– Какой ты становишься умной, Лара. – У меня прекрасные учителя – один коварнее другого. Отвечай, для чего я тебе понадобилась? Крэх драматично развёл руки в стороны. – Без тебя мне не поверят. Никто не поверит, что я был заколдован. – Хочешь призвать меня в свидетели? – Лара с сомнением поджала губы. – А если меня заподозрят в колдовстве? – Я не скажу, кто ты такая. Не беспокойся, тебе не придётся много говорить. Ты только поддакивай. Лара затрясла головой. – Я дам тебе денег и провизии, – пообещал Крэх. – А тебе их кто даст? Вполне вероятно, что твой младший сын вообще тебя не узнает. – Для этого ты мне и нужна. – В карих глазах старика мелькнула мольба. – Крэх, три обозлённых юнца скоро вернутся в свои замки и повелят меня искать. Я видела человека курфюрста, который расследовал их исчезновение. Там всё непросто… – Лара, удели мне всего час. Поверь, здесь тебя никто не найдёт! И Лара снова поверила. – Подожди меня около дома, – попросила она Адскую Тьму, но быстро передумала и привязала кобылу к коновязи. – Не обижайся. Часы на башне ратуши пробили девять часов. Когда Крэх взялся за ручку в виде кольца и несколько раз обрушил её на дверь, бежать было поздно. В доме началась возня. Дверь отворил лысый мужчина лет пятидесяти с рыжеватыми усами, ничуть не похожий на Крэха. Щурясь от солнца и морща низкий лоб, он оглядел сначала Лару, а потом её спутника. – Пауль, это я, – прошептал старик. – Чего? – Это я, твой отец. Пауль скривил толстые губы, и Лара окончательно пожалела о том, что дала согласие на эту авантюру. – Мой отец давно умер! – Я не умер. Я был… в плену. На мгновение лоб неприятного мужчины разгладился, но потом меж бровей залегла складка недоверия. – Когда отец пропал, война ещё не началась. – Я был в другом плену, – с такой болью произнёс Крэх, что даже Лару проняло. Пауль отступил, пропуская их в дом. Крэх и Лара вошли в просторную переднюю, в глубине которой виднелась деревянная лестница на второй этаж. – Ты и правда напоминаешь моего отца, старик, но… – Я знаю, твой сын воевал, – сочувственным тоном сказал Крэх. На лице мужчины отразилась боль воспоминаний, но её почти сразу сменило недовольство, с каким смотрят на ловкого торговца, что пытается обсчитать. – Воевал, – с нажимом ответил Пауль. – Он был ландскнехтом и погиб прошлой весной, так и не дождавшись, пока закончится это бессмысленное кровопролитие. Крэх кивнул со скорбным видом. – «В мирное время сыновья погребают отцов, а на войне отцы – сыновей».[8] Тем временем его сын пристально изучал лицо Лары. – Эта девушка – твоя дочь или внучка? Крэх крепко сжал её руку в своей. – Эта девушка – моя спасительница! Лара в изумлении взглянула на бывшего ворона. «Каков стервец…» Несколько минут спустя она и Крэх сидели в кухне у очага, окружённые Паулем, его женой Гретхен и их многочисленным выводком детей и внуков разного возраста, начиная с младенческого и заканчивая давно половозрелым. Держа на коленях одного из четырёх правнуков, Крэх наслаждался всеобщим вниманием и, переводя горящий взор с одного потомка на другого, повёл свой рассказ: – Сорок лет назад я повстречал одну очень красивую женщину. В рядах семейства прошелестели неодобрительные вздохи. – Спешу заметить, прежде я был целиком и полностью верен своей дражайшей супруге! Но эта женщина – воплощённое коварство – меня приворожила и жестоко соблазнила. Одна из девиц нагнулась к уху сестры: – Жестоко соблазнить – это как? – Позже я понял… что она была ведьмой. Потомки бурно и сочувственно вознегодовали. – Ведьма требовала, чтобы я на ней женился, можете себе вообразить? Я, конечно, воспротивился. «Подлец ты, дедушка», – помрачнела Лара. – А она… Узнав, что я женат, она так сильно разозлилась, что превратила меня в ворона. Снова негодующие вздохи. – Чтобы удвоить сладость своей мести, ведьма привязала меня к себе заклятием: днём я летал, где пожелаю, но ночью всегда возвращался к ней. – И что она делала с тобой ночью? – заинтересовался один из внуков, здоровенный детина лет восемнадцати. – Кормила, – подумав, ответил старик. Молодое поколение смотрело на предка, не скрывая разочарования. «Что я здесь делаю?» – спрашивала себя Лара. – Месяц назад ведьма наконец умерла! Но чтобы колдовские чары развеялись, её книгу заклинаний должен был сжечь человек. – Крэх гордо показал на Лару. – Кабы не это дитя, я бы жил вороном и по сию пору. Именно Лара набрела в лесу на ведьмин дом и сожгла её проклятую книгу! Все взгляды устремились на Лару. – И ты не побоялась войти в дом ведьмы? – приглушённым голосом спросила Гретхен. Лара вопросительно глянула на Крэха и, не дождавшись никаких подсказок, повернулась к его невестке. – Сказать по правде, я не знала, что передо мной ведьмино жилище. Я заблудилась и увидела заброшенный дом. Хотела развести огонь, чтобы согреться, и… устроила пожар. Случайно. Как и россказни старого колдуна, это тоже было полуправдой. Услыхав про пожар, молодое поколение обширного семейства восторженно загудело. – Чары ведьмы рассеялись, и я вновь стал человеком, – подытожил Крэх. – Слава Всевышнему, – простодушно отозвалась Гретхен, поднимаясь с табурета. – Пойду тесто ставить. – Больно похоже на детскую сказку, – с недоверием пробасил Пауль. – Послушайте, ваш отец в самом деле был большим чёрным вороном! – оскорбилась Лара. – Я сама видела, как он превратился в человека. Вам не понять, что такое не быть собой. Он полжизни провёл в чужой шкуре… – Сынок, – спокойно начал Крэх. – Все сорок лет я часто прилетал и наблюдал за вами. Задай любой вопрос о прошлой жизни – я отвечу. Я знаю имена всех твоих детей. Вот это Альбрехт, это Лизелотта, это… – Довольно, – оборвал Пауль. – Предположим, я тебе верю. Что дальше? Ты хочешь остаться с нами? – Если позволишь. – У меня шестеро детей, двое женаты. Внуки, невестки, хозяйство… Мне некуда тебя селить. Было видно, что Крэх растерялся.