«Списанными», — мысленно добавил он. — «А то, что будет поновее, за то мы спросим турок позже. Бесплатно они ничего не получат. Дешевле бросить, чем транспортировать». — И все-таки, что насчет инспектирования баз, без затяжек, без проволочек, вы понимаете, о чем я? — спросил Представитель. — Мы не мешаем, но в то же время должны лично убедиться. — Вы нам не доверяете? — повернул к нему Оратор свой массивный влиятельный организм. — Ну как вам сказать? Все зависит от того, с какой стороны посмотреть. Вам-то мы, может, и доверяем. А вот… — он покосился на Зама и умолк. У турка от ярости загар волной бледности словно смыло с лица. Он вскочил и хотел было выбежать из номера, однако его остановил Шелдон: — Я всех попрошу оставаться в рамках приличий. Вопрос мы решаем серьезный. Вам, Представитель, хочется, чтобы освободившиеся базы и территории заняли иранцы или русские? Или, может, нравится, что курды создали свое образование и вот-вот начнут выстраивать свою особую политику в этом регионе, захотят расширяться, поглядят в сторону Голанских высот, чтобы порешать водные вопросы, стоящие остро в Сирии? Для Зама и его страны курды — вопрос давно назревший, наболевший и перезревший. Плод падает им в руки, и пускай они решат свои территориальные и национальные проблемы сейчас, нежели тогда, когда курды окрепнут после боев с ИГ и начнут поглядывать в сторону турецкой границы, привлекут, чего доброго, иранских курдов для усиления, я уж не говорю про иракских и РПК, которые обязательно слезут с гор при малейшей заварушке. По всему выходит, что никого из присутствующих нынешнее положение не устраивает. Изменения грядут, и надо их проконтролировать, а не пускать на самотек. Нам вот-вот придет приказ сворачиваться и уходить. Столько потрачено сил и денег, чтобы закрепиться в Сирии, а предвыборная кутерьма выбивает из-под наших стараний табурет, и все повиснет в воздухе, а то и прикажет долго жить. Турок, нервно подергивая плечами, вернулся за стол. — А что с Гюленом? Мы уже давно просим депортировать его в Турцию. Оратор призадумался, переглянулся с Шелдоном, и тот взял на себя инициативу снова: — Мы же договорились, что в рамках наших встреч обсуждаем только проблемы Сирии и не касаемся внутренних и внешнеполитических вопросов наших стран. — Нам бы крайне не хотелось, чтобы вы совершали необдуманные поступки, вступив с курдами в прямой контакт, — заметил Оратор, подливая масла в огонь. — Что вы подразумеваете под «необдуманными поступками»? — сквозь зубы процедил Зам. — Мы влезем в большие траты, притом, что благодаря вашей политике последних лет у нас инфляция прыгает выше минаретов Голубой мечети. И чем мы оправдаем операцию перед населением, кроме как решением курдского вопроса? — Нежелательно, если ваше решение курдского вопроса станут называть зверствами и геноцидом. — Игнорируя пыхтящего от возмущения турка, Оратор продолжил: — А кроме того, нам не нравится, что вы усиливаете вашу связь с Россией. — А нам, к примеру, не нравится, что вы за две недели до нашей нынешней встречи организуете конгресс и пытаетесь примирить сирийские власти и это раковое курдское образование у нас на границе. — Это очевидно, уважаемый Зам! — вмешался Шелдон, видя, что Оратор борзеет и турок вот-вот найдет очередной повод отказаться или оттянуть решение проблемы. — Мы готовим почву. Во-первых, наши рекомендации для сирийской власти как красная тряпка для быка, а во-вторых, успокаиваем курдов, чтобы они до последнего не верили своим глазам, когда увидят перед своим носом турецкие флаги, полощущие на ветру. — И все таки именно сейчас, — проворчал турок. — Это же намеренная демонстрация неуважения. Вы призываете сирийцев признать курдскую администрацию на северо-востоке, воспринимать их всерьез, договариваться с ними. О чем можно договариваться с террористами? — А вы, вместо того чтобы выполнить обязательства, натравливаете на курдов вашу протурецкую Сирийскую национальную армию. Пытались прорвать оборону около Тель-Рифаата, — не удержался Представитель. — Вместо того чтобы решить вопрос кардинально. А что касается этого конгресса, согласен с коллегой, это можно назвать убаюкиванием. Пусть YPG считают, что свято блюдут их интересы. Это для того, чтобы они раньше времени не впадали в панику. В надежде на светлое будущее под покровительством людей Оратора они не будут искать других спонсоров и покровителей, скажем, в лице того же сирийского правительства или российских сил. — Мы их отвлекали, оттягивали от ваших границ все эти годы, давали деньги им на войну против ИГ, их это устраивало и вас. А мы надеялись на перспективу нашего сотрудничества и работали на перспективу, памятуя о договоренностях почти десятилетней давности. Оратор заскучал. Он в отличие от Шелдона не видел никаких перспектив общения с турками. Ни с турками, ни с курдами, ни с арабами. Для госдеповца все они дикие племена, бедуины, блуждающие по своим пустынным землям, к несчастью, переполненным нефтью… А если их выдернуть с привычной почвы, они к тому же довольно агрессивны, а поскольку в большинстве своем малообразованны, то их легко настроить на любой лад, особенно если добавить в уговоры толику патриотизма и лозунги борьбы за веру. Срабатывает железно. Особенно при свержении правительств, неугодных Штатам, не желающих делиться нефтью и газом. Израильтяне, как всегда в переговорах, все больше отмалчивались. Никогда не перегружали ситуацию излишними требованиями, но все, что озвучивали, они не просили, а требовали, последовательно и упрямо. И почти всегда добивались своего. Однако цепкий Шелдон, к удивлению Кингсмана, продолжал раскачивать турка, где лестью, а где намеками на угрозы. У госдеповца создалось впечатление, что прозвище Спорщик Шелдон получил не случайно. Он дырку в голове просверлит и высосет мозг через коктейльную трубочку. Уже через полчаса разговоров Кингсман, придремавший под монотонные взаимные претензии турка и Шелдона, вдруг обнаружил, что они уже смеются и чокаются соком. — Через три месяца начнем, — решил Шелдон. — Плюс-минус месяц. Мы сверим часы уже ближе к делу. Завтра ваш священный праздник Рамадан. Мы сделаем вам небольшой презент. Не так ли, Оратор? — Да-да, — подавил зевок Кингсман. — У нас запланированы кое-какие мероприятия. Мой коллега завтра сделает заявление о нарушении сирийскими властями режима прекращения огня в зоне Идлиба с применением химоружия. Шелдон переглянулся с Зерахом. Эксперт кивнул. Они не так давно уже обсуждали необходимость воспользоваться снова услугами «Белых касок» для очередного химического мероприятия, вкупе с «Джебхат ан-Нусрой». — Вам бы стоило несколько ослабить давление в Идлибе и сосредоточиться на нашей общей задаче, — вдруг проснулся Представитель, обращаясь к турку. — Ваша «Аль-Джебхат аш-Шамия»[25] продвинулись к Идлибу. Вы там завязнете и не выполните наши договоренности к августу. — Выполним, не волнуйтесь, — поднял в примирительном жесте руки турок. — Мы люди слова. Все остальные, сидящие за этим столом, на полировке которого отражалось заходящее над Женевским озером солнце, не поверили турку. Однако все кивали и улыбались. Октябрь 2019 г. Москва Егоров страдал уже несколько месяцев без тренировок по стрельбе. Он только последние недели две обнаружил, что при отдаче не болит лопатка. И, что называется, дорвался. В любую свободную минуту торчал в тире. К тому же почти месяц не выходил на связь курд, и это тревожило, и придавало Васе пылкости в стрельбе. Если курд молчит, что это может означать? Предательство? Или его раскрыли и либо держат взаперти, либо уничтожили? Может, погиб в бою? Запрос агенту из «Белых касок» ничего не дал. Тот сейчас работал в другом районе Сирии, и не было повода у него съездить навестить курда. За то время, что прошло после вербовки, Егоров успел встретить в Москве семью курда и отвезти Акчан и детей на конспиративную квартиру. Их обеспечили всем необходимым, а главное, предоставили возможность передать весточку Салару, и он ответил ей, пока еще был на связи. Василий отвозил курдянке ответ, но, посмотрев в ее черные грустные глаза, понял, что она не верит, считает ответ подделкой. Тогда в следующий раз пришлось просить связного получить у Салара письмо, написанное собственноручно, и прислать фотографию с любой газетой, на которой видна актуальная дата. Это Акчан немного успокоило, и она позволила присылать ей и детям репетитора по русскому языку, хотя до того отказывалась. Руководство приняло решение адаптировать ее и детей к жизни в России, поскольку о возвращении речи быть не могло. Да и сам Салар просил оставить их в России. Сюда же через полтора месяца прибыл и дядя Карван. Его доставили с базы РПК сперва в Эрбиль, а оттуда под другим паспортом он с сопровождающим прилетел в Россию. Правда, без приключений не обошлось. Дядюшка пару раз порывался сбежать. Пришлось в конце концов вколоть ему препарат, от которого он присмирел и выглядел как человек, страдающий от гипертонического криза. Когда понял, что летит в Россию, притих, но разговаривать с контрразведчиками отказывался. Сперва Карван решил, что его арестовали, однако, когда курда перевезли к Акчан и детям, он сменил гнев на милость. Говорить о жизнедеятельности РПК он все равно не стал, но молодой оперативник, находившийся с курдами, с облегчением сообщил, что «этот дед хотя бы перестал дымиться как старый, недовольный жизнью дракон». До этого он курил столько, что жена оперативника заподозрила, выветривая на балконе его костюм и куртку, что муж посещает притон. Егоров отслеживал в августе информацию из Турции и Сирии, памятуя о сроках, обозначенных переговорщиками в Женеве. Но только к пятому августу началось какое-то движение в стане Анкары. Туда прибыли американцы и начали вести пространные переговоры, в результате которых создали центр совместных операций, чтобы организовать буферную зону на головах у курдов. Зачем им вообще дополнительные центры и договоренности, если они и так союзники по НАТО и могут решать все эти вопросы в рамках Северо-атлантического альянса? А для того чтобы не привлекать для обсуждения других участников альянса, которые заведомо против подобных действий. Зачем буча в прессе со стороны Европы, если можно ее избежать таким примитивным способом — договоренности вне рамок НАТО. Коммюнике переговоров гласило, что речь идет о сорока километрах вглубь Сирии. Мнение арабов на этот счет спрашивать, разумеется, никто не планировал. И снова американцы заявили, что будут поддерживать курдов, тем самым успокаивая их, путая, сбивая с верного курса. Хотя Россия, уже зная о сепаратных переговорах, семафорила YPG, что пора бы, ребята, прийти на поклон к сирийским властям. Те вас, конечно, не приласкают, однако примут блудного сына. Но курды упрямствовали. А тем временем после августовских переговоров в Анкаре турки заявили во всеуслышание, что подготовка к военной операции на севере Сирии почти завершена. Вася в один из дней снова забрался в тир в обеденный перерыв, но его выдернул оттуда встревоженный Говоров. Несмотря на довольно теплую осень, он прибежал за напарником в куртке, завернувшись в шарф до ушей. — Шеф зовет, срочно! — прогудел он через шарф. — Срочно! — добавил он страшным голосом, заметив, что Василий вознамерился дострелять обойму. …Ермилов выглядел взволнованным. Увидев майора, он даже не стал привычно отчитывать за то, что тот торчит в тире. — Турки начали операцию «Источник мира». Бомбят приграничные города. Вчера еще пришло сообщение от Салара об этом. Жив курилка! Василий, не дожидаясь разрешения, в растерянности плюхнулся на стул. — Как же? Мы же передали все сведения на этот счет. — Всему свое время, — не слишком уверенно сказал Ермилов. — Дипломаты должны теперь подключиться. А ты что хотел, чтобы они предъявили факты о сепаратных переговорах до того, как началась операция? Нам могли ответить: да мало ли кто там о чем договаривался. Статус-кво соблюдается. Все на своих местах. А теперь уже по факту другой разговор пойдет. — Курдов успеют перебить… — скривился Василий. — Как бы наш там не пострадал. — Им раньше надо было думать, с кем связываться, кого брать в покровители. А как тебе названьице операции в американском стиле? — Нам тоже надо так. Скажем «Березовая ветвь», в том смысле что всыпать им березовой каши, и вся недолга. * * * За остальными событиями с девятого по четырнадцатое октября несколько человек в доме два, кто был в курсе весенних событий и сговора США и Турции, наблюдали по новостям, только догадываясь, что остается за кулисами внешних реакций той или иной страны, всплывающих мутными айсбергами на поверхности общего беспокойства. В Европе вообще не понимали, что там делят американцы, турки и русские, но на всякий случай дружно возмущались действиями Анкары, как эхо повторяя выступления американцев по данным вопросам. Европейцы напоминали зрителей на теннисном матче, которые едва успевают уследить за быстрым мячом, перелетающим через сетку от одного мощного игрока к другому. Вправо-влево, вправо-влево… Американцы формально дали согласие на операцию, вывели из района боевых действий своих людей, но вдруг начали твердить, что все это «плохая идея»… Как помнил Егоров, такое развитие событий обсуждалось и утверждалось заговорщиками в Женеве, чему доказательством служила аудиозапись, да и раньше, в Вене и Риме. Места встреч Егорову удалось установить неимоверными усилиями, перелопатив горы информации, воспользовавшись феноменальной памятью Говорова, по косвенным сведениям о перемещениях по миру госдеповца, Шелдона, Яглома и других. Одобрить, затем пожурить, а дело-то будет сделано. США со своим «неодобрением» в стороне, а базы заняты турками. Однако что-то у турок пошло не так… Полетели наши дипломаты в Турцию, начались интенсивные телефонные переговоры, а затем, как догадывался Егоров, состоялся звонок одного верховного руководителя другому, решивший исход дела. Шах и мат. За три дня курдам удалось осознать, что земля горит в прямом смысле под ногами. Помчались договариваться с ненавистными сирийскими властями. И тут без нашей помощи не обошлось. Зная, что вопрос решится так или иначе мирно благодаря собранным российскими военными контрразведчиками фактам, все же не стали курдов успокаивать, а напротив, подтолкнули к переговорам с властью. Как увещевали сирийцев, отказывающихся поначалу защищать предателей, сказать сложно. Наверное, объяснили, что их обиды лучше отложить куда подальше. А то пока они будут обиженно сопеть, турки под шумок займут все ключевые позиции на севере, и базы в том числе, и тогда их долбежкой не выбьешь. Намек поняли, и арабы метнулись на всех парах на север в воскресенье, а в понедельник заняли несколько подконтрольных YPG городов. Увидев решительно настроенных сирийцев в бинокль, руководитель Турции вдруг начал утверждать, что Манбидж с самого начала собирался передать «его настоящим арабским хозяевам». В какой момент состоялся судьбоносный разговор двух верховных, когда удалось России выложить козыри на стол, история умалчивает. Однако уже в среду пятнадцатого октября американцы, оставившие базы сперва целыми и невредимыми, вдруг в панике и спешке начали бомбить их, в том числе и собственную базу около бывшего цементного завода в провинции Ракка.