— Честно, — соврал Берестов. Не нормально, конечно, ни хрена. Какое «нормально», когда девушка, которую ты… хотя лучше об этом даже не думать. — Как там жена Мишина? Родила? — Ага, — Варя явно обрадовалась неуклюжей попытке сменить тему. — Родила! В одиннадцать вечера. Девочка, пятьдесят сантиметров, три килограмма. Назвали Евой! Илью передёрнуло. — Евой… — Ага. Чудно, но красиво. Ева Сергеевна Мишина будет. — Варя хихикнула. — Рыженькая, как мама. — А жена у Сергея рыжая, что ли? — Ну, почти. Тёмно-рыжие волосы, медные такие. Очень красивые. И сама Рита… очень красивая. Она так ходит плавно, как вот у Пушкина — «словно пава»: и осанка хорошая, и фигура. Я б сама влюбилась, будь я мужиком. Илья фыркнул и опять замолчал. Думал, Варя тоже будет молчать, но она вновь заговорила. — Мы с Дятлом, кстати, в субботу на танцах встретили Алину с мамой. Оля, да? — Да. Ещё не хватало, чтобы Оля узнала про эту историю с изнасилованием. Она, конечно, и оправдает его, и простит, но стыдно будет так, что хоть вешайся. Впрочем, как сестра может узнать? Сам он не скажет, даже если много выпьет. Хотя Берестов никогда не пил много. А Варя тем более будет молчать. — Дятел с Алинкой прям сдружились. Болтали без умолку. А твоя сестра пригласила нас с Кешей в гости… В субботу, через две недели. В субботу, через две недели, день рождения у самой Оли. И Берестов уже почти видел, как Варю за него сватают… А иначе для чего её звать? Конечно, Оля сразу просекла, что не мог Илья целый день гулять с девушкой, которая ему не нравится. И отдать её брату свой драгоценный фотоаппарат. Но честно: Илья Варе что угодно бы отдал, лишь бы она забыла ту его ошибку. — Ну приходите, если ты не боишься большого количества людей. Плюс там буду я, так что подумай. — Да, я сказала, что подумаю, — ответила Варя немного смущённо. — Просто… — Я понимаю. Если очень хочешь, я могу не приходить, скажу Оле, что плохо себя чувствую. Она простит. Несколько секунд Варя молчала, словно не могла до конца осмыслить сказанное Берестовым. — Нет, чересчур. Это же твоя семья… — Я просто предложил. Если вдруг надумаешь, скажи, я останусь дома. Мне не сложно, а тебе спокойнее. Варя какое-то время опять ничего не говорила. — Ладно, — в конце концов произнесла с явной неохотой, словно выдавила из себя это слово. И всё-таки замолчала, погрузившись в работу. * * * Варя не знала, смеяться ей или плакать, когда в пятницу, вернувшись из туалета на рабочее место, не обнаружила ни Ильи, ни его трости. Поначалу подумала, что обедает, но потом поняла: нет, просто ушёл, с концами. Точнее, до понедельника. Она хотела поблагодарить, извиниться, попросить прощения… Но Илья ушёл. И в глубине души Варя понимала почему. Все выходные девушка не могла больше ни о чём думать. Анализировала, уговаривала себя, отговаривала, снова уговаривала… И никак не могла решиться. Увидела в понедельник Берестова — и замерла, как кролик перед удавом. Опять накрыло страхом. Пусть не таким сильным, но всё же достаточным, чтобы сразу передумать. Варя! Побудь немного эгоисткой. Не думай про Илью, думай про себя. Ага. Только беда в том, что не могла она думать про себя, не думая про Илью. Хотя бы потому, что мучилась из-за своего к нему отношения, панических атак и баррикады между их столами. Да ещё и его сочувствие, понимание и помощь… Конечно, ненавидеть Берестова было бы проще. Но увы, ненависти не ощущалось; было только желание всё исправить. Хоть как-то. Однако от идеи, как именно это можно сделать, Варя приходила в тот же панический ужас, забивалась в уголок своей скорлупки и молча сидела там, боясь вымолвить хоть слово. Всё решила одна крошечная случайность… 24 В понедельник Сергея Мишина на работе ещё не было, а во вторник уже явился. Слегка помятый, обалдевший, но счастливый и сияющий. Варя, увидев его, подумала, что, даже если бы она облажалась с этими клиентками из «Белой орхидеи», он бы всё равно её простил. Потому что Сергею было вообще не до работы. К тому же коллеги требовали отпраздновать сразу два дня рождения — и собственно Мишина, который случился в субботу, и его новорожденной дочки. Двойной повод! Грех не использовать такой шанс. Так что все встречи отменили, а большую переговорную превратили в «поляну», накрыв там столы. Варе абсолютно не работалось. И, пройдя мимо Ильи, она заметила, что ему тоже. Берестов втыкал в открытый на экране компьютера договор, причём минут двадцать уже не прокручивал страницу. И вот вроде никогда она за ним особо не следила… Но откуда-то знает, как он хмурится, вчитываясь в то, что ему не нравится. С каким стуком захлопывает папку, когда что-то ищет. Как смеётся из вежливости, а как — искренне. Впрочем… почему это так напрягает? Вот про Светку или Ритку Варя тоже знала нечто подобное. И как ходили, и что ели, и с каким звуком чихали. И не казалось это чем-то запретным, тайным знанием про врага… Тьфу, Варя! Про какого такого врага? Ну что за глупости тебе в голову лезут… А Берестов между тем оторвался от экрана и поднял на девушку вопросительный взгляд. Заметил, что она уже с минуту стоит возле своего стола. Обычно же сразу плюхается, скрываясь за баррикадой… — Что-то случилось? — Нет, — буркнула Варя, старательно отворачиваясь. — Просто… сейчас бухать позовут. — Бухать? — Илья, кажется, улыбнулся. — Ну, бухать так бухать. Всё равно работать не могу. Ощущение, что я пришёл на работу в воскресенье. И остальные тоже. И теперь мы все пытаемся понять, какого рожна сюда припёрлись, если можно было поспать подольше, а потом заняться своими делами. Стало смешно, и Варя окончательно смутилась. Села наконец на своё место и сразу расслабилась. Бред, но за баррикадой слушать Илью действительно намного легче. — У меня случилось нечто подобное пару лет назад. Я проснулась, как обычно, в семь по будильнику, умылась, позавтракала, оделась… И тут из спальни вышел сонный такой папа. Поглядел на меня одним глазом и поинтересовался, куда это я так спешу в восемь утра в субботу. Берестов рассмеялся. — Да, и со мной бывало. Только не в субботу, а на какое-то 23 февраля, когда он приходился на середину недели. Будильник-то у меня запрограммирован на пять дней в неделю, вот и зазвонил. Но только я, в отличие от тебя, успел на улицу выйти и даже какое-то время поудивлялся, почему так мало народу. — Сам вспомнил или подсказал кто? — хихикнула Варя. — Сам. — А у нас тут год назад был забавный случай. Дизайнера нового взяли. Так он пришёл с утра, походил, со всеми познакомился, а потом ушёл на обед — и не вернулся. Максим тогда смеялся — мол, так у нас плохо, что народ только до обеда выдерживает, а потом на волю выходит и решает: а ну его нафиг! Варя думала, что Илья вновь засмеётся, но он только задумчиво хмыкнул. Помолчал немного, а затем спросил: — А почему ты гендира на «ты» называешь? Я давно хотел спросить. Это как-то… странно. — На твоём месте раньше Светка сидела, жена его. Только тогда она ею не была. Ну и до их свадьбы я, конечно, Юрьевского на «вы» называла и «Максим Иванович». И потом долго стеснялась… но привыкла уже. А ты подумал, у меня с ним что-то было? — Ничего я не подумал, — ответил Берестов напряжённо. — Просто удивился. Значит… у них со Светой был служебный роман? — Угу. И у Мишина с Ритой. А ты сидишь на беременном стуле. — Что?.. — Илья, кажется, подскочил на месте.