– Пожалуйста, свяжитесь с ним. Сделайте это для меня, пожалуйста. Важно, чтобы он узнал об отсрочке. – Мы уже пытались войти с ним в контакт. Никакого результата. Он не снимает трубку ни в вашем доме, ни в своем ресторане. У Талии перехватило дыхание. Она сглотнула комок, вставший в горле, но тут же постаралась взять себя в руки. «С Билли все в порядке, – подумала она. – Это я тут кружусь над планетой на космической станции. А Билли там, внизу, стоит обеими ногами на земле. С ним все в порядке». Перед Центром управления полетами Талия постаралась продемонстрировать силу духа и полную уверенность в себе. Но вот внутри… никогда еще Талия не чувствовала, насколько далеко находится от мужа. «Лавка древностей и ломбард Никербокера», Восточная Сто восемнадцатая улица, Испанский Гарлем Когда Гус в сопровождении «сапфиров» и Анхеля прибыл к месту назначения, квартал уже полыхал. Они увидели дым еще с моста на пути в город: густые черные клубы поднимались в северной и южной частях, в Гарлеме и Нижнем Ист-Сайде, а также во многих кварталах центра. Создавалось впечатление, на город напали одновременно со всех сторон. Утреннее солнце стояло уже высоко. В городе было тихо. Гус и вся его команда промчались на машинах по шоссе Риверсайд, огибая брошенные на мостовой автомобили. Смотреть на дым, вздымающийся над кварталами, было все равно что взирать на человека, истекающего кровью. Гус попеременно испытывал то ощущение крайней беспомощности, то чувство жуткой тревоги: город вокруг стремительно превращался в полное дерьмо. Время, время, время – вот что сейчас было важнее всего. Крим и все остальные джерсийские панки, глядя на горящий Манхэттен, испытывали даже некоторое удовлетворение. Они словно бы смотрели фильм-катастрофу. Но для Гуса это был не фильм: на его глазах в пламени исчезали, уносясь вместе с пеплом ввысь, его кровные владения, его вотчина. Квартал, к которому они направлялись, был в самом центре сильнейшего пожара в северной части города: все улицы вокруг ломбарда погрузились во мрак под густым черным пологом дыма, отчего солнечный день странным образом превратился в грозовую ночь. – Вот сволочи! – воскликнул Гус. – Они перекрыли солнце. Вся правая сторона улицы бешено полыхала огнем – за исключением ломбарда на углу. Его большие витрины были разбиты; защитную решетку кто-то отодрал от стены, и она, скрученная винтом, лежала на тротуаре. Во всем остальном городе царила тишина, какая бывает лишь холодным рождественским утром, но квартал, где стоял ломбард, – на пересечении авеню и Сто восемнадцатой улицы – в этот темный дневной час кишел вампирами, осаждающими дом Сетракяна. «Они пришли сюда за стариком», – понял Гус. * * * По квартире над ломбардом разгуливал Габриэль Боливар, методично обходя все комнаты. Вместо картин на стенах висели зеркала с серебряной амальгамой, словно какое-то странное заклинание превратило произведения искусства в обыкновенное стекло. Размытое отражение бывшего рок-идола вместе с ним перемещалось из комнаты в комнату в поисках старого Сетракяна и его сообщников. Боливар остановился посреди комнаты, куда ранее пыталась проникнуть мать мальчишки. Оконный проем за железной клеткой был заколочен досками. Никого. Похоже, они все-таки ускользнули. Боливару очень хотелось явиться сюда в компании матери мальчишки. Ее кровная связь с сыном могла бы сослужить хорошую службу. Однако Владыка поручил это дело Боливару, и да будет такова воля его. Вместо Келли работа ищеек выпала на долю «щупалец» – новообращенных слепых детей. Боливар вошел в кухню и увидел там одного из них – мальчика с огромными, сплошняком черными глазищами, который, припав на четвереньках к полу, «выглядывал» из окна на улицу, используя свое сверхчувственное восприятие. В подвале? – спросил Боливар. Никого, – ответил мальчик. Однако Боливар должен был удостовериться, что в подвале никого нет, он прошел мимо мальчика к лестнице. Оседлав перила и помогая себе руками и босыми ногами, Боливар съехал по винтовой лестнице сначала на первый этаж, где уже собрались остальные «щупальца», вернувшиеся в ломбард, затем проскользил дальше и оказался в подвале – прямо перед закрытой дверью. Воинство Боливара, ответившее на его телепатический приказ, было уже там. Несколько вампиров – могучих тварей с удлинившимися и раздавшимися вширь руками – набросились на запертую дверь. Впившись в солидную, на металлических болтах раму твердокаменными ногтями средних пальцев, превратившимися в жуткие когти, они продырявили дерево, а затем, найдя точки опоры и объединив усилия, вырвали дверь вместе с рамой. Несколько вампиров, первыми влетевших в комнату, привели в действие ловушку – мгновенно включились ультрафиолетовые лампы, окружавшие вход с обратной стороны. Мощные электрические индиговые лучи испепелили перенасыщенные вирусами тела, и вампиры, испустив страшный визг, просто рассеялись в воздухе облачками праха. Остальные, отброшенные светом, прижались к винтовой лестнице, закрывая ладонями глаза. Что там, за дверным проемом, они были не в силах разглядеть. Боливар первым рванул по лестнице, хватаясь руками за перила и буквально вытаскивая себя наверх, – только так он избежал давки и толкотни. По его мнению, старик все еще мог оставаться где-то внутри. Нужно просто найти другой вход в подвал. Оказавшись в комнате наверху, он заметил, что «щупальца», которые сидели на полу, повернув лица к разбитым окнам, подобрались и стали напряженно «вглядываться» в улицу перед домом, словно пойнтеры, почуявшие след. Главная среди них – девочка в грязных трусиках и майке – зарычала и выпрыгнула на улицу сквозь иззубренные осколки стекла. * * * …Маленькая девочка неслась прямо на Анхеля. Она скакала вприпрыжку на четвереньках с грацией резвого олененка. Старый рестлер попятился, не имея ни малейшего желания связываться с малолеткой, но девочка уже наметила себе цель – самую большую из всех – и исполнилась решимости завалить гиганта. Оттолкнувшись от мостовой, она взвилась в воздух – огромные черные глаза, разинутый до отказа рот, – и Анхель тут же включил борцовский режим: в эту секунду ребенок стал для него не более чем очередным противником, прыгающим на чемпиона от верхней стойки. Рестлер послал ей свой фирменный «поцелуй Ангела». Мощный удар раскрытой ладонью настиг маленькую вампиршу в верхней точке прыжка. Раздался звучный шлепок, после чего гибкое тельце улетело на добрый десяток метров и рухнуло на мостовую. Осознав содеянное, Анхель содрогнулся от отвращения к самому себе. Одним из величайших огорчений его жизни было то, что он так и не узнал никого из детей, которых когда-то прижил. Эта девочка – вампирша, все верно, но выглядела она просто как маленький человечек – к тому же совсем еще ребенок! – и Анхель в доброте душевной направился к ней, протягивая ничем не защищенную руку. Девочка повернулась к нему и зашипела. Ее слепые глаза были как два черных птичьих яйца. Изо рта девочки выметнулось жало – не более метра в длину, значительно короче, чем у взрослых вампиров. Кончик жала мелькнул перед глазами старого рестлера, словно хвост самого дьявола, и Анхель оцепенел. Гус мгновенно прикончил маленькую вампиршу одним размашистым ударом меча – лезвие чиркнуло по мостовой, выбив искры. Это убийство привело остальных вампиров в неистовство, и они бросились в атаку. Началась зверская битва. Численное превосходство тварей над Гусом и «сапфирами» было велико: сначала три к одному, а затем, когда вампы хлынули на улицу из ломбарда и повалили из подвалов соседних горящих зданий, – даже четыре к одному. Либо тварей телепатически позвали на бой, либо же для них просто прозвонил колокольчик к обеду. Стоило уничтожить одного вампира, как на его месте тут же появлялись два новых. Вдруг рядом с Гусом прогрохотал выстрел из дробовика, и вампира-мародера, нацелившегося на него, картечь рассекла пополам. Повернувшись, Гус увидел господина Квинлана, главного егеря Патриархов: он с армейским хладнокровием снайперски укладывал обезумевших тварей одну за другой. Должно быть, господин Квинлан вылез откуда-то снизу, как и все остальные. Если только он не следовал все время по пятам Гуса и «сапфиров», прикрывая их из подземных ходов. Только в это мгновение Гус заметил странную вещь – наверное, потому, что все его чувства были взвинчены адреналином драки: под поверхностью полупрозрачной кожи Квинлана не блуждали кровяные черви – их там попросту не было, ни одного. Все древние, включая прочих охотников, буквально кишели червями, и тем не менее плоть Квинлана, переливчатая, едва ли не радужная, оставалась спокойной и гладкой, как корочка пудинга. Битва между тем продолжалась, и это открытие, впопыхах сделанное Гусом, быстро затерялось в его сознании. Убийственная пальба господина Квинлана немного расчистила пространство, которого так не хватало бойцам; теперь «сапфирам» не грозило окружение, и они сумели переместиться, ни на секунду не прекращая сражение, с середины улицы к дверям ломбарда. Слепые дети спокойно выжидали, сидя поодаль на четвереньках, – они походили на волчат, готовых прикончить ослабевшего оленя, едва он свалится на землю. Господин Квинлан послал в их сторону заряд дроби и тут же перезарядил ружье – слепые твари с пронзительным визгом бросились врассыпную. Анхель своротил шею очередному вампиру, резко крутанув голову обеими руками, а затем развернулся всем телом в одном быстром, почти неуловимом движении, редкостном для человека его возраста и обхвата, расколол череп еще одной твари, впечатав его массивным локтем в каменную стену. В один момент Гус вырвался из свалки и, выставив перед собой меч, понесся внутрь дома – на поиски старика. Магазин на первом этаже был пуст, поэтому Гус помчался вверх по лестнице и очутился в жилом помещении – старой квартире, еще довоенного образца. Множество зеркал на стенах говорило о том, что он попал в нужное место, – но старика не было и здесь. На обратном пути, спускаясь по лестнице, Гус встретил двух вампирш и сначала познакомил тварей с каблуком своего сапога, а уж потом пронзил серебром. От их истошных воплей в его крови снова взбурлил адреналин, и Гус полетел дальше, перепрыгнув через вампирские тела и позаботившись о том, чтобы не угодить в белую кровь, медленно стекавшую по ступенькам. Лестница уходила вниз, в подвал, но Гус должен был вернуться к своим compadres,[29] сражавшимся не на жизнь, а на смерть – и даже не на смерть, а на собственные души – под низким небом, затянутым черным дымом. Уже одной ногой на улице, он вдруг заметил в раскуроченной стене возле лестницы старые медные водопроводные трубы, идущие из подвала к верхним этажам. Гус осторожно положил меч на витрину – в неглубоком ящике под стеклом были выставлены брошки и камеи, – решив ненадолго расстаться со своим оружием лишь потому, что рядом нашлась куда более полезная вещь – незаменимая именно в данной ситуации. Этой вещью была бейсбольная бита марки «Луисвилл слаггер» с автографом самого Чака Ноблока.[30] Ценник на реликвии гласил: «39,99 доллара». Вооружившись битой, Гус принялся сбивать штукатурку со стены, пока не обнаружил то, что искал, – трубу газопровода. Старую добрую чугунную трубу. Еще три хороших удара битой, и труба выскочила из муфты – по счастью, без искр. По комнате тут же распространился запах природного газа, причем газ вырывался из поврежденной трубы не с унылым шипением, а с яростным ревом. * * * «Щупальца» в беспокойстве столпились вокруг Боливара, и он почувствовал, что им крайне не по себе. Тот боец с дробовиком… Он был не человеком. Он был вампиром. Но – каким-то другим вампиром. «Щупальца» его не «видели». Даже если он принадлежал к другому клану – а так оно и было, ясное дело, – «щупальцам» все равно полагалось выудить из него хоть какую-нибудь информацию и передать ее Боливару, при условии, что пришелец был той же червяной породы, что и они. Хотя Боливар и озадачился этим странным явлением, тем не менее он решил атаковать. Однако «щупальца», уловив намерение Габриэля, прыгнули вперед и перекрыли ему дорогу. Он попытался разбросать их в стороны – они снова сгрудились на пути. Непоколебимая настойчивость малышей была весьма странной, и Боливар решил отнестись к ней с должным вниманием. Что-то надвигалось, и ему, Боливару, следовало проявить высочайшую осмотрительность. * * * Гус взял свой меч и прорубил дорогу к выходу сквозь еще одного вампира, который в недавней жизни работал медиком: на нем был врачебный халат. Выскочив на улицу, Гус подбежал к соседнему зданию. Там он вырвал доску из горящего подоконника и с этим куском пылающей древесины вернулся к сражающимся. Не теряя ни секунды, он с силой вогнал доску острым концом в спину одного из поверженных вампиров, так что она стала напоминать вертикально торчащий факел. – Кри-им! – выкрикнул Гус. Этот убийца, увешанный серебряными побрякушками, должен был прикрыть его, пока он будет доставать арбалет из оружейной сумки. Гус извлек арбалет, затем снова порылся в сумке и наконец выудил из нее то, что искал, – серебряный болт. Оторвав от рубашки лежавшего вампира порядочный лоскут, Гус обмотал его вокруг наконечника болта, завязал как можно туже, уложил болт на перекрестье, окунул обмотку в пламя горящей доски, а затем нацелил оружие в сторону магазина Сетракяна.