Чего она хочет? Варя не знала, не могла разобраться. А то, что приходило в голову… Этих мыслей она боялась. — Я хотела бы потрогать твои волосы, — озвучила она одну из них, самую безобидную. Илья улыбнулся, придвинулся чуть ближе, наклоняясь. — Трогай сколько хочешь. Можешь даже подёргать, — пошутил он, но, видимо, понял, что девушке трудно решиться, поэтому взял её руку и положил себе на голову. Она испытывала странное наслаждение, перебирая его волосы. Тёмные и удивительно мягкие, шелковистые, блестящие. Как в рекламе шампуня. Но никакая реклама не могла передать этого одуряющего, безумно притягательного мужского запаха. И ощущения твёрдых плеч под ладонями. И гибкой шеи. И… Варя не сразу поняла, что давно уже не перебирает волосы. Она легко гладила плечи и шею Ильи, получая немыслимое удовольствие не только от этих прикосновений, но и от того, что Берестов колоссальным усилием воли сдерживает себя и свои желания. Это было очевидно… и заметно, если опустить взгляд. Внезапно Илья застонал, и этот звук был так похож на то, что Варя слышала тогда… Вспышка острой, болезненной паники — и она отпрянула на другой конец сиденья, прижавшись к двери и пытаясь восстановить дыхание. Берестов поднял голову, и в его глазах Варя увидела обиду. — Прости, — прошептала она, закрывая лицо руками. К горлу подходили рыдания. — Я не специально. — Я знаю, — Илья старался говорить спокойно. — Я просто слишком тороплюсь, Варежка. Девушка всхлипнула и замерла — Берестов легко-легко, почти невесомо обнял её, погладил по голове, поцеловал в висок — и тут же отпустил. И паника ушла, как не было… «Варя, глупая, что же ты?..» — Ты иди. Мы и так с тобой долго катаемся. До завтра. Она отняла руки от лица, вздохнула. Было немного страшно, но так… по-хорошему. — До завтра… Илья, — прошептала она, быстро метнулась вперёд и, пока Берестов не опомнился, прижалась губами к его щеке. Он вздрогнул, замер, но сказать ничего не успел — Варя вылетела из машины, только пятки засверкали… 39 * * * Если бы не этот поцелуй, Илья был бы сильно расстроен. Но когда Варя с красными как два помидорчика щеками поцеловала его, настроение у Берестова подскочило от отметки «ниже плинтуса» до отметки «выше облаков». И сердцебиение тоже. Как теперь дожить до завтра? И дело не только в этом… Как не сорваться, позволив Варе хорошенько к нему привыкнуть? Она ведь вновь попросит прикоснуться, а Илья и так уже на грани сумасшествия от подавления неудовлетворённых желаний. Хорошо бы взять тайм-аут… Но кто же даст? Однако мироздание, по-видимому, прислушалось к его тайным мольбам, потому что на следующий день с утра позвонил Юрьевский и попросил сопровождать его на паре встреч, которые должны были проходить вне офиса. Так что весь четверг Берестов Варю не видел. Правда, легче от этого не стало. Ночью не спалось, а поспать днём не позволяли работа и совесть. Поэтому утром в пятницу под глазами у него красовались лёгкие и ненавязчивые синяки… * * * В ночь со среды на четверг Варя так вертелась в постели, что к утру простыня оказалась у неё под попой, свёрнутая в жгут. А всё почему? Потому что покоя ей не давали самые разные мысли, и основной была «Ну как же так?!». Раньше Варя думала, что просто стремится перестать бояться. Но теперь ей хотелось большего. И девушка почти ненавидела себя за острое и жаркое желание принадлежать мужчине, который её изнасиловал. Пусть не специально, но изнасиловал же! Она что, извращенка? Мазохистка? Вот дикость! Не должно у неё быть таких чувств, не должно! Ладно ещё прикосновения, чтобы страх преодолеть, но при чём тут секс?! Одновременно Варя осознавала, что подобные рассуждения несправедливы по отношению к Илье. И дело не в нём, а в ней. Это она не понимала, как может его хотеть. Но хотела… И не могла спать, вертелась, всё думая о том, что будет завтра. Но завтра, то бишь в четверг, не было ничего. Потому что Илья не пришёл на работу. И Варя, наверное, даже занервничала бы, но он прислал смс. «Сегодня мы с Юрьевским на выездах. До завтра, Варежка». И откуда только взял её телефон? Она не давала… Может, у Максима? Ох. Полдня Варя охала и не могла работать. И, как маньячка, то и дело открывала смс Ильи и перечитывала. Представляла, как он его набирал, глупо улыбалась — и суровела, злясь на себя и собственную глупость. Да, Илья хороший. Но не нужно позволять ему… больше. Не нужно. Ведь он просто жалеет её. Возится, как с ребёнком, успокаивая собственную совесть. А иначе зачем это ему? Одного желания обладать мало, чтобы так себя вести! Да. Он её жалеет, и только. А вот она уже начинает влюбляться… Или… не начинает? . В пятницу, явившись на работу первой, Варя уничтожила баррикаду между их столами. Это получилось неожиданно даже для неё самой. Просто ставила свою сумку на обычное место, покосилась на баррикаду… и вспыхнула от злости, обиды и негодования. На себя. Бах! — махнула рукой, и папки полетели на пол. Бах! — туда же отправились и книги, и пачки с бумагой для принтера, и коробка с маленькой сборной ёлкой и игрушками… Бах! — покатились по полу канцтовары, и Варя застыла, тяжело дыша. — Варь… ты что делаешь? Она подняла голову. Илья стоял возле перегородки, слегка вытаращившись, и вид имел совершенно невыспавшийся. — По-моему, это очевидно. — Можно было и нормально убрать, а не размахивать руками… — пробормотал Берестов, обошёл перегородку и опустился на колено, начиная собирать рассыпанные ручки. — Полдня теперь это всё из-под столов вытаскивать. — Не ворчи. Денег не будет, — ответила Варя, плюхаясь неподалёку. — Денег не будет, когда свистят, — фыркнул Илья. — А ворчание безопасно для карманов. — А для электронных карточек? — Тем более. Она подняла с пола несколько пачек с бумагой, положила их на прежнее место — в выдвижной ящик — и вновь опустилась вниз, теперь уже за разлетевшимися в разные стороны папками с документами. — Илья… а ты умеешь свистеть? — Умею. — Сильно? Он фыркнул. — Не сильно, а громко. Да, умею.