На вечеринку пригласили Роберта и Дейзи Вон, Брентов, четверых молодых Базби, доктора Рамзи и Уилмота. Считая пятерых обитателей Джалны, набралось пятнадцать участников. В Джалне устроили швейную мастерскую, где с большой скоростью и учитывая особенности фигур, изготовили купальные костюмы. Для женских костюмов были куплены рулон синей ткани и несколько рулонов белой тесьмы. Мужчинам предлагалось надеть свои белые рубашки, а для нижней части костюма сшили белые фланелевые брюки до колен. Выкройка и сшивание деталей привели к таким необычайным результатам, что по всему дому разнесся истерический хохот. Наконец Шолто, как самого молодого и невинного, заставили одеться в первый законченный костюм. Рубашка, конечно, сидела на нем превосходно, но брюки, доходившие до колен, произвели такой комический эффект, что работа была снова прервана безудержным смехом. Шолто без стеснения скакал по комнате, сверкая тонкими ногами, его светло-рыжие волосы встали дыбом. Удлинить или укоротить брюки, отделать тесьмой или оставить так – все это стало предметом возбужденных обсуждений. Когда Филипп примерил в уединении спальни свою пару, он выяснил, что не может в них сесть. – Аделина! – закричал он. – Иди сюда немедленно! Она пришла и выжидающе остановилась. – Вы можете проводить вашу чертову вечеринку без меня, – заявил Филипп. – Я не могу в них сидеть. Она обошла его кругом, критически рассматривая. – Тебе и не нужно сидеть, – заметила она. – Штаны предназначены для купания, а не для сидения. Ты ведь умеешь плавать, правда? – Конечно, умею. Но неужели ты думаешь, что я буду все время плавать, пока остальные сидят на берегу и пьют кларет? К тому же я сильно сомневаюсь, что смогу в них плавать. Они очень узкие и отвратительной формы. – По правде говоря, так и есть, – согласилась Аделина. – Я отдам их Уилмоту, а тебе сошью другую пару. Он гораздо тоньше тебя в бедрах. Из остатков фланели сшили еще одни штаны, и хотя из-за нехватки материи их пришлось сделать несколько короче остальных, Филипп не возражал, потому что в них он мог и плавать, и сидеть. Жара стояла необычайная. К полнолунию она еще усилилась. Казалось, отправиться на купальную вечеринку было слишком большим усилием. К четырем часам пополудни тени деревьев сделали дорогу к озеру менее раскаленной. Небо сверкало, как драгоценный камень. Новый фургон Уайтоков, запряженный парой резвых гнедых, ведомый Филиппом, покатил по подъездной дорожке и въехал в ворота. Кроме их компании на сиденьях друг против друга сидели двое Вонов и Уилмот. По дороге они встретили Брентов в новенькой коляске и четырех Базби в старом фаэтоне. Несмотря на жару, молодой Айзек Базби был полон решимости устроить скачки, стремясь обогнать на своих костлявых, дико выглядевших лошадях лошадей Филиппа. Погода для Базби ничего не значила. – Ну же, ну! Давай! – кричал он, щелкая кнутом, но Филипп пустил лошадей легкой рысью. Они ощутили запах свежести, еще не доехав до озера. Оно было похоже на защищенное внутреннее море. Стайки куликов проворно перемещались по ровному пляжу. В воздух поднялась туча зимородков, отбрасывая синеву на голубое озеро. Дюжина красногрудых колибри парила над зарослями жимолости, что росла у берега. Дорога закончилась неровным лугом, где лошадей распрягли и привязали. Последним верхом на сером мерине явился доктор Рамзи и бросил на берег сверток, заметив, что никто не должен купаться, пока жара не спадет. – Тогда я никогда не искупаюсь! – воскликнула Мэри. – Я точно никогда не смогу охладиться. – Вы должны быть очень осторожны, миссис Корт, – ответил ей доктор. – Вы такая худая. – Я дважды в день купалась в Средиземном море, – с вызовом сказала она. – Это было с вашей стороны очень опрометчиво. – Он с видом профессионала подошел к ней. – Могу я послушать ваш пульс? Она по-детски вложила свое тонкое запястье в его пальцы. – Так я и думал. У вас очень частый пульс. Вам не следует переутомляться. Там, где встречались песок и земля, росла можжевеловая роща, продуваемая ветром. В ней Аделина, Мэри, Дейзи, Кейт Брент и две ее сестры переоделись в купальные костюмы. Пышные фланелевые юбки доходили до колен, рукава блузок были до локтей, рубашки и матросские воротнички отделаны белой тесьмой. Все надели длинные белые хлопковые чулки. Довольно смущенная Мэри появилась из лесной чащи, одетая в небесно-голубое купальное платье с ярко-красными поясом и шарфом, завязанным под матросским воротником, и в маленькой шелковой красной шапочке. Остальные при виде ее восторженно застыли, хотя длина ее юбки заставила Кейт и ее сестер ахнуть, а Дейзи Вон – преисполниться зависти. – Может, мне подколоть повыше юбку? – задумчиво спросила она Аделину. – У нас тут есть английские булавки? – Ни одной, – твердо ответила Аделина. – Ты достаточно показываешь ноги. Девушки должны быть скромными. – В таком случае я распущу волосы. Она вынула шпильки, удерживавшие ее локоны, и те величественно рассыпались по ее плечам. Положив руки на бедра, она подхватила юбку кончиками пальцев, так что, когда вышла вместе с остальными девушками из их укрытия, открывала свои ноги так же, как Мэри. Их группа оказалась настолько живописна, что джентльмены, уже устроившиеся на берегу озера, уставились на них с восхищением. Костюм Конвея, как и его жены, отличался от остальных. Он был в горизонтальную красно-белую полоску и открывал так много худого бледного тела, что от проявления непристойности Конвея спасали только юность и безупречная фигура. Он подлетел к Мэри, Мэри бросилась ему навстречу, и оба, взявшись за руки, прыгнули в воду. – Ой, как холодно! Как холодно и как хорошо! – закричала Мэри, когда ее тело пронзил холод. – Ничего хуже она не могла сделать, – буркнул доктор Рамзи. Он осторожно подошел к воде и измерил ее температуру пальцами ног. Доктор захватил себе купальный костюм, состоявший из серой фланелевой рубашки и старых бриджей. – Оп-ля! – закричал Филипп. – Сделаем решительный шаг! Он схватил Дейзи за руку, и они, смеясь, побежали за Конвеем и Мэри. В следующее мгновение уже все резвились в благодатной прохладе озера. Это было прекрасно. Неро всю дорогу от Джалны бежал вслед за фургоном и потому по прибытии был скорее мертв, чем жив, но отдохнул и стал осознавать, что происходит. Он вылез из-под ивы, где лежал, тяжело дыша, и направился к берегу. Из-под волнистой черной челки он увидел, как множество людей, судя по всему, тонет. Поскольку позволять людям тонуть было против его принципов, он громко и уверенно залаял, как бы крича: «Держитесь! Иду на помощь!» – и кинулся в воду. Неро не отличался особой галантностью по отношению к женскому полу. Жизнь мужчины была для него так же ценна, как и жизнь женщины. Поэтому, раз доктор Рамзи оказался к нему ближе всех, он со всей мочи поплыл к нему, чтобы спасти. – Отзови свою собаку, Уайток! – кричал доктор, отгоняя Неро поднятой рукой. Неро воспринял этот жест как мольбу и поспешил схватить доктора своими мощными челюстями за рубашку. После этого он потащил его к берегу. Доктор Рамзи в ярости стукнул его по голове, но голова Неро была так защищена густой волнистой шерстью, что удар не причинил ему никакого вреда, а даже если бы и причинил, результат бы не изменился. Он еще больше бы старался спасти человека. – Неро! – крикнул Филипп, сдерживая смех. – Ко мне, Неро! – И он поплыл к собаке. Доктор продолжал отбиваться от пса. К тому времени Неро уже вытащил его на берег, почти сняв со спины рубашку. Затем пес бросился к Дейзи. – Помогите! – закричала она. – Капитан Уайток, спасите меня от Неро! Филипп схватил пса за ошейник. Вытащил его на берег, нашел толстую палку и забросил ее подальше в воду. Неро больше не интересовали утопающие: он сосредоточил все свои спасательные склонности на палке. Снова и снова он благополучно доставлял ее на берег, пока, совершенно вымотавшись, наконец не ретировался с ней под иву. Наступила восхитительная прохлада. Так хорошо было плавать или просто покачиваться в прозрачной воде. Поднялись небольшие волны, и на берег набегала тонкая полоса пены. Выйдя из озера полежать на теплом песке, все почувствовали, что между ними возникло нечто новое и необычное. Прежние условности, казалось, были отброшены, и купальщики лежали непринужденно, как дети. Молодому Вону удалось немного придвинуться к Аделине. – Жаль, что мы на пляже не одни, – сказал он, лаская взглядом ее прекрасное гибкое тело. – Когда-нибудь нам придется искупаться вместе. – Правда? Но вы говорите не всерьез. Ваш взгляд смеется. – Что в этом дурного? – Ничего. Но люди так дурны. – Он набрал песок в горсть и пропустил его сквозь пальцы. – Можно я буду называть вас Аделиной? Ведь у меня на это столько же прав, сколько у этого Уилмота. – Он мой старый друг. Я знаю его целую вечность. – Вы познакомились только на корабле. – А кажется, это было целую вечность назад. Но зови меня Аделина, если хочешь. Она почти не слышала, что говорит Роберт. Она смотрела на Дейзи и Филиппа, сидевших на песке. В их позах, их взглядах появилось что-то неуловимое, что ее привлекло. Дейзи неожиданно стала другой. Это теперь была не безответственная девица, склонная к позерству и экстравагантности, а целеустремленная женщина, исполненная почти неконтролируемой страсти к мужчине. Она была охотницей, которая много раз преследовала добычу, и теперь натянула тетиву лука, обнаружив желанную цель. Она жаждала скорее опыта, чем постоянства эмоций. Аделина видела: Филипп осознавал, что в Дейзи пробудилось нечто дикое. Сердце ее чуть не выпрыгнуло из груди от негодования, затем она с улыбкой обратилась к Роберту. – Мне будет приятно, если ты станешь называть меня Аделиной, – сказала она. – Благодарю вас, Аделина. Конечно, втайне я называл вас так уже тысячу раз. Кажется, я постоянно думаю о вас. – Ты милый мальчик, Бобби. Она вновь перевела взгляд на Дейзи и Филиппа. Они стояли неподвижно, глядя на розовые отблески на озерной глади. И снова сердце Аделины застучало от гнева – гнева на себя за то, что была так слепа. Ее первое впечатление о Дейзи оказалось верным. Дейзи опасна. И все же сама Аделина была так глупа, что смеялась над ней, над ее неумелыми выходками. Как ни странно, Дейзи в этот момент выглядела великолепно. Великодушная Кейт Брент облекла эту мысль в слова. – Не правда ли, Дейзи красавица! – воскликнула она. Все посмотрели на Дейзи, которая с загадочной улыбкой продолжала глядеть на озеро. – Ну и счастливчик же ты, Филипп! – воскликнул Конвей. – Вот я – полностью под властью своей жены и не смею взглянуть на другую женщину. – Вы оба должны научиться быть терпимыми, как мы с Аделиной, – ответил Филипп. – Умоляю, не верьте ни единому слову Конвея, – вступила Мэри. – Все совсем наоборот. – Мэри права, – вставил Шолто. – Еще вчера он дал ей пощечину и таскал за волосы. Могу поручиться, я сам это видел. Конвей вскочил. – Ты заплатишь за это! С криками ужаса Шолто побежал вдоль берега, а Конвей погнался за ним. Их светло-рыжие волосы развевались по ветру. – Он не причинит ему вреда? – обеспокоенно спросила Кейт. – Он его не убьет, – ответила Аделина. – Но мы – необузданные. Никогда не знаешь, что мы сделаем, если разозлимся. – На самом деле Конвей не сердится, – сказала Мэри. Движимая непреодолимым любопытством ко всему, что делает Конвей, она встала и отправилась следом за юнцами, которые уже скрылись из виду.