– Ладно. – Лара прижалась спиной к его груди. – А вообще ты не права, – раздался хрипло голос Андреаса. – Меня завели не для ловли мышей. – А для чего? – Забыла? Я твой подарок на тринадцатилетие. Лара углубилась в непроходимый лес своих детских воспоминаний. – Это был не день рождения. Бабушка сказала, что ты – подарок, но до моего дня рождения оставался целый месяц, да и не приняты в нашей семье подарки. У нас тогда была коза, ещё до Козетты. Я назвала её Амалфеей.[4] Её пасти не приходилось, довольно было приглядывать, а она – возьми и отвяжись. Когда Амалфея ускакала в лес, я побежала к бабушке. Распахиваю дверь её комнаты, а там ты – сидишь на полу и пищишь. Вроде не кроха, – на вид тебе было месяцев семь, – а в глазах такой ужас стоял… Я взяла тебя на руки, приласкала, ты замурчал. В тот момент зашла бабушка. Я спросила: «Откуда здесь котёнок?» Она ответила, что нашла тебя у озера и решила принести мне в подарок, а ещё прибавила: «Давай назовём его Андреасом, ему это имя подходит». Коза та, беглянка, нашлась, но скоро всё равно померла от какой-то хвори. Хотя что я тебе рассказываю? Ты и сам должен помнить. Андреас, лежавший за её спиной, ничего не ответил. Лару так удивила его внезапная молчаливость, что она даже собралась ему об этом сказать, когда он еле слышно проговорил: – Утром превратишь меня в кота. Я разрешаю. Глава 6 Огненная бездна К связанным ногам приближался огонь. Сначала пальцам было тепло, потом горячее, наконец жар стал таким нестерпимым, что хотелось кричать, но не выходило. Немота сковала горло, а где-то рядом запахло палёной кожей. О том, чья это кожа, даже думать было мучительно. Все попытки вырваться и отстраниться от пламени, лизавшего ноги, были тщетны. Боль нарастала. Поглощала. «Только бы это скорее закончилось, только бы…» – Лара! – прорвался сквозь боль резкий голос. – М-м? – не открывая глаз, промычала та. – Всё дрыхнешь? А коза стонет! Лара подскочила на кровати, увидав над собой лицо рассерженной бабушки. Но это всё равно было лучше кошмара, где её сжигали на костре. За долю секунды Лара осознала страшное – бабушка в её комнате, а Андреас… Она повернула голову, того рядом не было. «Хвала небесам!» – Не проснулась ещё? Спускайся живее, козы давно заждались, – проворчала бабушка, покидая комнату. Лара не верила своему счастью – бабушка не застала Андреаса. Она прижала руку к груди, чтобы успокоиться, и огляделась вокруг. – Ты где? – Здесь я. – С другой стороны кровати показалась лохматая макушка. – Вовремя успел на пол скатиться. А ты тоже хороша, спишь как убитая. – Извини. Тебя превратить? – Погоди, пока не превращай. – Юноша плюхнулся на кровать и с сомнением посмотрел на Лару. – Если я скажу тебе заклинание, которым делают коньяк, ты сможешь его запомнить и сходить за водой? – О боже, Андреас… – Я понимаю, вопрос глупый, тем более с учётом твоей памяти. Но у меня, наверное, похмелье – голова раскалывается… – Зато у котов похмелья не бывает. Ши-ги-шин-па-эр-дли-юх! Перед Ларой вновь сидел её милый кот, только ужасно недовольный. – Ну наконец-то. А я даже соскучилась по тебе такому, – призналась она, погладив его между ушами. Кот её нежности не оценил и, дёрнувшись в сторону, спрыгнул на пол. – Злишься, что я превратила тебя без твоего разрешения? – насмешливо спросила Лара. – Подумаешь, важный какой… Андреас ответил горловым, полным раздражения воем и выскочил из комнаты. Лара тем временем расчесала волосы и спустилась в кухню. Понюхав наколдованную похлёбку из чечевицы, она с надеждой посмотрела на бабушку. – К ней бы перца. – Ишь ты. Обойдёшься. Ступай в сарай козу доить. Козетта встретила её гневным блеянием. Лара вспомнила их вчерашний разговор и сказала: – Прости. Обещаю, я буду осторожнее. Но как бы осторожно она ни сцеживала молоко, Козетта взбрыкнула (причём в тот миг, когда Лара ожидала этого меньше всего) и опрокинула почти полный подойник. – Козетта! – в ужасе воскликнула Лара, наблюдая за тем, как белая пенистая жидкость медленно заливает дощатый пол. Вероятно, её голос прозвучал так громко, что был слышен даже в доме. – В чём дело? – Бабушка с суровым видом заглянула в сарай. Лара пыталась сеном прикрыть молочную лужу, но было поздно. – Вот ведь гадина! – взревела бабушка, после чего схватила козу за рога и потащила во двор. Козетта упиралась, пока хватало сил, отчаянно взрыхляя копытами землю. Не поднимаясь с колен, Лара обняла козу за круп. – Помилуй, не колоти её! – Ты-то чего взялась защищать эту стерву? – недоумевала бабушка. – Потому что она не виновата. Это я. Я по дурости своей уронила подойник! – Лара, ты врёшь! – Нет, не вру! – Ты сказала: «Козетта!», я слышала. – Я сказала: «Извини, Козетта!» На мгновение бабушка обомлела. – С чего тебе извиняться перед козой? – С того, что я пролила её молоко, и значит, все её страдания были напрасными. Козетта издала заунывное блеяние, будто соглашаясь. Бабушка удивлённо взглянула на козу и разжала пальцы. – Лара, твой гуманизм загонит тебя в могилу раньше срока, так и знай. Нельзя быть такой дурной и доброй одновременно! – Я не добрая, я справедливая, – пробормотала Лара. – Но всё равно дурная! – Бабушка поспешила в дом. – Что за вздор – извиняться перед животным? Ты б ещё с цветами говорила, бестолочь… Едва бабушка закрыла дверь, Лара холодно повернулась к козе. – Ты теперь моя должница, поняла? Козетта всхрапнула. В тот день она почти не вредничала. После обеда Лара вышла во двор. – Кс-кс, ты где? Никто не отозвался. – Андреас, где пренаглая твоя морда? Обойдя вокруг дома, Лара увидела, что кот царственно возлежит на нижней ветке яблони. – Ты чего не откликаешься? Совсем зазнался?