— А что, — она утянула брата к себе под бок и приобняла, — тебе кто-то нравится, да? — Ага, — кивнул Дятел. — Две девочки. — Ого! — Угу. И мне надо понять, какую из них я люблю, а какую нет. Усилием воли Варя подавила желание рассмеяться. — А если я отвечу, ты мне расскажешь, что это за девочки? А то вдруг я твой выбор не одобрю. — Одобришь, — вздохнул Кеша. — Они хорошие. Как папа говорит… мудрёное слово такое… — Положительные. — Вот. Но их две. А я один. Да, действительно проблема… Варе не хотелось пускаться в пространные рассуждения о том, что такое любовь, да и вряд ли это Дятлу поможет. Нужно было придумать что-то весёлое… и в то же время понятное. И тут девушку осенило. — Всё очень просто, — сказала она. — Ты представь, что эти девочки живут с тобой в одной квартире. Не вместе, конечно, по отдельности. Вот как я живу, так и они живут. Кеша озадаченно поморгал. — Живут?.. Что, всегда живут? — Да, всегда. Трогают твои вещи, кушают вместе с тобой, ходят тут всё время. Ну, что думаешь? Дятел скривился. — Нет. Мне это не нравится. Совсем! Мне тут и с тобой хорошо, зачем ещё… девочки? Варя улыбнулась. — Значит, никого из них ты не любишь, Кеш. Любил бы — хотел бы жить вместе. Так всегда и бывает. Когда любишь, расставаться не хочется. — А-а-а, — протянул Дятел и задумался. Варя немного подождала, чтобы брат успел хорошенько переварить поступившую информацию, и спросила: — Ну так что за девочки-то? Колись давай. Кеша посмотрел на неё исподлобья. — А смеяться не будешь? — Конечно, не буду, ты что. — Алина. И Вика. Да, предсказуемо… С Викой Дятел давно общается, а Алина просто очаровашка, хоть и помладше. Но с учётом её развитости можно сказать, что они с Кешей одного возраста. — А тебе кто больше нравится, Варь? — Обе хорошие. Ты присматривайся, дружи, а потом определишься. Время есть. — Угу. Вот и мама так сказала: время есть, позже поймёшь. — Ты и у мамы спрашивал? — удивилась Варя. Обычно такие вопросы Кеша задавал только сестре. — Спрашивал, — кивнул мальчик. — Только мама не так подробно, как ты, ответила. Просто сказала, что потом решу, когда вырасту. Она так часто отвечает: «Когда вырастешь, когда вырастешь…» Я только не понимаю: «когда вырасту» — это когда? Вот ты, Варь, когда выросла? — В двенадцать. — Ответ на этот вопрос для неё, пожалуй, однозначен. — Но все по-разному, Кеш. У каждого своё время. — Да? — он нахмурился. — А моё когда настанет? — Не переживай. Когда твоё время настанет, я тебе скажу, — пообещала Варя и потрепала брата по мягким светлым волосам. . В двенадцать… Она никак не могла перестать думать об этом, даже когда легла спать. Да, в двенадцать. После того как не стало мамы. Она называла её Ватрушкой. Только она. У них были совершенно чудесные отношения — как у двух подружек. Ближе мамы у Вари никого не было, маме она несла все свои проблемы. Вместе они читали книги, а потом обсуждали их, разговаривали часами обо всём на свете, мечтали, смеялись и даже грустили — всё вместе. Варя любила маму абсолютной, бесконечной, той самой детской любовью, на которую способны только дети. А потом мама заболела. Тяжело заболела, но улыбалась и говорила, что выздоровеет. Она болела почти год, и рак её не пощадил. Однажды Варину маму забрали в больницу, откуда она уже не вернулась. В тот день маленькая Ватрушка перестала существовать. Перед смертью мама просила: — Варя, милая моя, позаботься о папе. Ты же знаешь, какой он рассеянный. Будь с ним рядом, стань хозяйкой в доме. И пожалуйста… если он встретит другую женщину… Не сердись на него. После смерти мамы Варя начала учиться вести хозяйство. Конечно, мама тоже учила её, но не в последние месяцы, когда совсем тяжело болела. И Варя вспоминала мамину науку, взвалив на себя почти все обязанности по дому. Как же ей было страшно! Страшно, когда мама болела и умирала, страшно, когда она осталась одна с растерянным отцом. Но Варя боролась со своим страхом. Боролась… и победила. И с тех пор ничего настолько же страшного в её жизни не случалось. Даже то, что сделал Илья, — мелочь по сравнению с тем, что Варя тогда испытала. Когда человек, которого ты любишь, умирает, и ты ничего не можешь с этим поделать — вот что ужаснее всего на свете. Ты готов отдать за него собственную жизнь, отпилить себе ногу или руку, до конца дней есть только чёрный хлеб и пить воду из лужи — но твоя готовность ничего не значит перед лицом Бога, который всегда сам решает, кому жить, а кому умирать. И любовь… Конечно, на самом деле она — совсем не то, что Варя сказала сегодня Кеше. Когда готов отдать жизнь за жизнь — вот что такое любовь. По крайней мере для Вари… 30 * * * Кажется, у Ильи окончательно сдали нервы. И он не выдержал: плюнув на всё, отправился в ближайший бар. Глупо? Несомненно. Безответственно? Кто же спорит. Но иначе Илья не мог. В подобной ситуации даже ангел сдал бы позиции. Иногда Берестову хотелось просто плюнуть на всё, подмять Варю под себя и дать волю чувствам, коих накопилось уже предостаточно. Да, потом она его возненавидит. Но по крайней мере, получится что-то более определённое, чем их нынешнее общение. Шаг вперёд — и два назад. Вот так задачка. И когда Варя сможет справиться со своими страхами? К пенсии? Если вообще сможет. Рассуждая таким образом, Илья тупо пробухал полночи, вполне однозначно отшивая многочисленных девиц, которые пытались на него вешаться, а под утро почти приполз домой и завалился спать, даже не вспомнив, что утром на работу. Нет, где-то на задворках его сознания мелькнула невнятная мысль, что вроде как впереди ещё пятница, но она быстро угасла, точнее, растворилась в диком количестве выпитого. Но даже если бы Илья вспомнил… Он бы подумал: плевать.