Она принялась стаскивать кота с дерева, но тот впился когтями в ветку и надрывно, с чувством заорал. – Не ругайся. Дело у меня к тебе. Андреас сдавался с боем. Правда, больше досталось яблоне – его когти исполосовали длинными царапинами всю кору. Пока Лара несла кота в свою комнату, он попытался укусить её за руку, но, слегка коснувшись клыками кожи, передумал. Наконец она выпустила питомца на кровать и накрыла одеялом так, что снаружи оставалась только его неприветливая морда. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-ях! – Чего надо? – спросил Андреас, уже в человеческом виде. – Тсс, тише! – Лара приложила палец к губам. – Бабушка может услышать тебя со двора. – Тогда зачем было так рисковать? – Юноша откинул одеяло, но, вопреки опасениям Лары, на нём красовался наряд обедневшего дворянина. – Почему ты одет? – Сам не знаю. Наверное, если при обращении в животное на тебе была одежда, то она остаётся и при следующем обращении в человека. Очень удобно, только чешется всё. – Так вот почему от тех паршивцев остались одни кони, ни шляп, ни шпаг… – вспомнила Лара. – Скажи, ты не видел, куда бабушка положила нынче книгу? Андреас поскрёб ногтями под подбородком. – С самого утра об этом мечтал. – О том, что я спрошу про бабушку? – Делать мне нечего – за бабкой твоей следить. Шею почесать мечтал. – А как же наша договорённость? – Договорённость?! – Андреас вскочил с кровати и начал неистово раздеваться. – Ты превращаешь меня туда-сюда исключительно по собственной надобности, почти не наливаешь коньяку и, что важнее всего, ещё ни разу не угостила табаком. Ни разу – я считал! – Ты… что такое делаешь? – оторопела Лара. – Говорю же, чешется. Хочешь – отворачивайся, хочешь – смотри, мне не жалко. – Послушай, у нас с тобой был уговор: ты следишь за бабушкой, я позволяю тебе спать в своей кровати и… Остальное тоже будет, потерпи. – Терпеть? – воспротивился юноша. – Мало того, что ты лишила меня невинн… Лара без церемоний зажала ему рот рукой. – Тихо, бабушка услышит! – шикнула она на Андреаса, уже не обращая внимания на то, что он раздет. Зелёные глаза сверкнули, и бывший кот прикусил Ларе палец. – Ай! – Она отдёрнула руку. – Мало того, что ты лишила меня невинности, – горячо продолжил он, понизив голос, – ты к тому же решаешь, когда и кем мне быть. И если против первого я не возражал, то второе допустить не могу. И не допущу! – Невинности его лишили, бедного… – проворчала Лара, тряся увечным пальцем. – До встречи с тобой я был чист, как дитя. – Отвечай, видел ты сегодня книгу или нет? – А коньяку мне дашь? Лара посмотрела на него исподлобья. – Откуда взяться коньяку, если ты вчера всё вылакал? У нас одно молоко. – А ещё ведьмой называется, – вздохнул Андреас. – Ни памяти, ни соображения… – Какая из меня ведьма? Я простая пастушка! – Тогда я простой кот и на службу к тебе не поступал! – Никакого от тебя проку, одна болтовня, – рассердилась Лара и, недолго думая, вытянула руку. – Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх! Кот вылез из-под брошенной на пол рубашки и устремился к двери, прежде куснув Лару за лодыжку. – А-ай! Прохвост… – Она в ярости обернулась. Но возмездие не состоялось – Андреас уже исчез. Запихав под кровать мужскую одежду, Лара спустилась во двор, где бабушка занималась тем, что отжимала творог. – Ты чего раскраснелась? Будто бежала. – Я? – Лара растерянно коснулась щеки. – От жары, наверное. – На дворе собачий холод, даром что июль. – Это оттого, что к старости зябкость повышается, вот тебе и кажется. – Ты это в своих книжках вычитала? – Бабушка недовольно подбоченилась. – Ступай коз пасти, а то не видать нам ни молока, ни сыра, ни денег! – К чему столько трудностей, если деньги можно просто наколдовать? – тихо отозвалась Лара, уходя на луг. – Потому что инквизиция, она повсюду! – прошипела бабушка ей вслед. – И как могла я позабыть про твой прекрасный слух? Вернувшись под вечер домой, Лара увидела, что Андреас сидит на полу под жёрдочкой и о чём-то докладывает Крэху. Ворон временами издавал краткое «ка-ар», в котором ей чудилось не то изумление, не то сомнение. Раньше бы Лара никогда не подумала, что ворон и кот разговаривают, но теперь знала это наверняка: Крэх и Андреас общались на зверином языке, который со стороны казался беспорядочной чередой карканья и мяуканья. «Интересно, о чём Андреас ему рассказывает? О том, как ведьмина внучка превращает его в человека и соблазняет коньяком?» После ужина кот в её комнату так и не пришёл. «Обиделся, как пить дать, – равнодушно подумала Лара, забираясь под одеяло. – Пусть обижается, я хоть посплю спокойно». Через три дня бабушка уехала в город, наказав убрать дом. «Вот бы узнать, есть ли в колдовской книге заклинания для уборки? – задумалась Лара. – Или там про такое не пишут? Видимо, нет, раз бабушка просит об этом меня». Она подметала в кухне, когда сидевший на подоконнике кот внезапно спрыгнул на пол. Он встал перед Ларой и, подняв хвост трубой, дважды обернулся вокруг себя. Та отогнала Андреаса метлой и перешла к другому углу. Но кот, мурлыча, потёрся о её ногу и подал тот же условный знак. – Нет. И не проси. Как человек ты мне сейчас не нужен. И я не уверена, что вообще когда-нибудь будешь. На учёбу деньги есть, а без остального… проживу. Бабушка правду сказала – мне колдовать нельзя, во мне слишком много пылу. Андреас насторожился. – Я, конечно, к магии с детства привыкшая, на бабушкино колдовство насмотрелась. Но одно дело – обратить воду в суп, а золу – в соль, и совсем другое – тебя в человека. Когда я тебя превращаю, то не только ты, я тоже сама не своя становлюсь. Будто некий ловкач надо мною подшучивает: быстро прячет моего милого кота, а вместо него запускает какого-то… голого разбойника. «Который мне, вдобавок ко всему, ещё и нравится», – обречённо подумала Лара. – Вы ведь даже не похожи! – продолжала она. – Ты весь в шерсти, он – гладкий. Это странно. Не то, что гладкий – странно, а то, что я должна тебя и того другого Андреаса в своей голове соединить и поверить, что вы – одно целое, хотя мои глаза совсем иное видят, понимаешь? – Лара с сомнением глянула на питомца. – Кивни, если понимаешь. Кот явственно мотнул головой. – О господи, я так с ума сойду! – Она бросила метлу и ринулась к двери. – В общем, не стану я тебя больше в человека превращать. Ну не могу я, не могу! – Лара выбежала во двор. Следить за переменами кошачьей морды она была уже не в силах. Хватит. Она не заходила в дом до вечера, оставаясь с козами на пастбище. За недометённый пол бабушка, на удивление, бранить её не стала. На ужин она подала настоящую, купленную на рынке еду, но сама почти не ела. Поднимаясь в свою комнату, Лара равнодушно отметила, что бабушка варит в котелке какую-то жёлтую жидкость, и сразу забыла об этом. Андреас опять не приходил. Лара час пролежала на кровати, не раздеваясь, но уснуть не смогла. Зато проснулась совесть – да так измучила, что выть хотелось. Бедный кот, верный друг её отроческих лет, и без того от колдовских экспериментов настрадался, а теперь и ночевал неизвестно где. Когда тьма за окном стала совсем непроглядной, Лара решила сходить за котом сама. Пусть шипит и упирается, но только пусть спит под её присмотром. Осторожно, чтобы не разбудить бабушку, она выскользнула из комнаты. – Мяу! – сдавленно раздалось снизу. Сердце забилось тревогой, и Лара спустилась на несколько ступенек. – Всё ждёшь моей смерти, старый кряхтун? Ну жди-пожди… – услышала она голос бабушки. Словно в ответ, захлопали крылья. «Крэх?» За скрипом последовал звук шагов. Лара, уже не таясь, сошла вниз. Последнее, что она увидела, – это залитый лунным светом двор, мелькнувший в проёме двери, и бабушка с котелком в руке и мешком на плече. Лара отчётливо видела, как в мешке кто-то ворочался, и почти не сомневалась, что это был Андреас.