Мора всегда говорила дочери: «Посмотри, какой потенциал у тебя внутри». Этот потенциал, впрочем, служил другим. Не Блу. Не стоило плакать из-за того, что она и так давно знала. Просто в довершение ко всему остальному… Блу сглотнула. «Я не стану плакать перед этой теткой». Ной вдруг вылез из-под стола. Он вскочил на ноги. Что-то было не так – слишком быстро, слишком вертикально, слишком бурно для неживого человека. И он продолжал подниматься, хотя уже встал. Когда Ной вытянулся до потолка, карточка, на которой было написано «стремление», «твой уровень» и «безопасность», взмыла в воздух. – Ой, – произнесла мисс Шифтлет. Впрочем, в ее голосе даже не было удивления. Блу почувствовала, что холодеет. Вода в стакане мисс Шифтлет скрипнула. Визитница распахнулась, карточки разлетелись по столу. Компьютерные колонки упали. В воздухе закружились бумаги. Чья-то семейная фотография взлетела к потолку. Блу вскочила. Она не знала, как остановить Ноя, но, вытянув руки, поняла, что его тут нет. Только буря салфеток, конвертов и визитных карточек, бешеный торнадо, постепенно теряющий скорость. Все свалилось обратно на стол. Блу и мисс Шифтлет уставились друг на друга. Бумаги, шурша, успокаивались. Перевернутые колонки загудели; один кабель оказался выдернут. Температура в кабинете медленно повышалась. – Что это было? – спросила мисс Шифтлет. У Блу заколотилось сердце. Она искренне ответила: – Понятия не имею. 7 Блу приехала на Монмутскую фабрику раньше остальных. На всякий случай она постучалась, а потом вошла. И сразу же ее окутал приятный запах жилой комнаты – приглушенное библиотечное благоухание старых книг, прохладный аромат мяты, плесень и пыль вековых кирпичных стен и древних труб, нотка грязного белья, брошенного у стены. – Ной? – Ее голос казался совсем тихим в этом огромном помещении. Блу бросила рюкзак на стул. – Ты здесь? Все нормально. Я не сержусь. Можешь воспользоваться моей энергией, если надо. Ответа не было. Комната делалась серой и синей: над горами сердито клокотала одна из этих странных гроз, и огромные, от пола до потолка, окна бывшего склада наполнялись тучами. Резкие вечерние тени, отбрасываемые пачками, двигались и рассеивались. Было тяжело и сонно. Блу всмотрелась в темноту, собиравшуюся у далекого потолка. – Ной! Я просто хочу поговорить о том, что произошло. Она заглянула в спальню Ноя. Сейчас там лежали вещи Мэлори. В комнате пахло мужчиной и хвоей. Один чемодан был открыт, и Блу заметила, что он набит книжками. Ей показалось, что это непрактично и совершенно в духе Ганси; тогда она стала капельку благожелательней к Мэлори. Ноя там не было. Блу заглянула в ванную, которая служила также прачечной и кухней. За дверью ютилась компактная стиралка, на раковине лежали носки, то ли повешенные для просушки, то ли просто брошенные. В опасной близости от туалета стоял маленький холодильник. На куске резинового шланга над грязным стоком, как удавленник, болтался душ, занавеска висела на леске. Блу смутило количество пакетов с чипсами на расстоянии вытянутой руки от унитаза. Темно-красный галстук на полу змеился в сторону двери. Какой-то чужеродный импульс требовал, чтобы Блу убрала часть беспорядка, сделала хоть что-нибудь, чтобы улучшить картину. Она этого не сделала. И, пятясь, вышла. Комната Ронана была запретной зоной, но все-таки Блу туда заглянула. Дверца вороньей клетки, безупречно и неуместно чистой, была приоткрыта. Комнату заполняла не столько грязь, сколько хлам: в углу стояли рядом лопаты и рапиры, у стены валялись колонки и принтеры, а в промежутке какие-то странные предметы – старый чемодан, из которого торчали виноградные лозы, деревце в горшке, которое как будто тихонько напевало, одинокий ковбойский сапог посреди комнаты… Высоко на стене висела маска с огромными глазами и разинутым ртом. Она почернела, словно от огня, и по краям была покрыта зазубринами, как будто от пилы. Поперек одного глаза, казалось, проехало колесо. При виде этой маски в сознании Блу возникли два слова – «выжить» и «уничтожить». Ощущение ей не понравилось. Какой-то треск за спиной заставил девушку подпрыгнуть, но это всего лишь открылась входная дверь. Нечистая совесть преувеличила шум. Блу пулей вылетела из комнаты Ронана. Ганси и Мэлори неторопливо вошли, продолжая разговор. Пес угрюмо тащился следом, исключенный из беседы как не владеющий английским. – Конечно, Йоло Гоха имело смысл взять с собой как спутника, – говорил Ганси, сбрасывая пиджак. – Его или, скажем, Граффада Лвида. Но… нет, невозможно. Он умер в Уэльсе. – Мы в этом уверены? – спросил Мэлори. – Мы знаем, где он похоронен? Он вообще был похоронен? – Или, может, его перешили на ночные рубашки – вы это имеете в виду? Тут Ганси заметил Блу и вознаградил ее своей лучшей улыбкой – не светской, а глуповатой, которая означала радостное возбуждение. – Привет, Джейн. Скажи мне, с чем у тебя ассоциируется Йоло Гох. Блу оторвалась мыслями от маски Ронана, Ноя и школы. – С бронхитом. – Это был придворный поэт Глендауэра, – сообщил Ганси. – Очень забавный. – Ты что-нибудь нашел? – спросила Блу. – Абсолютно ничего, – ответил он, но довольно бодро. Мэлори грузно опустился на кожаную кушетку. Пес улегся на него. Было, видимо, не очень удобно: Пес повис на профессоре, как покрывало, брошенное на спинку стула. Но Мэлори закрыл глаза и погладил собаку с неожиданной нежностью. – Ганси, я до смерти хочу чаю. Такого рода вещи здесь водятся? Я вряд ли переживу расстройство биоритма без чашки чаю. – Я купил чай специально для вас, – сказал Ганси. – Сейчас принесу. – Только, пожалуйста, воду не из-под крана! – крикнул вдогонку Мэлори, не открывая глаз. Пес продолжал лежать на нем. На одно ошеломляющее мгновение Блу испугалась, что не удержится и спросит, зачем нужен Пес. Но вместо этого она пошла вслед за Ганси на кухню (она же ванная и прачечная). Он рылся на заваленных полках. – Мы обсуждали, как технически было возможно привезти сюда Глендауэра. В книгах говорится, что он путешествовал с магами – может, именно они погрузили его в сон? Он хотел этого? И он заснул до того, как покинул Англию, или уже здесь? Блу подумала, что это очень грустно – быть похороненным за морем, вдали от родины. Все равно что быть запущенным в космос. – Йоло Гох тоже был магом? – Нет, поэтом. Ты же слышала, что говорил Мэлори. Валлийцы были поэ… поли… тической нацией, – Ганси рассмеялся собственной оговорке. – Поэты и были политиками. Нет, это не скороговорка. Я весь день слушал Мэлори. Политика. Поэты. Йоло сочинял очень лестные стихи о прошлых подвигах Глендауэра, о его доме и владениях. О его семье. И так далее. Так, что я вообще ищу? Он не сразу обнаружил крохотную микроволновку. Изучил внутренность кружки, прежде чем налить воды. Достал из кармана листок мяты и пожевал его, а потом, ожидая, пока вода нагреется, заговорил: – Если Глендауэр был Робин Гудом, то Йоло Гох – тем, вторым парнем… – Девой Мэрион, – подсказала Блу. – Маленьким Джоном. Ганси устремил на нее палец. – Или как Бэтмен и Робин. Но он умер в Уэльсе. Неужели Йоло Гох вернулся в Уэльс, оставив Глендауэра здесь? Нет. Отказываюсь верить. Блу обожала этого педантичного ученого Ганси, слишком увлеченного фактами, чтобы задуматься о том, как он выглядит. Она спросила: – У Глендауэра была жена? – Умерла в лондонском Тауэре. – Братья? – Обезглавлены. – Дети?