Как высказались официальные американские представители по этому поводу: «Такой сценарий применяется в случае крайне неблагоприятных обстоятельств». Что могло заставить рачительных американцев разбомбить собственную технику, склады боеприпасов? Информация, полученная ими от Зама, что дело провалено, русские предъявили разоблачительные материалы и пообещали их обнародовать, если турецкие вооруженные силы попробуют занять базы. Американцы спешно эвакуировали и другие базы, которые ранее, видимо, не планировали оставлять туркам. В провинции Хасака они уничтожили на базе и взлетно-посадочную полосу. Сжигали мосты американцы. Уже во вторник сирийцы зашли на базу в Манбидже. На следующий день, когда американцы отбомбились, уничтожая матчасть, предназначенную туркам, сирийцы заняли и остальные базы. Хотя об этом Василий узнал позже и практически при непосредственном участии… Еще четырнадцатого октября Ермилов вызвал Василия и с довольным лицом загадочно спросил: — И чего мы сидим, кого ждем? Вася оглянулся, подумав, что позади него на диване в кабинете еще кто-то сидит. — Я к тебе обращаюсь, — забавлялся Ермилов. — Бери свой тревожный чемоданчик и чеши-ка ты, Василий Стефанович, на аэродром «Чкаловский». Нам нужны свои глаза на тех базах. Саперы все уже проверили. Надо все прошерстить до сирийцев. Там есть наши ребята, но мне хотелось бы понять, куда во всей этой кутерьме делся наш Салар. Ведь по американскому плану он должен был оставаться на одной из баз с группой курдов. — А турки нас бомбить не начнут? — Василий пошевелил лопаткой. — У меня, конечно, есть вторая лопатка. Но они мне обе одинаково дороги. — Так ты не высовывайся из окопа, — пошутил Ермилов. — Насколько мне известно, там все фактически закончилось. Ты же догадываешься, какие страсти кипят в том котле, отдельные взбулькивания еще будут происходить, да и турки в силу национальных черт вряд ли в состоянии резко выплюнуть овцу из пасти тогда, когда уже вовсю выделяется желудочный сок. И все-таки. Выплюнут. День-два, и все заглохнет, а далее придут к совместному с Россией решению, удобоваримому для турок, чтобы им сохранить лицо. Но все же ты там поаккуратнее. Твое представление к медали подписали, и мне надо, чтобы тебя наградили в добром здравии. — Медали? — переспросил Василий. — Какой медали? — «За отвагу». Это за твои стрелковые умения, проявленные там, в Сирии. У тебя ведь первая госнаграда? Поздравляю, — Ермилов пожал руку смутившегося Василия. Октябрь 2019 года. Сирия По дороге в «Чкаловский», Егоров попросил водителя завезти его домой, где оставил записку Виктории. К ПМ, который получил на работе, добавил еще «Беретту» из домашнего сейфа. Снайперская винтовка хранилась на службе, но ее он решил не тащить. Василий сберег куртку, подаренную ему спецназовцем весной после ранения, и теперь щеголял в ней и в потертых штанах, доставшихся от Горюнова. Выглядел бывалым бойцом. Выехали из Хмеймима на рассвете, еще затемно. Егорова подвезли на бронированной машине военной полиции на самую разбитую американцами авиабазу в Аль-Кулаибе. Он выбрал ее не из-за того, что хотел поглазеть на разрушения, а потому что именно здесь должен был оставаться Салар с несколькими курдами, участь которых решили бы турки. Передумал ли Салар в последний момент? Может, бежал вместе с американцами, догадываясь, что планам турок не суждено сбыться? Указания на этот счет Центр ему не давал, предложили действовать на свое усмотрение. По ситуации. Василий обошел воронку во дворе базы. — Эй, товарищ… — кричавший и не мог разглядеть на плечах Егорова звездочки на отсутствующих погонах. Но поскольку вид у Василия авторитетный, а тут случайные люди по базе не ходят, кричавший сапер с щупом и металлоискателем в руках добавил на свое усмотрение: — Полковник! Туда не ходите, мы там еще не все проверили. Он указывал на один из уцелевших ангаров. Егоров обогнул его, пройдя по периметру. Октябрьское солнце припекало и слепило глаза. И хоть Василий надел солнцезащитные очки, он не сразу углядел силуэты в камуфляже, стоящие у одного из ангаров. Свернув в тень, где зрение чуть восстановилось, Егоров рассмотрел, что там довольно представительная компания военных. Они смотрят куда-то вниз и явно крепко озадачены. Одна из фигур показалась смутно знакомой. Затем еще одна. — Эй, Василь, это ты там, что ли? — окликнул его хрипловатый голос от группы офицеров. — Ну конечно, Горюнов, — проворчал Егоров себе под нос, — кому бы тут еще быть впереди всех. И Зоров, похоже. Они пожали друг другу руки, когда Горюнов, отделившись от группы военных, приблизился. Зоров, с кислой физиономией стоящий в стороне, только взмахнул рукой в приветственном жесте. — Что там? — Василий видел по их лицам, что находка неприятная. — Заминировали? — Курды, — негромко пояснил Горюнов. Привычной ироничности полковника как не бывало, и Василий уже скоро понял, отчего Петр впал в такую задумчивость. Около воронки роились мухи, это траурное облако указывало, что под ним трупы. На жаре они стали быстро разлагаться. Из ямы раздавались неприятные и странные звуки. — Что это? — спросил Егоров шепотом. — Мышцы сокращаются, газы выходят, — пояснил более опытный в таких делах Петр. Ему здесь в Сирии приходилось не однажды видеть подобные страшные натюрморты, в прямом смысле слова. — Среди этих курдов и наш приятель может оказаться, — Горюнов отвел Василия в сторону. — Опознать их не представляется возможным. Слишком изуродованы. — А как ты определил, что это курды? — Шаровары вон у того традиционные, видишь? — Да не горю желанием туда смотреть, — Вася зажал ладонью нижнюю часть лица, борясь с тошнотой. Петр казался седым из-за пыли, осевшей на коротких черных волосах. Он достал сигареты, отмахнувшись от мух, которые атаковали всех собравшихся около воронки, ставшей коллективной могилой. — Сколько их там? — Егоров отвернулся, впервые порадовавшись, что Горюнов курит, табачный дым хоть как-то забивал запах. — Здесь трое. Я знал, что ты уже летишь, но не стал терять время. Сейчас подъедет док из нашего госпиталя. — Погоди… — перебил Василий. — Что значит «здесь»? А где еще? — Вон за тем ангаром четверо. Тех расстреляли, — Горюнов многозначительно посмотрел на майора. — Вот так-то. То ли они тут друг друга перебили, а других накрыло во время бомбежки, то ли их янки прикончили, перед тем как покинули базу. Тогда это напоминает времена фашизма, когда гитлеровцы, покидая объекты, расстреливали обслугу, опасаясь, что та раскроет их секреты. — В любом случае, гнусно. Военная прокуратура будет наша или сирийская? — Наверное, совместное расследование. В любом случае, Зоров все сфотографировал и сделал видеосъемку с привязкой к местности. Надо будет дождаться машины, трупы упакуют, вернее, то, что от них осталось… Ты видел их модули? Неплохо янки жили. Кондиционеры до сих пор работают. — Да мне вообще-то необходимо тут везде полазить. Пофотографировать. Ты же понимаешь — ДВКР все здесь интересно. — Ты гляди под ноги. А то еще и тебя паковать в мешок мне неохота. — Что за врача ты ждешь из Хмеймима? Он не будет потом трепаться? — Подписку возьмем, — весело пообещал Горюнов. — А Зоров еще одну. Он теперь злой. Мироша траванулся несколько дней назад. Доктора местные его хотели в больничку упрятать, объявить карантин. Я его еле отбил, привез местного докторилу, он тут же дал Мирону свою пилюлю, и хляби небесные закрылись на обеденный перерыв. Они тут лучше знают свои болячки и не паникуют. Но на докторов из нашего госпиталя Зоров затаил. Василий побродил по территории, где уже можно было, пофотографировал и пошел посмотреть на место расстрела. У стены ангара лежали тела довольно молодых парней. Среди них Салара точно не было. Они застыли в таких позах, словно шли вдоль стены, а сзади кто-то полоснул из автомата. Только один, шедший позади остальных, по-видимому, обернулся. Он лежал чуть в стороне. — Документов не нашли? — спросил Василий у приблизившегося Зорова. Тот покачал головой. — Ничего — ни часов, ни цепочек, — Мирон был в резиновых перчатках и все равно держал руки чуть наотлет, подальше от чистенького камуфляжа. — Думаю, те трое расстреляли этих парней. А потом прилетела авиация и… — он махнул рукой. — Здесь нам, в общем, делать нечего, — подошел Горюнов, пиная смятую жестянку от пепси. — Давай смотаемся на другую базу. Пока они шли к машине, полковник пояснил: — Тебе же надо составить полное впечатление. На других разрушений меньше. Практически все цело. И там забавные послания они нам оставили, в основном ненормативная лексика. Они ушли в Иракский Курдистан, их тут гнилыми помидорами местные закидывали. Мы с Зоровым тоже парочку им вслед запульнули. Наши вертушки уже вчера прилетели на их бывшую авиабазу в Эт-Табке. Только вертолеты там и могут сесть. Еще со времен боевых действий все в запустении, разбомбленное. Для американцев курды аэродром в Табке отбили, но янки ведь не советские войска в Афганистане, ничего ремонтировать и строить для местных не стали. Они подошли к тому самому многострадальному джипу Горюнова. Его, конечно, подремонтировали, но джип выглядел большим пыльным израненным зверем, только пулевые отверстия загрунтовали и стекла вставили. Так же на полике перед задним сиденьем перекатывались консервные банки, но, памятуя о недавнем отравлении Зорова, аппетит у Василия поугас. Чем он там потравился? Не полковничьими ли запасами? Горюнов вырулил на дорогу с базы и пристроился за бронемашиной военной полиции, двигавшейся в том же направлении. Он придерживал руль двумя пальцами, поворачивался то и дело к Егорову, устроившемуся на заднем сиденье вместе с Зоровым. Василий нервничал от такой манеры водить, но Зоров, как видно, уже смирился, привык, на фортели полковника не реагировал и даже подремывал. — На тех базах, что они оставили раньше, мы кое-что нашли, — подмигнул Горюнов. — И документы, и компьютерные серверы… Большую часть уже перевезли в Хмеймим, потом поглядишь. Это все по нашей контрразведывательной теме. Мы американцам вслед платочками с Зоровым тоже помахали. — Долгие проводы — лишние слезы. Турки во время своей предыдущей операции «Щит Евфрата» заняли территории между Африном и Манбиджем. Они как относятся к нашим перемещениям? — Вася судорожно поискал ремень безопасности, когда Горюнов очередной раз обернулся к нему, бросив руль. — Да чихали мы на них! — беспечно ответил полковник. — Они тебя поймают и на кол посадят, — приоткрыв один глаз, сонным голосом пробубнил Зоров. — Не каркай, отравленный ты наш! «Маруся отравилась…» — пропел он фальшиво. — Живы будем, не помрем. Курды им операцию «Вулкан Евфрата», а турки «Щитом Евфрата» прикрылись, чтобы их лавой в шароварах не забрызгало. А под этим щитом прикрыли свои делишки на территории Сирии. В том числе махинации с ИГ. — Слушай, янки же знали, что тут курды остались… — Егорова никак не отпускало зрелище жутких трупов на дне воронки. — Не факт. Те, кто бомбил, обычные исполнители, с вероятностью девяносто девять процентов они не знали, — возразил Горюнов. — А вот этот расстрел… Как я думаю, Салар решил до последнего действовать по плану, предложенному ему американцами. Курда понять можно. Какая у него альтернатива была на тот момент? — Сегодня надо запросить ДНК его дяди. Думаю, детей пока не стоит беспокоить на этот счет, жене раньше времени тоже сообщать не станем, — Василий смотрел в окно, загрустив. — Мы долго будем кататься? Я сегодня с самолета, с корабля на бал. — Устал, мальчик, — мгновенно отреагировал Горюнов. — А придется поработать! — Только потому, что ты полковник, не отвечу тебе во всей полноте! — Вася хмыкнул. — Балабол! — Мы сейчас едем уже по направлению к Хмеймиму. Но стоим, так сказать, в начале векторного отрезка, хоть медленно, но продвигаемся. Погоди-ка, — он услышал сигнал спутникового телефона. — Да! — рявкнул он в трубку, словно докрикивался до звонившего ему человека безо всякого телефона. Зоров испуганно вздрогнул и схватился за автомат, стоящий около его колена. Но увидев, что полковник просто разговаривает, откинулся на спинку сиденья. Однако почти сразу, заметив выражение лица Горюнова, подался вперед. Петр слушал с напряженным лицом, остановившись посреди дороги. Их объезжали редкие машины и гудели. — Ты пока оставил все как есть?.. У нас нет времени дожидаться судебных медиков, их песчаные лисицы и мыши на сувениры растащат. Ну что-что! Возвращаемся. Жди.