— Я верю. Хорошего тебе вечера… Я пойду. — До завтра, Варя. 28 * * * Вообще-то Илья никогда не относил себя к мазохистам. Видимо, ошибался. Оказалось, это колоссально сложно — сидеть рядом с Варей, прикасаться к ней, зная, что она просто… терпит. Казалось бы, чего тут такого? Те шлюхи, которых он заказывал, тоже, в общем-то, терпят. Но то шлюхи, это их работа. И совсем другое дело — Варя. Илье очень хотелось, чтобы она посмотрела на него, а не сидела, отвернувшись и слегка дрожа, как в лихорадке. И улыбнулась, и поцеловала его… сама. Мечтай, дурак, мечтай. Хорошо, если Варю удастся от страха и неприязни излечить, а ты тут про «поцеловать сама» рассуждаешь. Психолог грёбаный. Нет, даже не так: психолох. От слова «лох». Но если он всё-таки сможет «вылечить» Варю… И не сорвётся, не накинется на неё с объятиями и поцелуями… Тут не то что памятник — тут мемориал надо будет поставить. И возможно, он даже вновь научится себя уважать. . На следующий день Варя была какой-то задумчивой. Даже Сергей Мишин, пришедший к их перегородке, чтобы посетовать на тяжёлую отцовскую судьбину, не смог её толком развеселить. Варя молча сидела за баррикадой, с Берестовым не общалась, и поэтому Илья рискнул заговорить сам. — У тебя сегодня опять голова болит? Вздох. — Нет. Просто настроение какое-то дурацкое. Ничего не хочется. — Хочется в отпуск? Она фыркнула. — А как ты догадался? — Обычное дело летом. Погода-то хорошая, а мы тут за компами чахнем. Ты сходи погуляй, Варь. Там в торговом центре кафешку открыли новую, я слышал, что мороженое у них вкусное. Зайди туда, поешь мороженого, легче станет. Она задумчиво молчала, и Илья решил предложить другой вариант: — Или, если хочешь, я схожу вниз, куплю рожок или эскимо. Что ты больше любишь? Опять вздох. — Рожок. И шоколадное мороженое. — Ну, сходить? Варя молчала, и Берестов начал подниматься с места. — Стой! — она резко вскочила, чуть не повалив свою баррикаду. — Не надо! Ещё не хватало, чтобы ты мне за мороженым ходил со своей больной ногой! Я сама могу! Илью словно ледяным душем окатило. «Со своей больной ногой». Ну да, конечно. Он ведь ни на что не годный инвалид. — Как скажешь. Берестов сел обратно. Перед глазами потемнело от обиды и ярости. Он давно научился не обращать внимания на подобные высказывания, понимая, что говорятся они не со зла. Но услышать такое от Вари оказалось почему-то вдвойне обидно. Она тоже села и какое-то время просто пыхтела за баррикадой. Потом сказала: — Извини, я… это было грубо. Разговаривать Илье уже совсем не хотелось, поэтому он просто буркнул: — Ничего, — и зло щёлкнул мышкой по экрану. Куда-то попал. Кажется, что-то случайно удалилось… — Хочешь… сходим в кафе? Вместе. Варя выдавила это явно с очень большим трудом, и Берестов разозлился ещё сильнее. — Нет. Спасибо. Много работы. Она озадаченно замолчала, зашуршала бумажками. И, слава богу, больше с ним не заговаривала. Илья не чувствовал в себе сил отвечать вежливо, но хамить тоже не хотелось. Лучше просто молчать, пока не схлынет… Вот только не схлынуло даже до конца дня. * * * Варю вновь разрывало от совершенно противоречивых ощущений. С одной стороны, было досадно за свою несдержанность: она ведь ясно видела, что Илья обиделся. С другой — она не имела в виду ничего плохого, так почему ей досадно? С третьей — с чего это она вдруг беспокоится о переживаниях Берестова? Он её вообще изнасиловал! С четвёртой… а, так можно до бесконечности перечислять, столько всего смешалось в голове. Ей хотелось одновременно и извиниться, и запульнуть чем-нибудь в Илью. А потом расплакаться. Варе вообще в тот день с самого утра хотелось плакать. Реветь во весь голос и швыряться предметами… Лучше колюще-режущими. Но на работе нельзя ни плакать, ни швыряться. Поэтому Варя просто весь день молчала и дулась. Корпела над проектами, но постоянно слышала, как Илья копошится за баррикадой. И слушала, как он разговаривает с клиентами. Берестов вообще всегда вёл подобные разговоры жёстко, хоть и вежливо, но в этот день превзошёл сам себя. Ходил по краю, ещё бы чуть-чуть — и съехал на откровенные угрозы. Разозлила она его, да. Вот же блин… неженка какая. Прям слова ему не скажи. Что она такого сказала-то? Да ничего особенного! Но и сама дура. Не надо Берестову напоминать про его ногу. Кажется, у него с этим большие комплексы связаны. Хотя с чего вдруг Варя должна щадить его чувства? Нет, ну нельзя же так… Да почему нельзя-то?! Что она его, била? Насиловала? Не захотела просто, чтобы за мороженым шёл! Тоже мне, преступление! А он вообще насильник! Но он же не специально… Ага! Шикарное оправдание! Так любой косяк можно оправдать! А уж для изнасилования подобное оправдание — просто великолепно! Вот именно! Да! Илья её за шлюху принял, а она ещё должна тут плясать перед ним, что ли?! Нет уж, дудки! …Так весь день и продолжалось. Варя мысленно ругалась сама с собой, то злясь, то расстраиваясь. И не представляла, как поедет с Берестовым в одной машине.