Сора. Что с Языка Бога переводится как произнесенный. Эвадна записала его на свитке – слово, выведенное изящными линиями и точками. И тогда она подумала о другом слове, которое он упомянул. Чарена, что переводится как спетый. Подметив наступившую тишину, она подняла глаза и увидела Деймона, стоящего по другую сторону стола и смотрящего вниз, на ее почерк. Единственное древнее слово, написанное блестящими, еще не высохшими чернилами, совершенно околдовало его. – Я многое бы отдал, чтобы иметь возможность писать, видеть, как моя правая рука выводит идеальные буквы. Знать, что, где бы я ни находился, они так и останутся на папирусе, – прошептал он, а затем, словно забыл о присутствии Эвадны, смутился и покраснел. Эвадна тоже решила признаться: – Я тоже многое бы отдала, чтобы иметь возможность творить магию, видеть, как слова, которые я произношу или пою, становятся чем-то осязаемым. Деймон печально улыбнулся. – Что ж, полагаю, такова наша судьба? Маг завидует возможностям писца, а писец – силе мага. Эва никогда не думала об этом в подобном ключе. И в ту минуту она заметила заложенный в ней дар: способность записывать слова красивыми росчерками, писать столько слов, сколько ей хотелось. В ней таилась сила, совсем крохотное зернышко. Но она могла позволить ему разрастись до невиданных размеров. И она вспомнила, что, благодаря реликвии Киркоса, на самом деле обладала частичкой магии. А Деймон, за редким исключением, мог писать правой рукой. – Сора, – выдохнул Деймон, как будто вспомнил цель их нахождения здесь, и начал расхаживать по комнате. Держа перо наготове, Эвадна ждала. Вскоре он начал по памяти зачитывать свои заклинания. Заклинание смещения тени. Заклинание, чтобы погасить пламя. Заклинание для починки одежды. Заклинание, способное отвлечь другого человека. Заклинание для извлечения света. Заклинание для призыва животного. Заклинание, заставляющее объект перемещаться. Заклинание для отпирания дверей. Все разговорные заклинания. Эвадна записала каждое из них слово в слово. Большая часть сор имели всего нескольких слов, легко произносимых на одном дыхании. В некоторых доходило до пары строк, и пусть Деймон считал их «простыми», сформулированы они были очень витиевато. Эвадна поймала себя на мысли, что хочет вернуться и перечитать их, произнести вслух, только чтобы услышать, как они сорвутся с ее языка. Когда внезапно к ней пришло осознание, девушка, откинувшись на спинку стула, рассмеялась. Рука болела от продолжительной работы. Деймон, казалось, вздрогнул от этого звука. Нахмурился. – В чем дело, Эвадна? Смех прекратился, но она с наслаждением отметила на его лице улыбку. – Теперь я понимаю, что никогда не стала бы магом. Из меня вышла бы плохая поэтесса. Деймон фыркнул, и напряжение окончательно покинуло его лицо. – Вовсе нет, ты справилась бы. У каждого мага собственный стиль в словах и ритме. Ты бы нашла свой собственный. Внезапно дверь распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Эвадна вздрогнула, отчего размазала пером чернила по свитку. Даже Аркалос подпрыгнул, подняв голову на незваного гостя, и Эвадна с потрясением отметила, что уже наступил вечер. Дневной свет померк, но они с Деймоном словно очутились в ином мире. Масляные лампы были единственным источником света в комнате. Стратон стоял на пороге и свирепо глядел на них обоих. – Отец, – спокойно произнес Деймон. – Я хочу поговорить со своим сыном наедине, – рявкнул командор Эвадне. На его лице промелькнула настороженность, но глаза яростно прожигали Деймона насквозь. Девушка поднялась и быстро выскользнула из кабинета, заперев за собой дверь. В окутанном тенями коридоре стояла тишина. Свежий ночной воздух врывался в дом из приоткрытого в конце коридора окна. И Эвадна глубоко вдохнула, размышляя, стоит ли ей спуститься на первый этаж и приготовить семье вино. Хотя Деймон и упоминал о том, что она больше не виночерпий. Однако она все равно предпочла остаться у двери, прижав ухо к дереву… – Ты бросил мне вызов, Деймон, – прошипел Стратон. – Я говорил тебе, что подобное решение должно быть сначала одобрено мною. – Если я правильно помню, отец… ты снова поручил мне миссию. И я делаю это ради нашей цели. – Ты не можешь взять девушку с собой! – А почему бы и нет? Кажется вполне логичным, что Эвадна закончит начатое Хальцион. – Что, если она не выживет? Ты подумал об этом? Я буду вынужден сказать ее семье, что она погибла по неведомой причине? – Не веди себя так, будто тебя заботит семья Эвадны, отец. Ранее ты не выказывал сострадания. Напряженное молчание повисло в воздухе между ними. Эвадна продолжила прижиматься ухом к двери. Волосы у нее на руках встали дыбом. – Вот что ты думаешь обо мне, Деймон? Думаешь, поломанные жизни людей доставляют мне удовольствие? Думаешь, я упиваюсь тем, что произошло с Хальцион? – Безусловно, мне не хочется верить, что мой отец бессердечен. Но если ты ожидаешь от меня честности… чувствую, тогда мы с тобой ценим разные вещи. – Мы с тобой хотим одного и того же, Деймон. – Если это так, то почему ты выступаешь против моего выбора? – Эвадна едва ли может ходить, не хромая, сынок, – продолжил Стратон, пытаясь говорить спокойным тоном. – Шансы на то, что она станет хорошим партнером в этой миссии, крайне малы. С твоей стороны было бы ошибочно возлагать на нее такую ответственность. – Ты растерял свою внимательность за последнюю неделю, отец? – В голосе Деймона звучало недоверие. – Эвадна пять раз мыла полы на нашей вилле, стоя на четвереньках, пока ее кожу обжигала щелочь. А перед этим выступила на собрании с просьбой забрать половину срока своей сестры! Никто из моих знакомых не сделал бы этого. И я не могу обманывать себя, считая ее недостойной этой миссии. Моя магия тянется к ней. – Мытье пола на вилле – ничто по сравнению с тем, о чем ты собираешься ее попросить. – Ты ведешь себя так, будто только физическая сила имеет значение в жизни! – Неправда. – Это правда, и именно поэтому ты предпочел Ксандера мне. Вот почему поручил миссию ему и Хальцион, а не мне, хотя я положил ей начало. Я был тем, кто помог тебе узнать, где находится корона! А теперь мой брат мертв. – Хватит! Наступило тягостное молчание. Эвадна сморгнула слезы, умоляя себя отойти. Но она, как вкопанная, не отрывалась от двери. – Ты должен был прийти ко мне, Деймон, – сказал командор. – Прежде чем бежать в Дестри этим утром, тебе следовало спросить мое мнение. – И какое это мнение, отец? Что Эвадна – плохой выбор? Пусть я и чувствую, что из нас выйдет хорошая команда? Даже несмотря на то, что она выбрала создание Всевидящей Короны Аканты, когда я попросил записать миф? В ответ командор издал какой-то неясный звук. – Да. Она выбрала этот миф, – повторил Деймон. – Я думал, она ничего не знает. Я думал… Ты сказал мне, что Хальцион не нарушала клятву. Деймон был спокоен. – Я не проникал в разум Хальцион, – сказал он тихо, без раскаяния в голосе. – Что ты сказал? – Я не проникал в ее разум. И никогда не сделал бы. А тебе должно быть стыдно, отец, что вообще просил меня о подобном. – Ты солгал мне. – Да, солгал. – Значит, Эвадна знает? – Я не знаю, что ей известно. Но она не глупа. Нам нужно либо привлечь ее к миссии, либо придумывать совершенно новый план. Эвадна слышала, как командор расхаживает взад-вперед по кабинету. А потом он прорычал: – Ты спрашиваешь, почему я выбрал для этой миссии Ксандера? Потому что я тебе не доверяю. Отдавая кому-то приказ, я жду, что ему будут следовать. – Ну, я не один из твоих гоплитов, командор. На случай, если ты вдруг забыл, я твой сын. Эвадна бросилась прочь от порога, исчезнув в тенях коридора прежде, чем Стратон, хлопнув дверью, вышел из кабинета Деймона. Она так и осталась в коридоре, пытаясь разобраться в услышанном. И тогда пришло понимание, почему Деймон посещал камеру Хальцион в ночь после суда: чтобы исполнить приказ своего отца и проникнуть в ее разум. Сердце сжалось, когда она подумала о том, что, вместо того чтобы сделать это, он рискнул и провел в агору Эвадну. Она дождалась, когда высохнут на щеках слезы, и прокралась обратно в комнату Деймона. Он, прислонившись спиной к стене, сидел на полу. Аркалос свернулся калачиком рядом с ним. Глаза Деймона были закрыты, и он открыл их, только когда услышал мягкую поступь Эвадны. Он взглянул на нее, и она увидела его побледневшее и осунувшееся лицо. – Я ждал твоего возвращения. Заходи, нам нужно поговорить.