— А ты как думаешь? — подмигнула я несчастному и потянула на себя ручку двери. Кабинет оказался не кабинетом вовсе, то есть дверь вела не в кабинет, а в приемную. В небольшой комнатке располагался компьютерный стол из темного дерева, непосредственно сам компьютер, за которым пряталась темноволосая девушка и небольшой диванчик напротив. Что ж, неплохо однако существует местный начальник, у нас помнится личный ассистент был только у ректора. — Модест Ицхакович сейчас не принимает, — моментально отреагировала девушка на мое появление. — Что ж, полагаю, он сделает для меня исключение, — усмехнулась я, — Надеюсь, вы в курсе, кто я? Она выглянула из-за своего компьютера и окинула меня изучающим взглядом. Возможно, сегодня я и не была во всеоружии, в смысле без укладки от стилиста, зато на мне была шубка из крашеного меха ярко голубого цвета и мой любимый белый брючный костюм. К тому же, мои волосы, даже неделю нечесаные смотрелись бы потрясающе, многочисленные процедуры тому сильно способствуют. Я умею производить впечатление, когда того хочу. Видя замешательство на лице «личного ассистента», как было указано на табличке у ее компьютера, я нетерпеливо махнула в сторону еще одной двери: — Ну так что, вы собираетесь сообщить о моем визите? Она неуверенно кивнула и подняла трубку. Что там ей пришлось нашептать своему боссу, я не расслышала, потому что как раз прикидывала, как начать беседу с дядькой. Пожалуй, буду действовать по обстоятельствам: для начала оценю этого, судя по имени, стопроцентного жулика. Сдается мне, это довольно скользкий и корыстный тип, хотя делать выводы основываясь лишь на имени, как минимум преждевременно. — Вы можете пройти, — голос девушки вернул меня в реальность. — Неужели! Я шагнула к двери: «Мизоч Модест Ицхаковиц» — прочитала я на табличке. Имечко я уже слышала, но прочитать его вкупе с фамилией – совсем другое дело. Ужас какой то, пожалуй, больше никогда не буду жаловаться на свое имя. Хозяин кабинета был абсолютно точной копией того образа, что я себе нарисовала, сидя в приемной: за пятьдесят, жиденькие седые волосы достают до плеч и завиваются на концах, впечатляющие залысины, маленькие глазки резко контрастировали с большим носом. Рост ниже среднего, комплекция чуть больше средней. Мне так и виделось, как этот тип потирает свои ручки и приговаривает что-то вроде «ну-ссс, сударыня, чем платить будем?». Судя по тому, как активно он ко мне подскочил и начал пожимать руку, мой вид пришелся ему по душе. — Добрый день, добрый день…? — повторялся он с вопросительной интонацией. — Сентябрина Евгеньевна, — кое-как высвободив свою руку, ответила я. — Проходите, садитесь, — он подвел меня к креслу, сам устроился напротив, — Танечка сейчас организует нам чаю. Или вы предпочитаете что-нибудь покрепче? — Чай сгодится. — Отлично. Позвольте сделать вам комплимент: встретить такую красивую девушку как вы – большая удача, — протянул Модест Ицхакович, вместо того, чтобы поинтересоваться, кто я такая и за каким чертом меня сюда принесло. — Какое странное заблуждение, полагать, что красота – это добро, — процитировала я, — И, если вы не против, я бы перешла сразу к делу. — Не против. — Полагаю, вы слышали о Розе Мерсер? Она владеет театром в Лондоне, так же она одна из ведущих актрис. — Что-то припоминаю, — потирая подбородок, соврал этот еврей. Если он начальник факультета актеров, дела тут плохи, потому как из него актер никудышный. — На самом деле, мы владеем театром вместе. И сейчас готовим новый проект, — в свою очередь вдохновенно врала я. Хотя, не все из сказанного было враньем: Роза на самом деле моя подруга, и театр на самом деле наш общий, вот уже почти два года как. Подруга уже давно зовет сыграть что-нибудь на сцене по старой памяти, но семейные дела не отпускают надолго. Далее я коротко описала постановку, весьма обтекаемо поведала о самой Розе и пару раз даже перешла на английский, для убедительности. Минут через десять мое вдохновение подошло к концу, а глаза Мизоча съехались у переносицы. Очаровательно улыбнувшись, я ждала, когда дядя немного отойдет. — Так я не понял: вы моя бывшая студентка?! — Само собой, — приврала я. — И вам нужна наша помощь? — Вы – моя единственная надежда. С вашим опытом и талантом… — Знаете, а я сразу понял, что вы актриса: такая красота должна быть показана всему миру, иначе он многого лишится. — А вы льстец, Модест Ицхакович, — подмигнула я, каким-то чудом не сломав язык. — Мы оба знаем, что это не лесть, Сентябрина Евгеньевна. Странно, что я вас совсем не помню в качестве студента, а вас трудно не заметить. — Мой папа – пластический хирург, — отрезала я, дабы избавиться от дальнейших подозрений: тип прав, учись я здесь, меня бы никто не забыл. — Оу, — лицо его вытянулось и он стал присматриваться ко мне, как будто надеялся обнаружить следы пластики. Пора было переходить к делу: — Я бы хотела заполучить несколько молодых талантов, из числа выпускников или студентов. За этим я и здесь. Разумеется, ваша помощь не останется без вознаграждения. — Да бросьте, какое вознаграждение! — махнул он рукой, но глаза алчно заблестели. — Ну, я щедрая девушка, — подмигнула я, потом положила перед ним фотографию лже-Анны в образе «из салона», — На самом деле, меня очень интересует эта актриса. Я видела ее игру пару раз, и под впечатлением. Думаю, она училась у вас? Он взял фотографию и некоторое время внимательно ее разглядывал: — Честно говоря, не припоминаю. Обычно всех самых талантливых я знаю в лицо, знаете ли, и после выпуска мы поддерживаем связь: наш мир тесен, сами знаете. Возможно, ее талант раскрылся уже после, всех своих выпускников я помнить не могу… — судя по виду, Модест Ицхакович был крайне разочарован тем, что не смог мне помочь. — Не расстраивайтесь, — подмигнула я, — На самом деле я все равно рассчитывала побеседовать с преподавательским составом, мне же нужны и другие таланты. — Конечно, конечно! — Вы организуете нас встречу, пока я здесь? — Все, что угодно, моя дорогая. — Отлично, тогда я прямо сейчас с ними и потолкую, — решила я не тянуть кота за хвост, распивать чай мне уже надоело. — Я скажу Танечке, она вас проводит до кафедры. Я пока позвоню и обеспечу вам полное сотрудничество моих коллег. — Спасибо, Модест Ицхакович! — Полно те, зовите меня просто Модестом, — он поцеловал мою ручку и проводил к двери, дав Танечке подробные инструкции. Жулик не подвел, на кафедре меня поприветствовали как родную. Попытались еще раз напоить чаем, но я отказалась: на самом деле я вообще не люблю чай, а пить его из пакетика – и вовсе кощунство. Я пробыла на кафедре никак не меньше часа, поговорив практически со всеми (кроме какой-то Марьи Игнатьевны, которая была в отпуске и Николая как-то там, он на больничном). Никто из них не смог припомнить лже-Анну, хоть я и продемонстрировала ее обе фотографии. Незнание ее имени еще больше осложнило поиски. Спустя час я не без труда покинула приветливый коллектив: на вопросы я там отвечала куда больше, чем их задавала. Оказалось, что некий Борис слышал про Розу, и понеслось… в общем, еле ноги унесла. Что ж, стоило признать поражение: лже-Анна здесь явно не училась. Это было обидно, потому что я делала ставку именно на этот университет. Оставалось надеяться, что Ромке повезет больше. Устроившись в кафе напротив, я ему позвонила: — Ну что, как тебе местный университет? — довольно быстро отозвался Ромка. — Ничем не отличается от нашего: ленивые студенты, бездушные преподаватели, идущая на спад система… — Пессимистично. — Как есть. — Значит, у тебя голяк? — Абсолютный. — У меня тоже… Хотя, небольшая зацепка все же есть: одна студенточка поделилась интересной информацией: якобы в городе есть отдельная школа актерского мастерства. Оттуда часто нанимают девушек на небольшие роли. Она туда и сама пару раз заглядывала, но Анну не признала. Может, есть смысл заглянуть туда, раз мы проделали такой путь? — Она дала тебе адрес? — Обижаешь. Еще и телефончиком поделилась, — хмыкнул этот кобель. — Эти подробности можешь опустить, — нахмурилась я. — Это как минимум несправедливо: мне часами приходилось слушать про твоего Макара, планы мести твоему Вишневскому… А теперь еще и потратить день на поиски убийцы невесты блондина. И все это – непонятно с какой целью! — Ты тратишь день исключительно на меня любимую! — Я на полпути к тебе, горячо любимая ты моя! — Найдешь меня в кафе, что напротив. Возьму нам что-нибудь перекусить, — отозвалась я и отключилась. Мои сеансы с Мариной нет-нет, да давали о себе знать: Ромка прав, я его вообще редко слушаю. Может, мне стоит чаще интересоваться его личной жизнью? Слушать это как-то не особо интересно… на что не пойдешь ради дружбы! Марина утверждает, что надо чаще слушать окружающих, даже если мне абсолютно не интересно. Это якобы порождает доверие… она вообще любит утверждать, что доверие порождает доверие: интересно, она сама то в это верит? Сдается мне, либо она редко выходит на улицу и реальных людей не встречает, либо привирает. Потому как я точно знала: доверься, а потом извлекай нож из спины. Ну, это я конечно, про всех, кроме Ромки: если в моем лексиконе и существовало слово на букву «д», то оно относилось исключительно только к нему. Что ж, можно признать, что Марина права: кого-кого, а Ромку я могу и послушать. Иногда. Я взяла себе латте с мятой, Ромочке – обычный эспрессо и огромный бургер. Не понимаю, чем ему так нравятся эти жутко вредные монстры из хлеба, слабого подобия мяса и вялого листика салата, но он постоянно их жевал. Увидев свою белоснежную красавицу, я вышла на улицу. — Только сейчас понял, кого ты мне сегодня так напоминаешь, — заржал Ромка, когда я присела рядом и сунула ему в руки дурацкий бутерброд. — Мечту твоей жизни? — Нет. Ты в этом голубом прикиде – ну вылитая Снежная Королева. А с твоей вечной привычной взглядом хрен морозить – сходство абсолютное! — Где ты вообще эту фразу откопал?