«Что за люди… Как же так?» – думала она, проходя вдоль разрушенных домов. Вокруг лютеранской церквушки посреди деревни росла высокая трава. Церковь не тронули – пожалели. Зато в траве лежало два десятка трупов. Лара застыла, не в состоянии идти. Секунды спустя она забралась в седло и натянула поводья – без единого звука, слишком пересохло в горле и скрутило живот. Адская Тьма всё поняла и пустилась в галоп. Только отъехав от поруганных земель, Лара смогла говорить. – Господи… Они хотели укрыться в церкви, а их… Это их не спасло, всё напрасно… Она оглянулась назад и прошептала: – Будьте вы прокляты. Лара сама не знала, кому посылает проклятие. Богу, солдатам, князьям или церковникам? Всем. Обезлюдение стало привычным. И даже желанным. Но надо было раздобыть лошадь. Лара часто давала Адской Тьме передохнуть, что никак не способствовало скорости их продвижения. Солнце садилось за горизонт, когда они наткнулись на очередную деревню. Мертвецов Лара больше не видела – люди выглядели вполне живыми, только очень исхудали. – Скажите, у кого здесь можно купить лошадь? – спросила она, сойдя с кобылы. Жители деревни смотрели на неё так, будто не поняли вопроса. Лара уже решила, что селяне говорят на другом наречии, когда один из мужчин снял колпак, почесал затылок и сказал: – Нет у нас лошадей, господин. – Солдаты увели? – Нет… Пока урожай не начался, в деревне голод был. Последнюю лошадь мы съели весной. Под шляпой выступил пот. Лара сжала в пальцах поводья и шагнула назад. – Да и какое это было лето, сами знаете, – с неожиданным укором пробасила одна из женщин. – Урожай мог бы быть и получше. – Ой, да… – закивала Лара, буквально взлетая в седло. – Лето, прямо скажем, подвело! Понятливая Тьма сорвалась с места. – Бежим, – зашипела Лара. И не обернулась. Ночь она провела в стоге сена, укутавшись в плащ. На то, чтобы ехать до постоялого двора, не хватало сил, а искать ночлег в другой деревне было страшно. Всю ночь ей снились людоеды. Ранним утром её обнаружили крестьяне с косами – двое мужчин и две женщины. Лара даже не успела испугаться. – Уходите, молодой человек, негоже вам тут спать! – сказали ей. – А чьи это земли? Те ответили, что графа, а какого – Лара не расслышала. Она купила у крестьян краюху хлеба, который они взяли на обед, и тронулась в путь. «Чёрт побери, я забыла спросить их про лошадь!» – опомнилась она. Не прошло и двух часов, как настал день, а солнце палило так, словно хотело отплатить селянке за жалобу на холодное лето. Лара запустила руку под камзол – рубашка пропиталась потом. Проезжая мимо озера в тени деревьев, она остановила Тьму и сошла на землю. Серебристая гладь манила прохладой. – Вроде бы людей на дороге нет. Ты отдохни, а я искупаюсь. Лара скинула шляпу, расстегнула камзол. Задумалась, стоит ли оставлять рубашку. «Оставлю. Всё равно её стирать придётся». Положив одежду и ботфорты на берегу, она наказала Адской Тьме их сторожить и зашла в не успевшее нагреться озеро. Сдерживая крик, Лара бросилась в воду и поплыла. «Вот будет этот местный граф по дороге проезжать. Как спросит: „Кто это в моём озере купается?”, как осерчает… – замечталась она. – Что тогда я буду делать? Кнутом его не отстегаешь – он меня первый шпагой проткнёт. А если со свитой поедет, то и Тьма не помощница…» В тяжёлых думах Лара доплыла до середины озера. «Крэх бы сказал: надо женские чары использовать. Это значит мокрой из озера выйти и на судьбу свою беспутную пожаловаться. Это я могу. Особенно – пожаловаться… Ой, да этот граф ещё раскается, что меня окликнул!» Однако вместо графа её окликнул… менестрель. – Доброго утра, молодой господин! Лара нашла ногами дно и напрягла зрение: на берегу, льстиво улыбаясь, стоял рыжеволосый парень с лютней в руках. Она сделала вид, что не услышала, и поплыла дальше. Но парень заиграл – и не замечать его стало трудно. «Что за непрошеная серенада? – заворчала она про себя. – С кем он меня перепутал?» К звону струн прибавился маршевый бой, стук копыт, весёлые крики и смех. Оказалось, что бой производил барабан, а прочие звуки – свадебный кортеж. На телеге, устланной соломой, сидела нарядная невеста, румяный жених правил лошадью. Молодых сопровождали другие селяне – кто верхом, а кто и пешком, в том числе музыканты. Доехав до озера, процессия остановилась. Струнный звон оборвался, барабан торжественно замолк. Лара смотрела на свадьбу. Свадьба смотрела на неё. «Ну и как я буду вылезать?» – Вам… что-то угодно? – понизив голос, прохрипела она. – Вашего благословения ждём, господин! – крикнул рыжий менестрель. Худшего положения представить было нельзя. Ларе стало не по себе. «И чего я в это озеро полезла? Ведь не так уж и жарко было!» – Вы, должно быть, приняли меня за графа, – с опаской начала она. – Я вовсе не из этих мест… – Это не имеет важности! – заверил лютнист и засмеялся: – А с графом мы бы вас не перепутали – граф наш старый давно. «То есть как старый?» – почему-то огорчилась Лара. – Мы едем в церковь, – объяснил жених. – И чтобы наш брак был счастливым, вы, господин, должны нас благословить. – Почему я? В разговор вступил старший родственник: – Такая здесь традиция, молодой господин. По дороге в церковь каждому встречному мужчине надобно поздравить жениха и невесту. – Поздравляю, – буркнула Лара. – Мы всё же подождём, когда вы выйдете из воды, – настойчиво молвил жених. – Я не выйду. Свадебная процессия зашумела. – Но тогда семейная жизнь этой пары лишится благополучия! – раздался женский голос. – Не родятся дети… – Увеличатся подати… – Придёт неурожай… «Да чтоб вам пусто было», – мысленно пожелала Лара и, вздохнув, уже своим обычным голосом сказала: – Вы меня, конечно, извините. Но я не мужчина. Смысл последнего слова дошёл до народа не сразу, зато когда дошёл… Чего только она не наслушалась: – Да как можно девице носить мужскую одежду?! – Всю свадьбу испортила… – Ты принесла нам несчастье, стыдись!