— Нет, точно, нет, — его голос звучит серьезно. Парень встаёт и переводит на меня виноватый взгляд. Очередное отстранение, которым его наказала администрация школы, заставило Эйдена пересмотреть свое поведение. Он прилюдно извинился и даже сменил в тот день футболку на рубашку. Уверена, всем, кто думает, что в нашей школе процветает безнаказанность, его отповедь послужила хорошим уроком. На самом деле, для того, чтобы создать скверную репутацию, требуется минимум усилий. И что бы не думали прочие смутьяны, нарушать дисциплину — это не круто. Действительно крутым можно счесть того, кто способен найти в себе силы раскаяться и признать ошибки. Впрочем, для меня крутость Эйдена — понятие космических масштабов. Наверное, я просто не могу трезво смотреть на вещи, когда дело касается этого парня. Да и не хочу. Но сейчас он не делает ничего противозаконного. В моих глазах уж точно. Я беру его за руку. — Эйден пришел, чтобы поддержать меня, — объясняю всем. — Да, слышали? — бойко подхватывает парень, но, заметив сверлящий взгляд миссис Коул, торопливо добавляет: — И, видимо, уже сваливаю. Проводишь меня? — тянет за руку. Мы идём между рядами стульев, когда он шепчет: — Вот так губят таланты на корню. Я улыбаюсь, выходя за порог вслед за Эйденом. Он обнимает меня и целует в лоб. От его рук и теплого дыхания мне становится почти спокойно. — Пожелай мне удачи, — я сжимаю плечи Эйдена. — Она тебе не нужна. Не забывай, ты — лучше всех. Эйден уходит, а я остаюсь стоять в коридоре, мечтательно глядя ему вслед и пытаясь в сотый раз найти объяснение тому, почему этот обалденный во всех отношениях парень выбрал именно меня. Эта головоломка вновь остаётся без решения. К реальности меня возвращает стук каблуков по плиточному полу. Блаженная улыбка сходит с лица, когда я вижу ее. Стефани Ковальски. Девушка, как всегда неотразима: умелый макияж и прическа, а платье лимонного оттенка открывает намного больше, чем одобрено Школьным советом. Я решаю пропустить Стефани первой, чтобы дать больше простора ее эго, но вместо вежливого кивка получаю кое-что другое. — Извини, Хрюша, это случайно вышло, — Ковальски крутит в руке пустой бумажный стаканчик из-под кофе. Я застываю на месте, наблюдая, как по лифу платья расползается темное пятно. — Спасибо, что холодный, — обречённо выдыхаю, накрывая грудь ладонью. В нос бьёт терпкий запах дешёвого кофе. Стефани ухмыляется. На ее лице нет и капли сожаления. — Не благодари, — заявляет она, открывая дверь. В последний момент я перехватываю ее руку и отвожу в сторону. Ошарашенный взгляд Стефани не останавливает меня, когда я преграждаю ей путь ко входу в репетиционную. — Что еще, Стефани? Мне на голову свалятся декорации, или ты задушишь миссис Коул перед тем, как она пойдет меня объявлять? — с раздражением спрашиваю. Девушка пожимает плечами, отводя взгляд в сторону. — Не понимаю, о чем ты. Я качаю головой. У всего на свете есть предел, если только это не касается стервозности Ковальски. Ее бы энергию, да в мирное русло, и вопросы с энергетикой во всем западном районе Авроры были бы решены. — Все ты понимаешь. Вот только не понимаю… почему? Я развожу руками и оглядываюсь вполоборота, услышав знакомый голос. Покачивая бёдрами, к нам приближается Диана. — Вот ты где! — не совсем понятно, к кому именно она обращается. — А кто это у нас тут? — с ехидной интонацией произносит Ковальски. — Диана — Диана. Неужели, ты тоже собралась участвовать в конкурсе? И что ты будешь всем показывать? Свои сиськи? Диана сверлит Стефани ледяным взглядом. — Нет, Стеф, это твоя фишка. Не люблю брать чужое. Ковальски смеётся и вынимает из клатча пудреницу и кисточку. — Понимаю. Все никак не можешь смириться с тем, что Уилл тебя бросил, — лёгкими касаниями наносит на нос и подбородок немного пудры. — Можешь наслаждаться своим превосходством. Тебе все равно недолго осталось, — Диана лениво улыбается. Такое ощущение, что она задумала что-то очень нехорошее. — Маккарти уже получил свое. Наконец-то его вышибли из команды. — Стефани замирает с кисточкой в руке. Ее губы вытягиваются в полоску. Встряхнув волосами, она убирает косметику в клатч. — Не делай такое лицо. Уже все знают, что он так пристрастился к ночным тусовкам, что прогулял очередную утреннюю тренировку. Согласись, это достойный повод, чтобы напиться и разнести к чертям ту витрину в фойе? Так это Уилл Маккарти устроил погром в прошлый понедельник? — Мне плевать на дела Уилла, — равнодушным тоном заявляет Стефани. Отворачиваясь от нее, Диана закатывает глаза и смотрит на меня, говоря при этом: — Как скажешь, жирдяйка. Я напрягаюсь, решив, что ее слова адресованы мне. И точно знаю, что могу ответить на оскорбление, но не совсем понимаю, к чему Диана мне это говорит. Отметив мой озадаченный вид, девушка добавляет: — Жирдяйка — это она, — и кивает на Стефани. — Что ты там бормочешь? — спрашивает Ковальски. Мне показалось, или в ее взгляде промелькнула неуверенность. — Наберись терпения, Стеф, сейчас ты все поймёшь. — Диана с загадочным видом крутит зажатый в руке мобильный. Разблокировав экран, встаёт рядом со мной. — Посмотри, Скарлетт, такой она была в средней школе. — Не веря своим глазам, я склоняюсь над экраном, где мелькают фотографии. На всех изображена одна и та же девочка. Трудно сказать, какого она возраста, потому что она нереально толстая. — Просто отвратительная. Правда? — торжествующим тоном говорит Диана. — Это… она? — отвожу взгляд от экрана и смотрю на Стефани широко раскрытыми глазами, все еще не веря в происходящее. — Она. Знаешь, как ее прозвали в бывшей школе? Ни за что не угадаешь. Стефани хмурится. — Что ты ей показываешь? — а в голосе звучат испуганные нотки. — О, и не только ей! — растягивая каждое слово, отвечает Диана. Из клатча Ковальски раздаётся сигнал уведомления, и девушка суетливо открывает его и достает свой мобильный. — Что… происходит? Что… что вы устроили?! — Стефани с трудом даётся каждое слово. Видимо, теперь она тоже видит эти фотки. — Не знала, что ты заикаешься, — с сарказмом произносит Диана. — И Скарлетт тут ни при чем. Хотя… я немного поучаствовала в том, чтобы она здесь оказалась. — Диана переводит на меня виноватый взгляд. — Извини. Это я записала тебя на этот конкурс. Однажды я слышала, как ты поешь на занятиях нашей помешанной на музыке старухи. И подумала, что мы сможем помочь друг другу. — Это правда? — спрашиваю я. — Да, не благодари, милочка, — с улыбкой говорит эта рыжая бестия. — Ты была частью моего плана. Конечно, ты могла отказаться от участия, но я очень надеялась, что ты разнесешь эту стерву на сцене, а я — за ней. — Что ты наделала? — поникшим голосом говорит Ковальски. От ее привычной уверенности и спеси не остается и следа. Ее плечи опущены, а губы предательски дрожат. — Всего лишь показала всем тебя настоящую, — объясняет Диана. — Ведь ты все та же толстая девочка, которая обливается потом всякий раз, когда идёт по коридору и слышит чей-то смех за спиной, думая, что это над ней смеются. Ты все та же толстуха, которая не может заткнуть свой рот ни днем, ни ночью, и готова сожрать, что угодно, лишь бы заглушить чувство одиночества. Ты и парнями крутишь только, чтобы самоутвердиться. Ведь так? Что-то не выходит, да, Стеф? Ты можешь выглядеть как угодно, но внутри ты все та же неудачница. Не отрицай. Ведь больше всего на свете ты боишься стать прежней, вернуться в те времена, когда все называли тебя Стефани… Биг… Ланч. — Лицо Стефани искажает уродливая гримаса. — Что давно не слышала свое старое прозвище? Неужели все это правда? Стефани была толстой? Над ней смеялись? — Откуда ты все это знаешь? — тихо спрашивает она, опуская голову. — Лагерь Берни в Нью-Гэмпшире. Я была там летом после девятого класса. Ты же оттуда, из Нью-Гэмпшира? — уточняет Диана. Стефани не реагирует на ее вопрос, продолжая смотреть себе под ноги. — Так вот, в том лагере я познакомилась с Челси. Челси Делавэр. Помнишь такую? У нее еще были брекеты и очки с жуткими диоптриями? — Диана берет паузу, но Стефани продолжает играть в молчанку, не подтверждая и не опровергая слова Дианы. Это и не нужно. Ее жалкий вид говорит сам за себя. Насладившись этим зрелищем, Диана продолжает: — Мы с Челси жили в одной комнате почти два месяца. И как-то одним дождливым вечером разговорились. Она сказала, что одна ее подруга переехала в Иллинойс, в нашу Аврору. Нет, не так. Она сказала — лучшая подруга. Вы с самого детства дружили, пока твоя мать не упекла тебя в ту клинику для толстых. Ты так ей ни разу и не позвонила. Челси очень ждала, когда ты вспомнишь про нее, и сохранила все твои фотки на своем телефоне. По-моему, она немного чокнутая, но милая и очень любит поговорить. Ты — ее любимая тема, Стеф. — Диана пожимает плечами. — Не знаю, почему я раньше тебе этого не рассказывала. Шестое чувство, интуиция, осторожность… называй, как хочешь. И как видишь, мне очень пригодилась эта информация. Месть — это блюдо, которое подают холодным. Не так ли? — Стефани поднимает голову и с отвращением смотрит на Диану. — Но, не будем о еде, а то вдруг ты захочешь есть? — Диана тихо посмеивается. — Или… принести тебе сэндвич? Дверь репетиционной внезапно распахивается, и коридор заполняют участники конкурса. — Отличные фотки, Стеф! — кричит Джей, заметив девушку. Кто-то в толпе свистит и смеётся. — Биг Ланч?! Серьезно?! — хохочет парень из оркестра. — Ты… ты же… — выдыхает Ковальски, глядя на Диану. В красивых глазах Стефани блестят слезы. Ещё секунда, и она уходит прочь, несётся по коридору так, будто ее кто-то преследует. Миссис Коул подгоняет участников, и все направляются за кулисы. Нужно идти с ними, но меня будто что-то удерживает. Я тысячу раз представляла, как увижу Стефани униженной, но сейчас понимаю, насколько это было глупо. Потому что кроме жалости больше ничего к ней не чувствую. — Зачем ты так?! Это жестоко! Ведь вы же дружили! — поворачиваюсь к Диане. Девушка фыркает. — Жестоко? А не жестоко было уводить у меня Уилла или брать на мое место в команду эту кривоногую? Ты святая или глупая, Скарлетт?! Стефани столько времени над тобой издевалась, а ты ее защищаешь?! Неужели тебе не хочется ей отомстить?! Я качаю головой. — Нет. Извини, совсем не хочется. Оставив Диану в полнейшем замешательстве, я бегу по коридору, пытаясь сообразить, куда могла пойти Ковальски. Проверив оба туалета в этом крыле, останавливаюсь у приоткрытой двери класса музыки. Стефани сидит за последней партой, спиной ко мне. Ее плечи и спина сотрясаются от беззвучного плача. — Вот ты где.