— Не вспоминай, Варежка, — сказал он тихо. — Не нужно. Это никогда не повторится, я обещаю. Ответить она не успела — над их головами раздался громкий голос Сергея Мишина: — Оп-па! А где Берлинская стена? Варин начальник весело и немного лукаво улыбался. Наверное, Илья тоже бы так реагировал, если бы не знал подробностей своей «ссоры» с этой девушкой. — Пала, — почти огрызнулась Варя. Мишин продолжал улыбаться. — Значит, холодная война окончена? Начнётся горячая? Варя нахмурилась. Ей нужно было отшутиться, но, когда ты настолько на нервах, шутится плохо. — Никаких войн. Я пацифист, — выдала она в конце концов, и Берестов вмешался, пока Сергей не начал снова подкалывать девушку: — Мы с Варей поддерживаем политику правительства по борьбе с международным терроризмом. Так что никаких стен, а только мир, труд, май… и стабильность. Мишин засмеялся. — Понятно всё с вами. Мир, труд, май… Тогда я пошёл. Трудитесь… голубки. Последнее слово он сказал совсем тихо, но они расслышали. И, когда Сергей отошёл подальше, Варя пробурчала: — Гад. — Согласен. Ещё какой, — ответил Илья совершенно серьёзным тоном и улыбнулся, когда она расхохоталась и, закрыв лицо руками, уронила голову на стол. * * * День прошёл как в тумане. Из-за отсутствующей баррикады Варя никак не могла сосредоточиться, постоянно смотрела на Илью, а если он это замечал, смущалась и теряла связь с реальностью. И злилась на себя. Господи, ей двадцать восемь лет. Ну сколько можно наступать на одни и те же грабли?! Почему если она влюбляется, то всем организмом? До последней клеточки, до звёзд в глазах и полностью атрофированного мозга. Неужели нельзя как-то… полегче? Со Стасом ещё ладно: Варе тогда девятнадцать было, дура наивная, мужиков не знавшая. Она тогда думала, что все такие, как её отец, — честные до мозга костей, а про всё остальное только книжки пишут и сериалы снимают. А в жизни такого не бывает. А если бывает, то не с ней. Да, Стас доказал: бывает, ещё как бывает. Пользовал её, пока не надоела, а когда узнал, что в больнице лежит, и не навестил, и не позвонил. Про выкидыш Варя ему не сказала. Сама страдала, молча. Ночами плакала и думала: девочка была или мальчик? Никогда она этого не узнает. Но Стас её многому научил. До двадцати трёх лет Варя ни с кем толком не встречалась, присматривалась к мужикам и постоянно разочаровывалась. Только с Семёном система дала сбой… Варя влюбилась и забыла об осторожности. Обо всём забыла. Ну, кроме контрацепции. И не настораживал её даже тот факт, что Семён всё время находил повод не знакомиться с её отцом и мачехой. То на работе задерживают, то командировка, то плохо себя чувствует… Дурил голову, пусть недолго, но качественно. Если Илья надругался над её телом, то эти двое — над душой. И она совершенно однозначно могла сказать, что из этого хуже. Берестов был для неё незнакомцем… тогда. А Стасу и Семёну она доверяла. Варя верила: рана, нанесённая Ильёй, когда-нибудь затянется. А вот преподнесенные «уроки» этих мужчин она никогда не забудет. Да уж, не забудет… Только вот как приказать сердцу не биться при виде Берестова? И не от страха, а от чего-то другого, сладкого, и жаркого, и, казалось бы, невозможного… 41 — Пристегнулась? Тогда поехали. Уже привычное урчание мотора, тихая музыка из динамиков, лёгкий ветер в окно… — Осенью пахнет, — вдруг вырвалось у Вари. — Что? — удивился Илья. — Начало августа, какая осень… — Правда, пахнет. Сладко так. Не чувствуешь? Это от листьев. Они ещё зелёные, но уже начинают стареть. Берестов задумался, втянув носом воздух с таким серьёзным видом, что Варя засмеялась. — Нет, — в конце концов покачал головой. — Ничего не ощущаю. Но у меня не сказать, чтобы замечательное обоняние… — Да у меня тоже. Просто я всегда чувствую запах осени. — Варя немного помолчала и добавила: — Мама осенью умерла. Берестов посмотрел на неё сочувственно. — Не представляю, как ты… Впрочем, извини. Не будем об этом. Варя чуть улыбнулась. — Я тебе потом расскажу. Если тебе интересно… расскажу. Кажется, она опять покраснела. Но пришлось покраснеть ещё сильнее, когда Илья сказал: — Мне интересно всё, что касается тебя, Варежка. Голос его звучал тепло и сердечно, и взгляд был таким же. Он будто уже ласкал её этим взглядом… И Варя решила поскорее сменить тему, чтобы не растаять окончательно. — А твои сёстры давно замужем? На самом деле это ей было совсем не интересно. Но надо же что-то спросить. — Оля семь лет, Полина… четыре года вроде. Они обе довольно рано выскочили замуж, но это и хорошо. Хоть внуков родителям приносят. А то с меня толку, как с козла молока. Варя захихикала. — Зато ты хороший, заботливый сын… — Ты-то откуда знаешь? — Да по тебе видно… Такие вещи всегда видны… И то, что с племяшкой в зоопарк ходил, о многом говорит… — Да-а-а? — протянул Илья со смешком. — Это о чём же? И опять Варя смутилась. Да что же это! На какую тему ни заговори, она каждый раз смущается, как школьница. — Ну… что с сестрой нормальные отношения и детей ты любишь… — Племяшек — да, обожаю. А вот остальных детей… не очень. Особенно мальчиков. — Это ещё почему? — Да придурки какие-то. Смотрю на них и думаю: я тоже, что ли, такой придурок был? Спросил у мамы, она посмотрела выразительно и ответила: «Ещё придурошнее!» — С твоей мамой ЧСВ не прокачаешь… — отсмеявшись, заключила Варя. — Да это с любыми родителями так, мне кажется. Не дают расслабиться и решить, что ты первый после бога… …На этот раз Варя даже не заметила, как они доехали. А когда Илья остановил машину, ощутила лёгкий укол разочарования. Странно. Теперь ей совсем не хочется с ним расставаться. — Варь… могу я попросить тебя кое о чём? — О чём? — она удивилась. — Не закрывай сегодня глаза, — сказал Илья серьёзно. — Хотя бы попробуй. Если не получится, закрой, конечно… Но хотя бы попробуй смотреть на меня.