– Лара Лихт и Крэх Мецгер, на основании свидетельских показаний вы обвиняетесь в колдовстве и сговоре с дьяволом. Вы признаёте себя виновными? Крэх категорично покачал головой. – Ни в коем случае! – Не признаю, – эхом отозвалась Лара. Обвинитель шумно сел обратно. Тогда голос подал судья, такой же скучающий, как и на допросе: – Крэх Мецгер, во время дознания ты утверждал, что был пленником ведьмы по имени Изольда Лихт, проведя сорок лет в вороньей шкуре. – Это правда, – кивнул старик. – То же самое я говорил своей семье. – А вот твои соседи уверяли нас, что ты был пиратом. Крэх тихо засмеялся в бороду. – И это правда, ваша честь. Я в самом деле обманул своих соседей, чтобы не вызывать кривотолков. Сами понимаете, признаться в том, что я пал жертвой ведьмы, было бы довольно унизительно для моего достоинства. – Почему же ты назвался пиратом? – Потому что в молодости я мечтал стать моряком и даже ездил в герцогство Мекленбург, но, увы, морская болезнь и нерешительность характера не позволили мне осуществить задуманное. – Кто может подтвердить, что ты был вороном? Крэх театрально развёл руками. – Все местные воро€ны. Зрители загоготали. – А из людей? – хмыкнул дознаватель. – Только Лара Лихт. Судья воззрился на Лару. – Ты подтверждаешь, что Крэх Мецгер был вороном? – Да, подтверждаю. – Ты видела, как он превращался из ворона в человека? – Нет, но… – Как же ты можешь подтверждать то, чего не видела? Лара сделала вдох, пытаясь сохранять терпение. – Когда в нашем доме начался пожар, ворон вылетел в окно, чтобы не погибнуть. Едва пожар удалось потушить, он вернулся уже человеком. Сказал, что ему трудно ходить и он искал себе палку. – Лара осеклась и медленно повернулась к старику. Лишь теперь ей стало ясно, что с момента ареста она не видела у Крэха палки – её отобрали. Дознаватель вернул её мысли в зал суда: – Каким образом ты поняла, что это тот самый ворон? – Он знал всё, что мог знать только наш ворон. Но до того момента я и мысли не допускала, что Крэх был заколдованным человеком. Судья переглянулся с дознавателем и объявил: – Вызывается первый свидетель, Пауль Мецгер. Даже не видя лица Крэха, Лара почувствовала, как он заволновался. Стражник привёл харчевника. Теперь он казался Ларе ещё неприятнее, чем при первой встрече. Хотя их отделяло всего четыре фута, сын Крэха избегал смотреть на отца и не смотрел бы на него до конца допроса, если бы судья его не спросил: – Признаёте ли вы в подсудимом своего отца? Пауль быстро глянул на старика и снова вернулся к изучению пола. – Я не знаю, ваша честь. Лара слышала, как Крэх сглотнул. – Как это не знаете? В своём доносе вы нарекали подсудимого отцом. – Старик похож на моего отца, но я не вполне уверен, что это он. Его история о том, что он был заколдованным вороном, вызвала у меня немало сомнений. Я подумал: «Что, если передо мной не отец, а искусный колдун, принявший его вид?» После того, что я узнал, я лишь убедился в справедливости своих подозрений. Как человек, пострадавший от рук одной ведьмы, может быть в дружественных отношениях с другой? – Вы имеете в виду Лару Лихт? – осведомился дознаватель. Пауль кивнул. – Я услышал, что по округе разыскивают молодую ведьму. Её описание полностью подходило девице, которую отец назвал своей спасительницей. Тогда я понял, что этот человек – колдун, и тем же вечером отправился к канцлеру. С последнего ряда встала девушка в накрахмаленном чепце, из-под которого спускались две русые косы. – Отец хотел избавиться от дедушки, потому что у нас места мало! – Дура, что ты несёшь? – зашипел на неё Пауль. – Я слышала, как вы жаловались матери, – твёрдо сказала Лизелотта. – Вы искали любой повод, лишь бы дедушка не остался с нами. «Спасибо, Лизелотта!» – Лара с искренней благодарностью посмотрела на смелую девушку. На Крэха она смотреть не могла – боялась, что от слов внучки ему стало ещё горше. – Кроме тёплого отношения дедушки к Ларе, других доказательств того, что он колдун, больше нет! – продолжала Лизелотта. – Что касается Лары, ей, конечно, далеко до воспитанницы монахинь, но она не колдунья. Мы с сестрой видели её голой и не заметили у неё на теле никакой печати дьявола. Лара удивилась, что Лизелотту не выгнали из зала. Более того, судье, кажется, понравилось её страстное выступление. – Как зовут тебя, нахальная девица? – полюбопытствовал он. – Элизабет-Шарлотта Мецгер. – Моя неблагодарная дочь, – сухо отрекомендовал Пауль. – Засиделась в девках, вот и выдумывает. Не стоит воспринимать её слова всерьёз. Я бы не выгнал родного отца, не имея на то достаточных оснований. Судья закивал, но Лара чувствовала, что свидетелю он не поверил. – Господин Мецгер, видели ли вы кого-нибудь из подсудимых вместе с дьяволом? – Нет, – ответил тот. – А как, по-вашему, выглядит дьявол? – Лара с интересом посмотрела на судей. – Задавая подобный вопрос, вы ведь не предполагаете, что он расхаживает по улицам в своём истинном обличии? Она сама не поняла, как решилась на эту дерзость. – Подсудимая, ещё одна такая выходка, и мы продолжим заседание без тебя, – грозно пообещал судья. – Можете быть свободны, господин Мецгер. Суд вызывает следующего свидетеля. Когда в зал ввели её деревенского ухажёра Юргена, Лара едва не застонала. «О господи… Его-то зачем?» – Узнаёшь ли ты подсудимую? – спросил дознаватель. Юрген печально вытаращился на Лару. – Как не узнать? Это Лара, приёмная внучка Сырной Ведьмы. – Под Сырной Ведьмой ты подразумеваешь Изольду Лихт? – Я не знаю имени старухи. За глаза все в деревне звали её не иначе как Сырной Ведьмой. – Почему? – Да потому что она вылитая ведьма! Волосы седые, глаза колючие, впалые, нос хищный, подбородок острый. – Юрген показал на себе. – Один раз увидал, потом неделю спать боишься. Судья с подозрением взглянул на старика: – Он в самом деле говорит о красавице, которая обольстила тебя сорок лет назад? – У Изольды была такая наружность, что в молодости кажется очень яркой, а в старости – несколько пугающей, – объяснил Крэх. Судья снова обратился к Юргену: