твоей жизни. Подумай лучше об этом… Он ничего не ответил, и я просто вышла. Галечка (Светочка?) имела весьма заинтересованный вид, так что мои догадки о прослушке наверняка оказались верными. Настроение было ни к черту, но связываться с ней не хотелось: расскажу дамочке о том, как нехорошо подслушивать в другой раз. — Черт, черт, черт! — выругалась я, пнув колесо своей красавицы, но быстро одумалась, — Прости, моя хорошая, просто твоей хозяйке сегодня вынесли мозги, пропустили их через мясорубку и запихали обратно, вот она и дерется. Пара охранников смерила меня выразительными взглядами, думая, что я не замечу. Само собой, я это видела и показала им неприличный жест. Что ж, у меня здесь и так слава сумасшедшей избалованной дочери Симбирина, надо ее поддерживать. Жеста мне показалось мало, так что я притормозила около них, когда выезжала и открыла окно: — Это еще что за «мы с Тамарой ходим парой»?! Быстро разошлись, голубки, иначе нажалуюсь родителю! И уехала. «Ну что, Сентябрина, ты почувствовала себя лучше после этого?» — спросила бы меня Марина. Чертова докторша, окончательно растормошила мой разум, из-за дурацких сеансов постоянно думаю, а что бы она сказала. Постоянно копаюсь в причинах чужих поступков, чужих слов. Раньше я таким не увлекалась, и ощущения хреновые, черт ее побери. Неужели кто-то посторонний смог повлиять на меня? Нет уж, такого быть не может. И да, сейчас путь мой лежал как раз к Марине. Я опоздала всего на пять минут: зашла без стука, зная, что меня ждут, и плюхнулась на диван напротив. Подумав, скинула сапоги и легла, все еще чувствуя раздражение после предыдущей своей встречи. — Добрый вечер, Сентябрина, рада тебя видеть, — как всегда вежливо поздоровалась Марина. — И в этом вся разница между нами, — буркнула я. — Ты сегодня не в духе? — Ага, — махнула я рукой, — Предновогодняя депрессия, если такая вообще существует… Почему у вас не предусмотрен массаж ног? Я бы сейчас не отказалась! Для достоверности я потрясла своими длинными конечностями и зыркнула на Марину. Поймав мой вопросительный взгляд, она мягко рассмеялась: — Извини, но это не входит в мой список услуг. Но идея мне нравится. — Еще бы, у меня не бывает плохих идей. — Я помню, — кивнула она, наверняка отметив про себя что-нибудь про мою гордыню. — Ну да, я же плачу за вашу память… Так что сеанс грядущий нам готовит? — невесело поинтересовалась я. — Что ж, давай сегодняшний час начнем с ассоциаций: например, я говорю день… — А я говорю – прошел странно. — Интересный ответ. — Обычный. — Хочешь, скажу тебе свое правило? — неожиданно поинтересовалась она. — Вы же все равно скажете, — пожала я плечами, — Так что валяйте. — Странным бывает только то, что ты сама считаешь странным. — Ну… черт, это довольно длинный список! Например, я считаю странным сочетание классической юбки с какими-то странными ботинками… вы замечали, что люди стали так безвкусно одеваться? А еще я считаю странным бордовый цвет, он же старит. Почему бы не одеть красный, или, к примеру, вишневый? Почему именно этот чертов бордовый?! А белая помада? Что за мания красить губы как мертвец?! Тут на днях узрела девицу… — Сентябрина, давай отвлечемся от проблем современной моды, — ненавязчиво перебила меня Марина. — Ну, это же все довольно странно… Ну и, если хотите знать, я считаю странным женитьбу на самой настоящей Крокодильде. Это считается? — Мы уже обсуждали эту в прошлый раз. И да, это считается, если ты так хочешь. — Любите вы путать. Модные странности значит не нравятся, а тут – если хочу, то могу считать… Разве я плачу вам не за то, чтобы вы выслушивали мою болтовню?! — На самом деле, я помогаю тебе понять вещи, которые и так очевидны. И осознать их, ведь это очень важно. — Это и есть основная цель психологии, не так ли? — усмехнулась я. — Не совсем, — сдержанно улыбнулась она, — Но давай вернемся к твоему дню. Почему ты сказала, что он странный? — Потому что вы хотели ассоциацию… Мы что, уже прекратили нашу игру? Я думала, весь ее смысл в том, что вы говорите много слов, и все такое. — Мы продолжим, но чуть позже. — Вы никогда не сдаетесь, не так ли? — Все сдаются, Сентябрина, хоть раз в жизни. — Пессимистично, но я предпочитаю думать, что не сдамся никогда. Ну и раз вы хотите услышать про мой день… — я кратко описала свое видение событий дня сегодняшнего. Не думаю, что Марину особо могло заинтересовать расследование, так что сосредоточилась я больше на вечере. — Я думаю, тебе лучше отвлечься… скажем, хотя бы до Нового Года. — Я вас не понимаю, — нахмурилась я. — Пока нет. — К чему загадки, когда вы мне можете все объяснить? — Сентябрина, я не могу навязать тебе что-то. Ты здесь, чтобы я могла помочь тебе разобраться в себе и понять, чего ты хочешь. И чего другие от тебя хотят. На самом деле я здесь была вовсе не за этим, но спорить не стала. — Что конкретно я должна понять? — не желала я сдаваться просто так. — Просто сделай, как я тебе говорю: отвлекись. Например, заведи себе новую подругу, или друга. Или сходи на свидание. В конце концов, найди себе работу, пусть даже временную. Может, если у тебя будет меньше свободного времени… — Вы что, издеваетесь?! — Ничуть. Мы с тобой встречаемся уже не один месяц, но все твои разговоры вертятся вокруг одного. Ты увлекающаяся натура. Я хочу, чтобы в следующий раз ты рассказала мне что-то новое. — Надо было сразу так и сказать, — буркнула я, — Рассказать я могу о чем угодно. — Ты должна хотеть рассказать, а не сидеть и придумывать только потому, что я прошу. — Но вы же как раз это и делаете?! — Нет, — очень сдержанно возразила Марина, — Но хорошо, я знаю, что дружба дается тебе не легко. Облегчу тебе задачу: в следующий раз мы поговорим о ком-нибудь другом, не важно, друг это, враг, любовник… Пожалуй, к друзьям будем подходить постепенно. — Ну, это будет довольно просто, — согласилась я с облегчением: перспектива шастать по городу в поисках подруги меня как-то не очень вдохновляла. Любовника, к примеру, найти куда проще.