Я стою на кухне и через плечо смотрю, как мама, невольно улыбаясь, нарезает овощи на доске. Я рада, что она не возражает, чтобы Тео иногда так меня называл. Рада, что она понимает: это просто шутка. – Твой ребенок от рук отбился, – замечаю я, бросая нарезанное кубиками мясо на раскаленную сковороду. – В свою защиту скажу, что это ты воспитывала его большую часть жизни, – отвечает она, с грустью принимая этот факт. Она приезжает к нам каждые выходные, чтобы провести время с ним и с Луной. А каждый четверг мы с Трентом ходим на свидания, пока Камила присматривает за детьми. Каждый четверг мы ведем себя соответственно возрасту. Во всяком случае, моему возрасту. Каждый четверг мы тискаемся в машине, позволяем темноте заброшенных зданий мэрии поглотить нас, ходим в кино, рестораны и клубы, в которых мне не нужно предъявлять поддельное удостоверение личности, потому что мой парень настолько влиятелен, что ему принадлежит весь город. Мы живем в доме с приливами и отливами. В котором всегда бушует океан, но это нестрашно, потому что мы отлично умеем плавать. Мы живем в доме морских коньков, людей, способных преодолеть любые трудности, людей, вкусивших темную сторону жизни. Людей, стоявших на обочине жизни и молившихся остаться незамеченными. Но мы замечаем. Замечаем друг друга среди хаоса под названием «жизнь». Каждые выходные мы отправляемся на пляж Табаго, чтобы заниматься серфингом, есть, смеяться и не думать ни о чем. Ни о мире вокруг, ни о деньгах. Луна и Тео обожают друг друга. Проявляют взаимное уважение и внимание, и это душераздирающее и удивительное зрелище. Он наконец-то становится ответственным взрослым человеком, а она обрела свирепого старшего брата. У нее голубая комната, в которой стоит аквариум с морскими коньками, а у него зеленая, увешанная плакатами Тома Брэди, которые Трент умудряется не сорвать со стен, хотя с трудом сдерживается. А еще мы. Я. Трент. Наша любовь. Наша любовь привлекает внимание, как лесной пожар. Мы межрасовая пара с огромной разницей в возрасте. За нами груз в виде двоих детей. Со стороны все выглядит плохо. Даже трагично. Мы не так фотогеничны, как идеальная семейка Вишеса, или белокурое гнездышко Джейми, или серьезное семейство Дина, в котором нет никакой разницы в возрасте. Мы другие, но ни за что на свете не стали бы это менять. Трент, Тео и Луна входят на кухню с широкими улыбками на лицах. Луна первой бросается ко мне с объятиями. Она по-прежнему не говорит, но общается с помощью языка жестов. А это огромный шаг вперед. – Мальчишки не давали тебе сидеть без дела? – спрашиваю я и обнимаю ее в ответ, чувствуя, как ее длинные худые руки обхватывают меня. Она кивает, уткнувшись мне в плечо. Отстранившись, девочка жестами сообщает мне: «Тео чуть не убил лебедя, когда бросил мяч». – Это… – я морщу лоб, – очень плохо. – Он просто был взволнован. – Трент семенит ко мне с бутылкой воды в руке и целует в лоб. Маме достается такой же жест, только поцелуй приходится в щеку, а Тео уже спешит ей помочь. – Сначала помой руки, дружок, – предупреждаю я. Он фыркает, но все же идет к раковине. Мясо шипит на сковородке, кухня наполнена теплом еды, приятной компании и любви. Семьи. Всем, чего я не имела в родительском доме. Трент подходит сзади и шепчет мне в шею: – На минутку. – Я готовлю, – возражаю я, но не всерьез. Живя в одном доме с детьми с особыми потребностями, мы в совершенстве освоили искусство улизнуть и тайком быстро заняться сексом. Но это слишком, даже по нашим меркам. Все собрались здесь. А я не смогу вести себя тихо. Только не с ним. – Мне все равно, – рычит он, как настоящий Беспутный Хулиган. Безжалостный. Холодный. Но всегда полный страсти. Я отрываюсь от приготовления еды и бросаю взгляд на маму и детей. Да. Моих детей. Трент, нахмурившись, делает то же самое. – Хватит думать о пошлостях, Эди. Если бы я хотел перепихнуться по-быстрому, то вся стоящая за нами компания уже уплетала бы фастфуд в каком-нибудь «МакШлаке» неподалеку. Я смеюсь, не сдержавшись. Я уже смирилась с тем, что мой парень – первоклассный засранец. Чаще всего я даже не злюсь из-за этого. Это даже странным образом очаровательно. – Я не могу оставить маму с обоими детьми, – говорю я еле слышно, чувствуя, как в сердце зарождается паника. Дело не в том, что я не доверяю маме, а в том, что она через многое прошла в короткий промежуток времени, и я не хочу перегружать ее заботой о двух детях. – Да, ты права. Он до смешного нарочито проводит рукой по моей заднице по пути к плите и, взяв кусочек сочного мяса, жует его своими белыми зубами. В тот же миг ко мне на кухню заходят Эмилия и Рози, держа в руках коричневые пакеты, полные свежих продуктов. – Всем привет! – здоровается Эмилия. – Ребята, включите кондиционер, пока я не растаяла на вашем полу, – говорит Рози вместо приветствия. – Здесь новая керамическая плитка? Да, включите-ка эту штуковину. В комнате слишком много народу. – Что вы здесь делаете? У меня округляются глаза. За прошедший год Эмилия, Мэлоди и Рози стали мне отличными подругами. Мэлоди – старшая волчица в нашей стае, и именно к ней я обращаюсь, когда Луна сводит меня с ума или Тео ведет себя как безумный. А сестры Леблан – мои лучшие подруги, о которых я и мечтать не могла. – Даем тебе выходной. Ты его заслужила. Эмилия игриво подмигивает и попой отталкивает меня в сторону. Я не спорю, хотя вовсе не чувствую, что мне нужно отдохнуть. Мне нравится моя жизнь. Каждое утро я отвожу Тео и Луну в школу, а потом отправляюсь на пляж и обучаю людей серфингу. Днем я обедаю со своим горячим парнем, мы занимаемся сексом, а потом едем забирать детей. Потом он готовит еду, а после ужина делает мне массаж ног за просмотром сериала на «Нетфликсе». Я не заслужила отпуск. Я и так постоянно в нем нахожусь. – Но я… – Не спорь, Волна, – Трент обнимает меня за талию и притягивает к своему крепкому телу. Даже спустя год совместной жизни я слегка таю от этого жеста. Словно то утро в узком переулке не изменило нас. Будто я все тот же влюбленный ребенок, всерьез страдающий от безответной любви. Он ведет меня на улицу. Сковородка все шипит у меня за спиной, но я уже слышу, как Рози убавляет огонь, а Эмилия открывает бутылку вина. – Что происходит? – спрашиваю я у Трента, когда мы выходим на веранду, откуда открывается вид на океан и набережную. – Сам не уверен, но боюсь, что в процессе напрочь лишусь мужества, – морщится он. Я смеюсь. – Что? Почему это? – Потому что, – он открывает дверь, впуская поток красного света, и я оказываюсь лицом к лицу с редчайшей красотой природы, – рассвет еще никогда не был так прекрасен. И если бы мы могли разделить один идеальный момент, я хочу, чтобы это был именно он. – Поэтому ты пригласил Рози с Эмилией? – я вскидываю бровь. – Нет, – он поворачивается ко мне и проводит большим пальцем по моей щеке. У него ясные глаза, темная душа, но все, что он дает мне, наполнено яркими красками. – Я пригласил их на случай, если ты скажешь «да». – Да? – В ответ на мою безумную идею. Он опускается на одно колено на фоне заката, проносящихся мимо велосипедистов, бегунов и парочек и достает что-то из кармана. На нем все та же спортивная форма, в которой он отводил Луну и Тео в парк, но это лишь усиливает его сексуальность. Самое безумное в происходящем (помимо того, что мы даже ни разу не говорили об этом) это то, что я совсем не нервничаю. Просто слегка взволнованна. Мне и так кажется, что мы уже женатая пара, в самом приятном, не скучном смысле. Он – воплощение стабильности и любви. Безопасности и уверенности. Я его волна, а он мой якорь. А может, и сам песок. – Эди Ван Дер Зи, я хочу окунаться в твои волны каждый день до конца моей жалкой жизни. Я хочу трахать тебя – только тебя и никого больше, – и часто. Каждый. День. Я хочу жить с тобой. Хочу выставлять напоказ наш ненормальный союз, который вынуждает людей поднимать брови и думать, что я подонок, совращающий малолетних. Но пошли они к черту, у них никогда не будет того, что есть у нас. Ты выйдешь за меня? Я не прошу много. Ни детей, ни обедов, никакой работы по дому. Не прошу ничего, кроме того, что ты сама захочешь мне дать. Луна с улыбкой выглядывает из-за двери. Обернувшись, я улыбаюсь ей в ответ. Ожидаю, что она скажет мне что-то при помощи жестов. Например, «фу, противно» или «папочка опять говорит глупости». Но она этого не делает. Она вскидывает бровь, размыкает губы и преподносит отцу самый лучший в мире подарок, произнеся вслух: – Скажи «да». Трент До встречи с Эди декабрь был моим любимым месяцем в году. Не из-за Рождества. К черту Рождество. А из-за холодов. Это был единственный месяц в году, когда хотя бы на миг переставало казаться, что Южная Калифорния вспыхнет пламенем, едва кто-то чиркнет спичкой. Много лет назад, когда «Чемпионс Бизнес Холдингс» открыл филиал в Чикаго, я вцепился в него, как пиявка. Я любил зиму. Любил. В прошлом. А теперь я ненавижу зиму. Мне по-прежнему нравится чувствовать, что солнце не пытается меня прикончить, но не нравится смотреть, как Эди под натиском крупных капель дождя босиком бегает через набережную с доской под мышкой, хохоча, как безумное дитя. Иногда я бегу за ней и, повалив на песок, целую, пока не перехватит дыхание, и пытаюсь уговорить ее успокоиться и пропустить утреннее занятие серфингом. В большинстве случаев я знаю, что это бесполезно. Океан – ее наркотик. А она мой.