– Все люди как люди, а я как утлый дырявый горшок! «Горшок с червями», – голосом бабушки прорезалось воспоминание. В коридоре раздался топот множества ног, и думать стало некогда. К тому времени, как дверь отворилась, Лара успела только отбежать к окну. В комнату вошли девять мужчин, что было страшным само по себе. Ещё страшнее их делали девять ружей, направленных на неё. «Меня хотят убить?!» Словно подтверждая её мысли, мужчины вскинули стволы, уперев приклады в плечи. – ШИ-ГИ-ШИН-ПА-ЭР-ДЛИ-ЮХ! – выбрасывая руку, закричала Лара. И рухнула без сил. Пока она проваливалась во тьму, до её ушей доносились отголоски негодующего лая, мычания и писка. Глава 9 Кофейный плен Лара очнулась от того, что её ударили по лицу. – Я же велел применять заклятие для усыпления! – бушевал голос канцлера. – Не смей причинять моим людям боль! – Тогда перестаньте причинять её мне, – зашипела Лара в ответ, тяжело садясь на постели. Три ярких огонька свечей жалили ей веки не хуже ос. – Повторяй, идиотка: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин! – Уберите свет! – Глаза жгло от боли, поэтому Лара закрыла лицо руками. Слух царапнул мужской голос, который прежде она слышала за дверью: – Ваша милость, может, на дыбу ослицу эту? Лару охватил ужас, но, вопреки собственным ожиданиям, с её губ сорвался хриплый рык: – Оставьте меня в покое, твари! «Ши-ги-шин…» – шевельнулось внутри, и Лара заставила себя оторвать от лица одну руку, чтобы хоть одним воспалённым глазом взглянуть на своих мучителей. Так она узнала, что желающий её пытать охранник – беловолосый верзила Хансен. – Вот же сука! – гаркнул он, шлёпнув Лару по вытянутой руке. – Свяжи её, – устало сказал Йорг Хольдт. Руки заломили и завели за спину. К тому времени, как охранник связал Ларе запястья, глаза уже привыкли к свету, и она увидела, что противный канцлер отошёл к изножью кровати, держа канделябр. На стене за его спиной расползалась огромная тень. – Пересади её в кресло, – сказал он, ставя канделябр на столик. Охранник взял Лару за плечи и усадил в кресло возле кровати. – Это ещё зачем? – испугалась она. Заведённые назад руки мешали откинуться на спинку. Канцлер тем временем снял с шеи цепочку с золотыми часами – раньше Лара видела подобные вещицы лишь издалека. Часы качнулись перед её лицом, и сталеглазый медленно спросил: – Видишь эти часы? – Да, – насторожилась Лара. – Ты меня слышишь? – Да. – Дыши, – плавно говорил он. – Глубоко вдохни и выдохни. Сосредоточься на дыхании… Сама не зная почему, Лара задышала, как просили. – Ты не можешь отвести взгляда от этих часов… Её глаза неотрывно следили за блестящей круглой вещицей и больше ничего не видели. Всё остальное пожирала тень. – Твои веки делаются тяжелее… Ты погружаешься в спокойный безмятежный сон… Внимание, которое сузилось до раскачивающихся часов, настолько ослабло, что она прикрыла глаза. – Все мысли и чувства пролетают сквозь тебя, как облака. Ты ни на чём не задерживаешься. Всё далеко… Ты засыпаешь… Спишь… Лара и правда уснула. Но в её сне остался тихий умиротворяющий голос, который словно звучал через мягкую стену: – Подними ногу. Она увидела, как поднялась её нога в ботфорте. Лара будто наблюдала за собой со стороны, не ощущая тела. – Опусти. Нога упала на пол. – Теперь, когда тебе будет грозить опасность, ты произнесёшь заклинание: «Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин». Повтори. – Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин, – с неожиданной лёгкостью повторили её язык и губы. – Молодец. Просыпайся. Мягкая стена растаяла, в уши Лары снова потекли другие звуки – ропот первых птиц за окном, чужое дыхание… Вместе со слухом к ней возвращалась телесность. – Вы меня… загипнотизировали? – хрипло спросила Лара. О гипнозе она однажды читала в популярном романе. Размытая фигура канцлера обрела чёткость, когда она услышала его мелодичный голос: – Как бы абсурдно это ни звучало, мне пришлось тебя усыпить, чтобы научить заклятию усыпления. – Унижающий вздох. – В жизни не встречал такой дуры… Уходим. – Разве мы не будем её пытать? – сказал второй, совсем не мелодичный голос. – Не вздумай! Уходим. Лару повалили на кровать лицом в подушку, зато хотя бы развязали затёкшие руки. Прежде чем она смогла подняться, мужчины ушли и заперли дверь. Некоторое время Лара сидела на постели в прострации. Пробуждающийся мозг напомнил о девяти убийцах, и по телу пробежала нервная дрожь. «Они не пытались меня убить… Они измеряют мою силу! Я как подопытная зверушка! – Она оглядела комнату – ночную тьму развеивал рассвет. – Значит, я лежала в обмороке около семи часов». Подойдя к окну, Лара чуть не застонала от разочарования. Окна выходили во внутренний дворик особняка. Даже если она разобьёт окно и будет вопить что есть мочи, её никто не услышит! Никто, кроме канцлера и его холуёв. – Что делать? – терзалась она. – Ждать, пока кто-нибудь покажется в окне напротив, и обратить в животное? А толку? Да и далеко… Панель внизу двери опять сдвинулась. В образовавшемся окошке появилась мужская рука, которая поставила на пол небольшой круглый поднос. Лара кинулась к двери, но панель уже захлопнулась, а с её стороны она никак не сдвигалась. Перед ней стоял завтрак – хлеб с ветчиной, масло и сыр. Рядом дымилась чашка свежезаваренного кофе. Когда часы городской ратуши пробили полдень, Лара тихонько опустилась на пол у двери. Ждать пришлось не меньше часа. Едва панель отодвинулась и в окошко пролезла рука с подносом, Лара перехватила эту руку за запястье. Её обед со звоном опрокинулся на пол. – Открой дверь и не смей мне препятствовать, иначе я обращу тебя в животное! – пригрозила она, глядя, как по ковру растекается кофе. – Вот же ослица, – проворчали с той стороны. «Белобрысый охранник!»