– Я верю в папу. Верю в то, что он делает. Такие люди, как Терри Кларк, отвратительны, но когда-нибудь мой папа сведет их влияние к нулю. Не позволит им вести свои игры. Не позволит деньгам иметь такое влияние. Он защитит людей. Эндрю стряхивает пепел: – Так вот как ты это себе представляешь. – Я знаю, что так и есть. Папа сам поднялся с нуля и помнит, откуда пришел и как было трудно. Он поможет людям. Эндрю наблюдает за мной, потягивая сигарету. Выдыхая, направляет дым в беззвездную ночь. – Есть правда, которую не скажут тебе даже родители, потому что у них недостанет духа убивать тот наивный оптимизм, который даже я нахожу привлекательным, и эта правда заключается в том, что нельзя сделать жизнь лучше, не скомпрометировав себя и свои убеждения. – А я верю. Папа своим убеждениям не изменит. Держа между пальцами сигарету, Эндрю указывает на окна зала. – Думаешь, твоему отцу нравится Терри Кларк? – Не нравится. – Я точно знаю, что папа его презирает. – Тем не менее Терри Кларк здесь, приглашен на собрание, устроенное твоим отцом. Кларк хамски относится к женщинам, ни во что их не ставит, но присутствует на всех мероприятиях по сбору средств, потому что у него деньги, у него свои люди в нужных местах, и твой отец это понимает. Понимает, что если он хочет продвинуть свои программы и сделать мир чуточку лучше, то должен идти на сделку даже с Терри Кларком. Твой отец берет деньги у Кларка, и тот, дав столько, сколько он дает, имеет все основания рассчитывать, что его звонок всегда будет принят. – Папа не кланяется Терри. – Не всегда и не во всем, но в некоторых вопросах – да. Иногда чтобы победить, нужно проиграть. Это касается и твоих драгоценных моральных принципов. – Так не должно быть. – Есть и должно быть – разные вещи. И ты это знаешь, по крайней мере в глубине души. Потому и смолчала сегодня с Кларком, что инстинктивно понимаешь правила игры. Ровно так же, как и твой отец. – Мой отец – хороший человек. – Твой отец знает, как делаются дела. Знает, как достигать цели. Это политика, Элли. – Ты рассуждаешь в духе Макиавелли. – Надеюсь, ты подразумеваешь, что я проницательный. – Я подразумеваю, что ты обманщик. – Мораль субъективна. Королю ради обеспечения безопасности страны приходится порой принимать трудные решения. Твой отец знает, какие решения нужно принимать ради общего блага. – Мой отец выступает за всех и каждого. – Твой отец пригласил Терри Кларка. – Если бы папа увидел, что происходило между мной и Терри Кларком, он обязательно бы вмешался! – Мой голос звенит яростью в ночи. Эндрю спокойно встречает мой сердитый взгляд, держит его несколько секунд, потом бросает на землю сигарету и давит ее каблуком. – Пора, мы и так задержались. Ты готова? Я встаю со скамейки. Эндрю забирает пиджак, отряхивает от песчинок, надевает и предлагает руку. Где-то в голове звенит тревожный колокольчик: принять предложение значит уступить. – Мне нужно побыть немного одной. – Пожалуйста. Но если твои родители спросят, где ты, прикрывать не стану. Он возвращается в отель, а я откидываю голову и смотрю в небо с надеждой, что облака разойдутся и откроют звезды. Под ночным небом отступает на задний план все то, что тянуло вниз, из-за чего я чувствовала себя так, словно тону. Некоторых угнетает осознание огромности вселенной, но мне нравится ощущать себя крохотной ее частичкой. На таком фоне и мои собственные проблемы не кажутся такими уж неразрешимыми. Шаги. Я оглядываюсь через плечо, вижу тень за углом, делаю шаг к двери и берусь за ручку. Как ни хочется побыть одной, вляпаться в неприятности мне хочется еще меньше. Но тут в кругу света появляется знакомое лицо, и такой заряд счастья вырывается из меня, что его можно сравнить со сверхновой. – Как ты узнал, что я буду здесь? Дрикс уже не в костюме, а в висящих на бедрах джинсах и той же облегающей футболке, в которой он был в моей комнате. – Я не знал. Вышел проветриться. – Ты в порядке? – Да. – Дрикс трет затылок. – У меня свои демоны, и порой они устраивают мне такую трепку, что приходится спасаться на свежем воздухе. Интересно бы узнать, каких демонов он имеет в виду, но я сдерживаю любопытство – если захочет, чтобы я знала, расскажет сам. – Не знаю, как тебе, но мне это собрание далось нелегко. – У тебя все хорошо? – Дрикс засовывает руки в карманы. – Будет. Эндрю меня не интересует. Он поднимает брови, и я не знаю, кажутся ли ему мои слова безумными или интересными. – Я рассказывала тебе об Эндрю, но, наверное, стоит пояснить, что друзьями нас с ним не назовешь, и я даже склоняюсь к тому, что его следовало бы нейтрализовать. – Узнаю прежнюю прямоту. – Решила, что так легче, чем лежать в постели, смотреть в потолок и жалеть, что не сказала тебе раньше. А потом проигрывать в голове миллион сценариев, представляя, как однажды ненароком оброню в разговоре, что, танцуя с ним, думала о тебе, потому что ты мне нравишься. Он мне нравится. Я произнесла это вслух. Конечно, Дрикс нравится мне как друг, но в том-то и дело, что нравится он мне больше, чем друг. И вслед за признанием прилив волнения и страха и болезненное ожидание ответа. – Я тут думал… – Дрикс смотрит вниз, не на меня, и я злюсь оттого, что мы не рядом, когда были так близки. – Может быть, твоя семья и штаб твоего отца правы, и нам стоит держаться друг от друга подальше. Лицо холодеет. – Но ты же нравишься мне. – Я тебе не подхожу. – Неправда. – Так и есть. – Дрикс отступает. Теперь мы еще дальше друг от друга, и эта расширяющаяся пустота между нами рвет сердце. – Меня тянет к тебе, но если это плохо кончится, я слишком многое теряю. Его слова как удар мечом. – Тебя послушать, получается, что не ты недостоин меня, а я недостойна тебя. – Я на условно-досрочном. Проколюсь – по головке меня не погладят и в угол не поставят. Отправят прямиком за решетку. Не в центр содержания несовершеннолетних. В тюрьму. А в тюрьму я хочу меньше всего. Это не игра. Две недели назад, когда мы нашли Тора, я едва не поцеловал тебя. Тебя. Дочку губернатора. И если мы снова останемся наедине, я это сделаю. Дальше – больше. А если что-то случится, если что-то пойдет не так, моя жизнь развалится. – Мы не допустим, чтобы что-то пошло не так. Он поднимает руки, как будто хочет, чтобы я поняла что-то, чего, очевидно, не понимаю. – Не мы решаем, что и как пойдет. Дрикс проводит ладонью по лицу, и мне больно видеть его страдания. – Тот придурок лапал тебя сегодня, и ты позволяла ему это. Я замираю. Все мое тело немеет, и в голове ни одной мысли. Меня трогал Терри Кларк. И я, как это ни унизительно для меня самой, позволяла ему это. Не оттолкнула его руку, не закричала, не дала пощечину. Я сама себя скомпрометировала. Смотреть на Дрикса страшно, он – бомба, готовая вот-вот взорваться. А я держу в руках провода. Но никаких проводов нет, есть слова, которые, если ошибиться, могут вызвать взрыв. – Он лапал тебя, и я хотел ударить его. Хотел избить его до крови за то, что он поставил тебя в неловкое положение. Так нельзя. У меня не должно быть таких чувств к тебе. Я не могу позволить себе разбить подонку физиономию, даже когда он обращается с тобой, как с куском мяса. – Я тебя не просила. – Не просила. Но я такой. Я был таким до ареста и сейчас быть таким не хочу. Больше всего на свете я хочу быть рядом с тобой, касаться тебя, целовать тебя и слышать твой смех и твой голос. Хочу, но мне этого нельзя. Ты и я – такое невозможно. Ни у всех на глазах. Ни наедине. Я потерял год жизни и не могу терять больше. Стою, словно замороженная. Дрикс дышит так, словно пробежал марафон. – Я потерял год. Год с семьей, год с друзьями, год, который не вернуть. И вот встречаю тебя. Девушку мечты. Меня убивает, что я трачу время на то, к чему не имею никакого отношения. Извини, Элль, но я нужен семье и не хочу вышибать дух из кого-то только потому, что этот кто-то лапает тебя. Я не могу даже ставить себя в положение, когда такой соблазн возможен. Я недостаточно силен. Пока еще. Дрикс поднимает наконец голову и смотрит на меня. Его глаза – грозовые тучи, готовые пролиться дождем. Боль сжимает сердце. Я теряю что-то удивительное и восхитительное еще до того, как оно стало моим. Вот так. Все кончено. Первый понравившийся мне по-настоящему парень, которому и я понравилась тоже, говорит, что все кончено. Трудно дышать, легкие не принимают воздуха, но все же я откашливаюсь, потому что этому меня учили. Прятать боль, не останавливаться. – В обществе защиты животных сказали, что на следующей неделе поместят информацию о щенке на сайте. Если не хочешь ждать, пока ему найдут новых хозяев, я могу зайти, забрать щенка и отнести к ним.