Синан только что отвез Барклая на прием к психотерапевту и вернулся домой, чтобы не торчать бесцельно в городе. Мальчишка, слава богу, кажется, постепенно выплывал из своей черной хандры. Может, в этом и была заслуга врача, но Синан мысленно склонен был благодарить за все тот их откровенный разговор. Конечно, Барклай после него не стал по мановению волшебной палочки таким же открытым и жизнерадостным пацаном, как когда-то. Но теперь, по крайней мере, он не отталкивал отца так яростно, не замыкался в себе. И вечерами, когда они втроем садились за стол, Синан с трудом сдерживался, чтобы не пустить на лицо ликующую широченную улыбку. Это было то, о чем он и мечтать не смел, – настоящая семья через столько лет одиночества. Он вошел в дом, захлопнул за собой дверь. Навстречу ему вышла Таня. Синан протянул руки – обнять ее, но она уклонилась. И только тут он заметил, что лицо у Тани озабоченное, растерянное. – Что случилось? – спросил он. И Таня кивнула на гостиную: – К тебе пришли. Когда Синан вошел в комнату, навстречу ему с дивана поднялся высокий пожилой человек. Лицо у него было породистое, с крупными тяжелыми чертами. Серебряные волосы зачесаны со лба назад. Мужчина одет был в очень дорогой костюм, Синану бросились в глаза драгоценные запонки на рукавах его отглаженной белоснежной рубашки. Спутница мужчины тоже была очень немолода. Лицо ее, ухоженное, явно близко знакомое с современными косметологическими ухищрениями, все же выдавало преклонный возраст. Пергаментно-тонкая кожа в сетке мелких морщин, поплывший овал, заметно поредевшие, несмотря на аккуратную стрижку, волосы. Пожалуй, этой паре было под семьдесят. – Добрый день! – поздоровался Синан. – Я вас слушаю. – Здравствуйте! – мужчина протянул ему руку. – Мы… – он замялся, но все же закончил. – Мы родители Алины. Таня снова хотела выскользнуть из комнаты. Но Синан удержал ее. Честно говорят, просто боялся оставаться наедине с этими лощеными франтами, воспитавшими настоящее чудовище. Он и при ней-то едва сдерживался. – Меня зовут Ремзи Чалаган. А это моя супруга Чагла. Я владелец сети гипермаркетов «Истанбул-сити». И вхожу в попечительский совет школы, где учатся наши с вами дети. – Синан, – просто представился Синан, сказать по правде, впечатленный таким послужным списком. Ясно было, что родители этой девчонки птицы высокого полета, богатые и важные персоны. И как это у них выросла такая стерва? – Мы хотели вас просить, – вступила Чагла, – Пожалуйста, не ломайте девочке жизнь! Заберите из полиции свое заявление. – Ах вот оно что? – взвился Синан. – Скажите, а вы в курсе, как она поступила с моим сыном? Вы читали ее сообщения? – К сожалению, да, – сдвинув белые брови, подтвердил отец Алины. – И я не могу выразить, каким это стало для нас шоком. Мы не могли поверить, что наша дочь на такое способна. – Как видите, способна, – все больше распалялся Синан. – Из-за проделок этой девчонки я мог потерять сына. Вы представляете, каково это? И теперь вы приходите ко мне и просите отозвать заявление? – Но ей же всего пятнадцать, – подавшись вперед, заломила сухие руки мать Алины. – Она совсем ребенок. Она не отдает себе отчета в том, что делает. Ей все это кажется игрой, забавой. Представьте, если ей предъявят обвинение в доведении до самоубийства. Что это сделает с девочкой? – Ну так, может быть, ей как раз и пора повзрослеть? Научиться нести ответственность за свои поступки? Понять, что вокруг живые люди, а не куклы? – бушевал Синан. – Я не понимаю, как нужно было воспитывать своего ребенка, чтобы выросло такое! Чагла всхлипнула и уткнулась в кружевной платок. Чалаган же, помолчав, сдержанно произнес: – Наверное, вы правы, в этом есть наша вина. Дело в том, что… Я буду откровенен с вами, Синан-бей. Поверьте, только чрезвычайная ситуация заставила меня пойти на такое. Дело в том, что Алина нам не родная дочь. Мы с женой много лет мечтали о детях, но Аллах их нам не дал. Мы платили врачам гигантские деньги, испробовали все современные медицинские технологии. Но все оказалось тщетно. И когда нам обоим было уже за пятьдесят, мы решились на удочерение. Вы сами понимаете, что этой девочке мы отдали все, что у нас было. Все запасы нерастраченной любви, всю нашу нежность. Мы хотели, чтобы она ни в чем не знала отказа, баловали ее. И наверное, невольно способствовали тому, что она выросла такой. – Неправда! – внезапно выкрикнула его жена. – Неправда, Алина прекрасная, добрая, отзывчивая девочка. Она просто запуталась. Посмотрите, посмотрите только, какая она красавица! Дрожащими руками Чагла достала из сумки мобильный, потыкала пальцем в экран и протянула Синану аппарат. Тот взглянул на появившуюся на дисплее фотографию, с которой смотрела на него и в самом деле очень красивая юная девушка с длинными светлыми волосами и поразительного цвета глазами. Не серыми и не синими, прозрачными и глубокими, как речная вода. Синан хотел было сказать, что их дочь и в самом деле невероятно хороша. Но никакая красота, никакой капризный характер не оправдывают такой жестокости по отношению к мальчишке. Но не успел. Совсем рядом раздался сдавленный крик. Синан вздрогнул, обернулся. За его плечом, глядя в экран расширенными остановившимися глазами, стояла Таня. Глава 9 – Вы ничего не докажете. Ничего! – бушевала госпожа Чалаган. Муж пытался увещевать ее, внушал негромко: – Чагла, дорогая, успокойся. Не нервничай, мы со всем разберемся. Но женщина не унималась: – Алина наша дочь! Только наша. У вас ничего не выйдет! – а потом срывалась на мужа. – Это ты виноват. Зачем ты им рассказал? Зачем? Синану казалось, что он попал в какой-то дурной фильм. В пошлую мелодраму из тех, что никогда не смотрел. Таня, едва увидев фотографии Алины, задрожала, побелела, трясущимися руками стала тыкать в экран. Синан не сразу понял, что произошло, но, вглядевшись в снимки, оторопел. Изображенная на них девушка была очень похожа на нее. Те же прозрачные глаза цвета воды в лесном ручье, те же светлые волосы с серебристым отливом. Овал лица, надбровные дуги, очертания носа и рта – все словно срисовано было с Тани. Только у Алины черты были более резкими, и на лице застыло выражение жесткое, решительное, властное. Сразу было видно, что это лицо девушки, уверенной в своей красоте и силе и привыкшей, чтобы ей подчинялись. Ни доброты, ни мягкости, ни деликатности Тани в ней не было. Но неужели… Неужели возможно было, что Алина – давно потерянная дочь Тани? Может быть, совпадение? Просто распространенный славянский типаж внешности? Тане, однако, такие соображения, очевидно, в голову не приходили. – Это она! Она! Моя Асенька. Я все-таки нашла ее, нашла, – всхлипнула она, прижимая к груди телефон… Родители Алины ошеломленно смотрели на нее. Синан понял, что дело может обернуться большим скандалом, и попытался взять ситуацию в свои руки. – Послушайте, Татьяна из России. Много лет назад злоумышленники похитили ее дочь. Удалось узнать, что ребенка переправили в Турцию на удочерение. Таня много лет искала девочку, поймите ее состояние. Крайне важно уточнить детали, вполне возможно, что все это просто совпадение. Скажите, в каком году вы удочерили Алину? И вот тут Чагла, кажется, почуявшая опасность создавшегося положения, сразу же начала кричать. – Вы врете, я вам не верю, – вопила она, тыча пальцем в Таню. – Какие у вас доказательства? Таня, тоже находившаяся на грани истерики, продемонстрировала ей переснятую телефоном полароидную фотографию, которую Синан уже видел. И по тому, как переменилась в лице мать Алины, стало понятно, что она узнала ребенка. Но, несмотря на это, продолжила отрицать: – Это ничего не значит. Подумаешь, сколько таких детей. На отца девушки случившееся явно произвело тягостное впечатление. Он разом помрачнел, даже как-то осунулся, плечи его опустились. Однако, очевидно, господин Чалаган оказался честным, порядочным человеком. Потому что, невзирая на яростные крики супруги, негромко ответил на вопросы Синана. И о годе удочерения, и о том, из какой страны был ребенок. И чем дальше он отвечал, тем яснее становилось, что Таня не ошиблась. Вероятнее всего, Алина была той самой потерянной дочерью. В конце концов пожилой турок признался: – Я почти уверен, что это она. Вот эта кофточка, – он указал на фотографию в Танином телефоне, – именно она была на девочке, когда ее впервые к нам привезли. После этого разразилась настоящая буря. – Я прошу вас, я умоляю… – рыдала Таня. – Я должна ее увидеть. Это мой единственный ребенок, я искала ее пятнадцать лет. Я только этим и жила. – Ничего у вас не выйдет! – гремела госпожа Чалаган. – Ни один суд не признает ваши права. Да Алина и сама не захочет вас видеть. У нее уже есть родители, мы вырастили ее, она ни в чем не знала отказа. Для чего ей какая-то русская самозванка без гроша в кармане? – Послушайте, – тем временем пытался внушить Синану Ремзи. – Мы понятия не имели, что с процедурой удочерения что-то не вполне законно. Мы обратились в фирму, которая пообещала взять на себя всю волокиту. От нас требовалось только вовремя предоставлять нужные документы и подписывать бумаги. Нам говорили, что с российской стороной все согласовано, что нашу девочку взяли из детского дома. И у нас и мысли не возникло, что ее могли похитить у матери. Мы даже дали ей русское имя в знак уважения к ее корням. Я понимаю, вы сейчас можете обратиться в суд. Но подумайте, какая это будет травма для девочки. Ведь есть и человеческие законы, не только юридические. – Да, конечно, – отстраненно кивал Синан. – Мы имеем право обратиться в суд. Но вам не кажется, что и по человеческим законам Татьяна заслужила возможность увидеть дочь, которую искала много лет? Сердце его рвалось на куски от сочувствия к Тане, сотрясавшейся от рыданий в углу дивана. Он и помыслить не мог о том, что его сомнения развеются подобным образом. Теперь уже ясно было, что Таня не врала, не сочиняла. Но Синан не был уверен, что произошедшее к лучшему. Может быть, Таня была бы спокойнее, если бы вся эта история продолжала оставаться давней фантазией. Да, теперь выяснилось, что все это не было ее заблуждением, что дочь жива и здорова, но не сломает ли ее вся эта ситуация? Ведь эта женщина, мать Алины, похоже, сделает все, чтобы не допустить ее к своей обожаемой кровиночке. Если же пытаться добиться права видеться с ней через суд… Еще не известно, что из этого выйдет. Безусловно, суд затребует экспертизу ДНК. Но даже если родство Тани и Алины будет доказано, девочка уже взрослая. Она может объявить, что не желает жить с биологической матерью, и суд учтет ее мнение. В любом случае можно сказать, что процесс измучает обе стороны, а каков будет результат, предвидеть невозможно. Синан привлек Таню к себе, начал нашептывать на ухо что-то успокоительное: – Та-неч-ка, милая, не плачь. Мы разберемся. Мы со всем справимся. Отец Алины в то же самое время пытался утихомирить жену. – Никто не отбирает у нас ребенка, успокойся. Поехали домой. Мы опротестуем любое их заявление, все будет хорошо. Обняв супругу за плечи, он повел ее к выходу из дома. Но та и на пороге продолжала выкрикивать: – Вы не мать! Вы никто! Чалагану все же удалось увести ее. Таня рванулась наверх, но Синан перехватил ее, обнял, крепко прижал к себе. Она вздрагивала всем телом, горестно всхлипывала. Лицо покрылось красными пятнами, ресницы слиплись от слез. Синан целовал ее, ощущая соленую влагу на губах, и обещал, клялся, сам не зная, в чем. Положа руку на сердце, он не представлял, как в сложившейся ситуации сделать так, чтобы Таня воссоединилась с дочерью. Ведь не выкрадешь же девочку обратно, тем более что она уже взрослый человек. Но он знал, что сделает все, чтобы его любимая была счастлива. Наверное, только в эту минуту он так остро, так неотвратимо почувствовал, что связан с Таней на всю оставшуюся жизнь. Отныне и навек она жена его, если не перед людьми, то перед Всевышним. И все еще оставшиеся в нем силы он потратит на то, чтобы она никогда не страдала. – Ты не понимаешь, – всхлипывала Таня, – она права, абсолютно права. Что я за мать, если у меня украли ребенка? Если я за все эти годы не смогла найти свою девочку? Я недостойна ее, я просто какой-то ненужный придаток. И ей было бы только легче, если бы меня не существовало. – Извини, но ты говоришь ерунду, – уговаривал ее Синан. – Такое могло произойти с кем угодно. В том, что случилось, виновата не ты, а те нелюди, которые украли у тебя дочь. И знаешь, одному человеку точно не было бы легче, если бы тебя не существовало. Мне. Ты вернула меня к жизни, ты дала надежду и силы. Я люблю тебя, Та-неч-ка, люблю больше всего на свете. Ему почти удалось успокоить ее, когда в дверь снова негромко постучали, и на пороге опять возник Чалаган. Синан невольно выступил вперед, загораживая Таню собой. Если он вернулся, чтобы оскорблять ее, грозить судом, он выгонит его отсюда взашей. Однако, как оказалось, первое впечатление о господине Чалагане не обмануло его. Отец Алины явно был расстроен, даже придавлен открывшейся правдой. Однако смотрел прямо и говорил твердо. – Послушайте, – обратился он к Тане. Синан протянул ей свой носовой платок. Таня вытерла лицо, с трудом перевела все еще срывавшееся дыхание и подняла голову, готовая слушать. – Вы понимаете, все это стало ударом для нас с женой. Она женщина с расстроенными нервами, я прошу извинить ее поведение. Однако… я со своей стороны считаю невозможным скрывать от Алины правду. Это было бы низко, подло. Я твердо верю, что человек имеет право совершить собственный выбор. И сделать это с открытыми глазами. Мы с вами вместе должны подумать над тем, как все прояснить. И если ваши предположения подтвердятся, я даю вам слово: я сам поговорю с дочерью и расскажу ей обо всем. – Спасибо вам. Вы даже не представляете, как я благодарна, – вскрикнула Таня. Она бросилась к Чалагану, вцепилась в его жилистую, покрытую старческими пигментными пятнами кисть, сжала ее в ладонях. Синан тоже не остался в стороне: – У меня есть проверенный частный детектив. Отличный профессионал, я уверен, с нашей и вашей помощью он сможет разобраться во всей этой истории и подтвердить или опровергнуть родство Тани и Алины, – он помедлил несколько секунд и все же закончил: – Также могу вас заверить, что сегодня же заберу из полиции заявление. Я по-прежнему считаю, что Алина ужасно поступила с моим сыном, и это останется на ее совести. Но нам не стоит еще больше осложнять ситуацию. Давайте для начала разберемся во всем.