— Может, сядешь сзади? — спросил Берестов, открывая дверь. Варя покачала головой. — Нет. Заднее сиденье сработает как баррикада у нас на работе. То есть это не чистый… эксперимент. — Так, может, и не надо чистый? — Надо-надо. — Ладно, как хочешь. Варя села в машину, попыталась расслабиться. Пока всё хорошо: страха она не ощущала, тошнотой тоже не накрывало, и даже просто присутствие рядом Ильи не казалось неприятным. Чувствовался только лёгкий, как говорил её папа, мандраж. — Музыку? — Давай. Илья включил аудиосистему, и в Варю ударила волна тяжёлого рока. — Ой, — она вздрогнула, поморщилась. — Извини, — Илья что-то нажал, и музыка стала обычной, лёгкой и ненавязчивой. — Люблю громкий шум. Помогает расслабляться, как ни странно. — Ну, каждому своё. У меня от такой музыки мозги через нос вытекают. — Понимаю, — усмехнулся Берестов, трогаясь с места. Какое-то время Варя наблюдала за дорогой, а потом вздохнула и закрыла глаза. Так было проще. Хотя немного отвлекали от умиротворения движения Ильи, а ещё запах его туалетной воды. Варе он даже немного нравился. Наверное, потому что тогда, в тот день, Берестов ею не пах. Он ведь только-только из ванны вылез… Зря она вспомнила. Стало не по себе. И, чтобы отвлечься, Варя спросила первое, что пришло в голову: — Ты говорил, у тебя была собака. А сейчас нет животных? — Нет. — Почему? Несколько секунд Илья молчал, и Варя даже начала думать, что он её не услышал. — Сначала очень переживал смерть Джека, потом учился, и было не до животных. А когда стал жить отдельно, дома появлялся настолько редко, что… Заводить в таких условиях собаку — только мучить. — А кошку? — Да я как-то не любитель. Нет, в гостях могу потискать и на фотки поумиляться, но самому… Не понимаю я кошек. Для чего они нужны? Ну, погладить, там, на руки взять. И ещё не каждая дастся. А собаку дрессировать можно, брать с собой повсюду… Собака — друг, а кошка — сосед по жилплощади. — Интересная теория, — пробормотала Варя. — У Максима — другая. — У Юрьевского? — Да. Он говорит, что у каждого животного свой характер, как у людей. У собак, у кошек. Бывает же, что люди живут душа в душу, а бывает, что всю жизнь как соседи, потому что не твой это человек. И с животными так же. Надо ещё своё найти. — А как искать, Максим инструкцию не написал? — Кажется, Берестов развеселился. — Зря смеёшься. Ему мы со Светой то же самое сказали. Большинство людей домашнего питомца себе по внешности выбирают: хочу сфинкса, хаски, йоркширского терьера… Макс знаешь, как говорит? «Как будто это не живое существо, а картинка, которую они собираются на стенку повесить». — Дон Кихот он всё-таки. — Угу. Варя усмехнулась, вспоминая, как после этой своей фразы Юрьевский обычно начинал с горечью вещать о том, что люди через какое-то время начинают понимать: а картинка-то, оказывается, кушает много… И болеет иногда… А если уж совсем не повезло, то эта картинка может, например, писаться в постель или драть обои в коридоре. Непорядок! И картинку выкидывают на улицу. — Варь… а можно теперь я спрошу? Хорошо, что Илья заговорил, а то она, вспомнив истории генерального директора, впала в пессимизм. — Можно. — Почему ты живёшь с отцом, мачехой и братом? — А где я должна жить? — она слегка удивилась, по-прежнему не открывая глаз. — Ну… квартиру снять, например. Или комнату. Не все хотят жить с родителями. Тем более у тебя там даже не мама, а мачеха. — А-а-а, вот ты о чём, — протянула Варя. — На самом деле я собиралась съехать. Когда мне было девятнадцать и отец только познакомил меня с Ириной. Но не сложилось. А потом родился Кеша, я его увидела и поняла, что не могу и не хочу уезжать. Мне всегда страшно нравилось с ним тетешкаться. Хотя лет пять назад я думала, что всё же покину отчий дом. Но вновь не сложилось. — Почему ты говоришь «не сложилось»? — Так правильнее. Но объяснять не хочу. Неприятно вспоминать. Илья молчал, а Варя неожиданно для самой себя вдруг поняла, о чём он подумал. «Ещё неприятнее, чем обо мне?» И так же неожиданно для самой себя ответила: — Знаешь… то, что сделал ты… Это, конечно, очень плохо и больно. Но ты для меня тогда был незнакомым человеком. А когда тебя предают родные и близкие, люди, которым ты веришь, — это гораздо хуже. Илья молчал. Варя рискнула открыть глаза — и увидела, что он до побелевших костяшек на пальцах рук сжимает руль. Сердце зашлось в страхе. Она сразу вспомнила, как эти руки сжимали её саму, какими были безжалостными. Закусила губу, закрыла глаза и отвернулась, изо всех сил стараясь не разреветься. Через несколько секунд Илья остановил машину. — Я тебя чем-то испугал? — спросил тихо. — Я не знаю чем, но извини. Ты только скажи, и прекратим этот… дурацкий эксперимент. — Нет, — с трудом выдавила из себя Варя. — Всё нормально. — Может, мне выйти из машины? Чтобы ты пришла в себя? — Нет. Всё хорошо, правда. Это так… от неожиданности. Илья еле слышно вздохнул. — Ладно. Потерпи ещё немного, мы уже почти приехали. Они действительно уже почти приехали. Берестов снова остановился спустя всего лишь пять минут. И сразу же сказал: — Думаю, сегодня без прикосновений обойдёмся. Иди, Варь. — Нет уж, дудки, — возмутилась девушка и протянула руку куда-то в сторону Ильи. — Держи мою лапу. Сделай просто… как вчера. Какое-то время Варина рука болталась в пространстве, но потом Берестов всё же принял её. Погладил обеими ладонями, посжимал пальцы, помассировал запястье. — Нормально? — спросил он с явным беспокойством в голосе. — Да. Всё хорошо… продолжай. Девушка чувствовала, что Илья осторожничает. Но всё равно было невыносимо приятно, она даже едва сдержала стон. Удивительно: никогда не думала, что массаж руки может быть… таким. А потом Берестов перевернул её ладонь тыльной стороной вверх, погладил очень нежно — и секундой после Варя почувствовала прикосновение его губ к своему запястью. Вздрогнула, и Илья сразу же отстранился. — Прости. Она едва могла говорить, почему-то страшно смутившись. И внутри всё дрожало… но это был не страх. Что-то другое. — Ещё, — попросила Варя шёпотом. Илья после её слов какое-то время молчал, будто озадаченно. Затем вновь погладил запястье… и поцеловал его. Только теперь крепче. Поднялся выше и поцеловал ладонь. А потом — каждый палец. И снова запястье… Губы у него были мягкие и тёплые. И совсем не страшные. И Варя почти растаяла, растеклась по сиденью машины, особенно когда Илья начал бережно осыпать поцелуями её запястье. И чуть выше… и выше… По телу девушки прошла чувственная дрожь, и Варя, внезапно испугавшись, выдернула руку. Прижала ладонь к губам, сдерживая стон. Что это? Как же это… — Я напугал тебя? — в голосе Берестова слышалось сожаление. — Извини. Я просто подумал… а, неважно. Варя, честное слово, я не сделаю ничего против твоей воли. Обещаю. Она по-прежнему не могла на него посмотреть. Но на этот раз по другой причине. Боялась, что Илья поймёт… То, что Варя сама ещё не поняла.