— И ты хочешь, чтобы я отвёз вас черт знает куда, чтобы помешать этому парню натворить глупости? Джек мрачнеет, с подозрением осматривая пространство автомастерской, и останавливает на мне взгляд, в котором различаю лишь одно — неодобрение. Беспокойство и озадаченность в его голосе насторожили меня ещё по телефону, а сейчас, глядя на хмурое лицо Джека, я понимаю, что звонить ему было плохой идеей. Полагаю, мой сбивчивый рассказ о проблемах Эйдена ему совсем не понравился. Можно подумать, я от всего этого в восторге! — Ну, в общем… да, это где-то в Норт-Сайде, — пожимаю плечами. — Так… ты поможешь нам? — перевожу взгляд на Ти-Джея. Парень сидит в раскладном кресле: нога закинута на ногу так, что видно его рваные грязные кеды и голые ноги, торчащие из-под джинсов, а в руке у него очередная банка с пивом. Уверена, это Джеку тоже не понравилось. — Нет, Скарлетт. Так дело не пойдёт, — сердито говорит он. — Идем. — Куда? — растерянно смотрю на Джека. — Я отвезу тебя домой к твоей тете. Я удивленно поднимаю брови. То есть как… к тете? Когда я решила набрать его номер, у меня и малейших сомнений не было, что Джек поможет нам. Выходит, я ошибалась? Тогда зачем он приехал и гнал до Авроры так, что оказался здесь меньше, чем за час? — А как же Эйден? — с укором смотрю на него. Ведь Джек же должен понимать, как много для меня значит этот парень! Закусываю губы, чтобы скрыть разочарование. Джек качает головой. — Ты правда думаешь, что поможешь ему тем, что заявишься в логово этой банды? Или куда вы там собрались? — скривившись, переводит взгляд на Ти-Джея. Тот снова прихлебывает из банки, а затем мы все слышим его громкую смачную отрыжку. Он, что это нарочно делает? Ну, спасибо, пьяный придурок. Я резко выдыхаю и встаю вполоборота, чтобы не видеть Ти-Джея, обдумывая вопрос Джека. — Не знаю. Но ты же тогда помог… своему другу, — напоминаю ему. — Да, мне тогда, — с нажимом отвечает он, — было почти столько же, сколько и Эйдену. И чем все закончилось для меня и того парня? Если Эйден собрался угробить свою жизнь — это его проблемы. Я не могу допустить, чтобы он втягивал тебя в это. Нам пора, Скарлетт. Джек направляется к двери, но я продолжаю стоять, подпирая собой верстак. — Нет. Я не могу. Трясу головой, чтобы вытряхнуть из нее унылые мысли, перемешанные с волнением, и придумать новый план, в котором не будет фигурировать мой отец, внезапно решивший продемонстрировать свой деспотичный стиль воспитания. Но Джек тоже не собирается отступать. — Идем, я не оставлю тебя здесь, — решительно говорит он, повернувшись. — Мы дождёмся его дома. Рано или поздно он все равно появится. Ведь так? — спрашивает меня. Моргнув, смотрю ему в глаза и неуверенно киваю. — Вот и хорошо, — продолжает уговаривать. — Я понимаю, что ты переживаешь за него, но ехать в такое место — это не тянет на взрослый поступок. — Открываю рот, чтобы возразить и сказать, что плевать я хотела на то, как это будет выглядеть, но Джек меня опережает. — Нет и нет. — Ещё тверже продолжает он. И куда только делся его вечно извиняющийся тон? — Единственное, чем я могу помочь, это поговорить с ним, — Джек разводит руками. — Но, это не значит, что он меня послушает, поэтому ничего не обещаю. — Да, точно, чувак, вправь ему мозги, — вклинивается Ти-Джей. Его развязная интонация даже мне режет слух. — А ты?.. — Джек поворачивается к парню. — Разве я не сказала? — отвечаю вместо Ти-Джея, — это Ти-Джей, друг Эйдена. — Друг? Тогда почему ты сидишь тут, пока тот парень портит свое будущее? — напирает Джек. Ти-Джей обхватывает руками подлокотники, принимая менее расслабленную позу, и смотрит на Джека с вызовом. — А ты сам-то, мужик, кто такой, чтобы меня учить? — огрызается он. — Кто я такой? — зачем-то переспрашивает Джек. — Да… никто, я просто парень, который был точно таким же, как твой друг или вот ты, — указывает пальцем прямо на Ти-Джея, — я хотел казаться крутым, а в итоге все закончилось тем, что я провёл за решеткой свои лучшие годы. Я не видел, как росла моя дочь, не видел, как хоронили моего друга. Подумай об этом, если однажды решишь преступить закон. Знаешь, очень часто — это билет только в один конец. Вот мне повезло, но я знаю, что тюрьма никого просто так не отпустит. Многие возвращаются. Стоит только один раз оступиться, и ты уже не управляешь своей жизнью. На лице Ти-Джея проявляется растерянность, а от ухмылки не остаётся и следа. Он опускает взгляд и говорит тихо: — Да все я знаю… Мой отец уже второй раз сидит. — Ну тогда ты сам должен все понимать, как никто другой, — голос Джека тоже звучит мягче. Ти-Джей берет паузу. — Скарлетт, твой старик прав, давай двигай домой, — он качает головой, не поднимая глаз. — Я сам разберусь с этим. Ведь, если бы не я… — и снова умолкает, со стоном выдыхая. — Я передам Эйдену, что ты заходила. Все будет зашибись, не парься. Унылый тон парня совсем не добавляет убедительности его словам. И этот туда же! И что мне делать, чёрт возьми! Всю дорогу к дому я молчу. Джек тоже не предпринимает попыток начать разговор и безотрывно смотрит на дорогу. Мы въезжаем в наш район, дорога здесь идет под гору, открывая вид на западную часть Авроры. Мелькают знакомые с детства здания и переулки, вдали виднеется башня церкви Христианской Любви — конечный пункт моих ежедневных пробежек, напротив которого в облаке фритюрного тумана стоит знаменитая на весь район сэндвичная, она же пончиковая. Пересечение Западной и Линкольна — то самое место, где можно встретить утром в воскресенье добрую часть жителей нашей окраины. Если ты не баптист, то идёшь и просто ешь сэндвич или пончик, а если — баптист, то тоже ешь, но перед этим молишься. С баптизмом у меня не срослось, да и пончики теперь я воспринимаю, как оружие массового поражения, но помолиться мне не помешает. Хотя бы тому же Людовику Четырнадцатому. Эйден бы точно оценил мой порыв. — Не хочешь перекусить? — наконец интересуется Джек, притормаживая у той самой забегаловки, на которую я столько раз запрещала себе смотреть. — Нет, — в моей интонации достаточно упрямства, что не остаётся для Джека незамеченным. Тяжело вздохнув, он давит на газ, и я взрываюсь, так и не начав свою молитву к Людовику: — Не понимаю. Я думала, что могу на тебя рассчитывать! А все, что ты делаешь, это везёшь меня домой! Это… нечестно… ты хоть понимаешь, как я волнуюсь за него?! — А ты понимаешь, как я волнуюсь за тебя? — парирует Джек. Я не знаю, что на это сказать. Если в этом всё дело, то я просто не имею права на него злиться. Ведь Джек не просто набивает себе цену, отказывая мне в помощи, но ничего не могу поделать с волной протеста, которая бушует внутри. — Скажи, как бы поступила Эдисон в этой ситуации? — спрашивает он, сворачивая на нашу улицу. — Эдди? Ну… ей бы все это очень не понравилось. Она бы точно позвонила Меган, матери Эйдена, потом — в полицию, а потом… молилась бы за Эйдена, пока тот не вернулся, — на последней фразе я улыбаюсь. Моя Эдди такая предсказуемая. — Вот видишь, — подытоживает Джек. — И чем я, по-твоему, лучше нее? Правда, я не настолько религиозен, — произносит с иронией, — но… я хочу, чтобы ты понимала, что главное для меня — твоя безопасность. — Серьезно? И где тогда ты был столько лет?! — саркастически выпаливаю и тут же жалею об этом. Джек хмурится и крепче сжимает кожаную обивку руля. Мне не стоило так говорить. Вот же черт! Лучше бы я тихо сидела и молилась. — Извини, пожалуйста… — мямлю примирительно. — Я правда не хотела. Джек качает головой. — Нет, не извиняйся. Я все это заслужил и должен быть благодарен уже за то, что ты сидишь здесь… со мной. Да, я не воспитывал тебя, у нас нет общих воспоминаний, и пусть многое друг о друге нам только предстоит узнать… Но в тот вечер, когда ты пришла на мое выступление, я дал себе слово, что теперь все будет по-другому. Я говорил, что хочу заботиться о тебе. Поэтому не обижайся, если не оправдал твоих ожиданий… — он чему-то улыбается, робко, совсем по-мальчишески, и откидывает назад отросшие пряди, — знаешь, ведь я сам удивлен. Сегодня ты преподала мне хороший урок. — Что за урок? — бормочу я. — Самый жизненный. Кажется, я только теперь понял своих родителей, представляешь? Когда я был в твоём возрасте, у них со мной были одни проблемы. А сейчас до меня дошло, что быть отцом или матерью — значит уметь находить в себе силы иногда делать и говорить то, что совсем не хочется. И… хоть ты уже и взрослая, я все равно буду делать это, чтобы ты была в порядке. Имей в виду… как выяснилось, я могу быть строгим папашей. Джек бросает на меня выразительный взгляд. В его голубых глазах мелькает веселье, но я понимаю, что он не шутит. — Ладно. Ясно, — отворачиваюсь к окну, не в силах сдержать улыбку. Слова Джека на несколько секунд согревают мне сердце, пока я не вспоминаю об Эйдене. Внутри все сжимается, когда смотрю на дом Мерфи. Ведь я так надеялась, что увижу его машину. Отстегнув ремень безопасности, в очередной раз звоню ему, снова попадая на голосовую почту. Дома нас встречает запах домашней еды, но от волнения у меня скручивает все внутренности. Сомневаюсь, что смогу засунуть в себя хоть что-то, пока не увижу Эйдена. Пусть он не захочет меня слушать, главное — убедиться, что он в порядке. — Джек? — тетя выглядит удивленной, увидев на пороге нашего дома Джека. В те несколько раз, что он заезжал за мной, он не напрашивался в гости, а я и не приглашала, будучи неуверенной в том, как пройдет встреча Эдди и Джека. — Привет, Эдисон. Как поживаешь? — Джек кивает тете. — Скарлетт пригласила меня на ужин, надеюсь, ты не против? На ужин? Это когда я такое сказала? Скосив взгляд, смотрю на Джека. Что ж, теперь понятно, откуда у меня взялась природная тяга к вранью. Это наследственное. — Конечно, нет, — Эдди тепло улыбается. — Хорошо, что зашёл. Только придется подождать. Ужин будет готов минут через сорок. Карли, почему ты меня не предупредила? Я открываю и закрываю рот, как рыба, выброшенная на берег, и пытаюсь сочинить очередную ложь. — Я никуда не спешу, — говорит Джек. — Вот и отлично, — кивает Эдди. — Карли, не стой, как истукан, проводи пока своего отца в гостиную. Если бы не волнение за Эйдена, я бы сочла этот вечер идеальным. Эдди и Джек общаются легко и непринужденно. Тетя, то и дело, подкладывает гостю добавки жаркого и овощей и расспрашивает о нынешней жизни. Мне по душе уважительное отношение Джека и искренняя доброжелательность Эдди. Видимо, у тети было слишком много времени на то, чтобы пересмотреть свои убеждения. Теперь она увидит и поймет, какой удивительный и классный человек мой отец.