– Хорошо, я согласна, чтобы ваш человек привёз Андреаса в Оснабрюк во время конгресса. – Я уже не согласен. Хансен, уведи её. – Прошу вас! – закричала Лара. – Через три дня, кисонька, ты будешь проситься в Оснабрюк, не то что соглашаться. – Бестолочь! Бестолочь! – поносила себя Лара, когда её заперли в комнате на третьем этаже. Точно так же Лару кляла покойная бабушка. Это воспоминание заставило горько усмехнуться. «Как и канцлер, бабушка продала свою душу за книгу. Но как по-разному они распорядились этой колдовской силой…» Она быстро прошлась по комнате и положила шляпу на столик. Сапоги утопали в пушистом ковре с восточным рисунком. На широкой кровати пламенело покрывало из красного атласа. Окна, конечно, были забраны решёткой, но они, по крайней мере, были. На дворе уже темнела ночь. «Адская Тьма осталась в таверне одна, – волновалась Лара. – Я заплатила за два дня. Ещё день о ней позаботятся, а что потом?.. Проклятый канцлер, чтоб ты провалился!» Будто явившись на зов, в комнату вошёл сталеглазый. – Сядь, – скомандовал он. Лара села на кровать. Канцлер грузно опустился в стоящее напротив кресло. – Запоминай: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. Она нахмурила лоб. – Ур… что? – Это заклятие для усыпления живого существа на сутки. Повторяй за мной: ур-рэв-во. – Ур-рэв-во, – без тени энтузиазма сказала Лара. – Дор-куц-та-ин, – медленно произнёс Йорг Хольдт. – До-куц-та-ин. – Господи помилуй. Как ты выжила с такой-то памятью? – Я развивала логику, – оскорбилась Лара. – Ещё раз. Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. – Ур-рэв… Я не запомнила. В следующий миг рука сталеглазого сомкнулась вокруг её запястья и сжала. – Пустите, мне больно! – Тебе будет больно, пока ты не выучишь. Ур… рэв… во… дор… куц… та… ин, – невозмутимо отчеканил канцлер. – Повторяй. Однако все мысли Лары сосредоточились на боли. – Немедленно пустите! – Ур-рэв-во… – Он сдавил ей руку ещё крепче. – Моя память не станет от этого лучше! – закричала Лара. – Ур. Рэв. Во. Звериная сторона одержала верх. Лара настолько разъярилась, что не поняла, как вонзилась зубами в жестокую руку канцлера. Этот порыв закончился новой болью – он хлестнул её по лицу, заставляя откинуться на спинку кровати. «Боже, как больно!» Она прижала истерзанную руку к пульсирующей щеке и замерла, боясь, что дальше будет хуже. Канцлер даже не встал. – Я не применил к тебе магию исключительно для чистоты эксперимента. Но в другой раз пощады не жди. «Эксперимента?» Её оглушила страшная догадка. – Запоминай слова на мотив какой-нибудь песенки. Ур-рэв-во. – Ур-рэв-во… – еле слышно прошептала Лара. Теперь ещё и челюсть ныла. – Дор-куц-та-ин. От ужаса и боли хотелось рыдать. – Дор-куц-та-ин… – И вместе с песней: ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. – Ур-рэв-во… дор-куц-та-ин, – на мотив деревенской песни «Может быть, я на полпути к раю» повторила Лара. – Молодец. – Зачем вы меня мучаете? – с трудом двигая челюстью, спросила она. – Разве это мучения? – удивился канцлер и, поднявшись с кресла, приблизился к ней. Лара попыталась слезть с кровати, но Йорг Хольдт уже направил в её сторону руку и прочёл какое-то труднопроизносимое заклинание. Боль исчезла и в челюсти, и в руке. Даже нервы немного успокоились. – Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин. Напевай, пока эти слова намертво не отложатся в твоей пустой голове. Очень скоро они тебя пригодятся. – Но ведь я не касалась колдовской книги… – Наберись терпения. Канцлер снова её запер. Когда шаги удалились, Лара обежала комнату в поисках какого-нибудь выхода. «Ничего! Ничего! – Она бросилась на постель. – Остаётся только разбить окно и позвать на помощь, но это не раньше утра…» Панель внизу двери сдвинулась в сторону, образуя окошко. – Подойди! – грянул из-за двери мужской голос. – Не хочу, – сипло ответила Лара. – Подойди, не то я выстрелю! Плечи дрогнули, и, стиснув зубы, она сползла с кровати на ковёр. В окошке мелькнула чья-то тень. Но заглядывать в него не было никакого желания. – Протяни руку, – велел тот же голос. – Чтобы мне её отрубили? – вырвалось у Лары. За дверью послышалась тихая брань. – Ничего дурного с тобой не случится. Просто вытяни руку, упрямая ты ослица. Когда Лара боязливо просунула пальцы в окошко, её схватили за запястье и потащили вперёд. Она упала с корточек на колени, чувствуя, как её рука утыкается в твёрдую гладкую поверхность. В тот же миг Лара ощутила себя сосудом, в который вливают живительную силу. Тело расслабилось, сознание прояснилось… «Книга», – с восторгом поняла она. Запястье освободили, и панель задвинулась обратно. «Теперь я могу колдовать!» Лара лихорадочно соображала, что бы предпринять, зная всего три заклинания. Ни одного заклятия, подходящего для побега, память не подсказывала. Она в отчаянии стукнула себя по лбу.