Очередь дошла до Увлие. В отличие от Пакизе, ей мешала застенчивость. Осознания того, что на неё смотрят, делало каждое движение неуверенным. Смотря на подругу, Сюзен случайно услышала от, рядом сидящих, болтающих наложниц: “Как будто бревно проглотила.” Когда Касым-ага брезгливо позволил Увлие сесть на место, её лицо было бледным от стыда. Подруги, конечно, начали её успокаивать. — Не у всех всё получается. — затем Сюзен вспомнила один из своих неловких моментов жизни в гареме, — Помнишь, когда на уроке музыки, у меня струна на уде лопнула. Я тогда думала, что провалюсь от стыда. Ох, тогда ещё Пелин-калфа на первых парах кричала на меня, думая, что я инструмент сломала. — Да, не расстраивайся! — поддержала Пакизе, — Зато в каллиграфии тебе нет равных. — Спасибо, девочки. — взгляд Увлие был всё ещё стыдливо опущен. Теперь был черёд Сюзен. Конечно, она тоже боялось того, как она будет выглядеть со стороны, но всё же наложница не хотела давать возможность девочкам для гадких усмешек. Во время танца русская джарийе следила за реакцией евнуха. — Чуть плавнее. — Касым-ага начал сам повторять, — Вот так! Сюзен с трудом могла сдержать хихиканье, и с каждой поправкой белого евнуха, ей становилось всё веселее. — Сюзен-хатун, — с манерной строгостью обратился евнух, — Пелин-калфа говорит, что ты достаточно сообразительная. — Не буду с ней спорить. — сказала русская джарийе. — Так почему на моём уроке у тебя одни хихиканья в голове. — Касым-ага, — Сюзен состроила щенячий взгляд, — А как ещё может быть во время танца? Тем более ты такой замечательный учитель. — Эх, подхалимка. — смягчился евнух, — Ну, что с тобой поделаешь? В целом всё усвоила. Следующая! Сразу после Сюзен пришёл черёд Накши. Русской джарийе, как и её подругам, из-за предвзятого отношения было сложно оценивать танец, однако она видела, что Касым-ага был доволен. — О, словно райский павлин! — с цоканьем похвалил евнух. Когда каждая джарийе в классе продемонстрировала всё, чему научилась, белый евнух велел всем им повторить танец. И первое время всё шло неплохо, пока Касыма-ага не попросили выйти по очень важному вопросу. — Продолжайте танцевать! — велел евнух перед тем, как выйти из классной комнаты. После ухода Касыма коллективный танец ещё какое-то время продолжался. Сюзен, увидев смущение Увлие и продолжая танцевать, заслонила подругу. Не видя других наложниц, движения абхазкой джарийе стали более плавными и изящными. Когда Увлие это поняла, она вместе с подругой залилась смехом. Однако веселье длилось не долго. Вдруг кто-то толкнул Сюзен, и она вместе с Увлие упала на пол. Обернувшись русская джарийе встала на ноги и увидела перед собой Накши, которая сделал вид, будто ничего плохого не сделала. — Ты что творишь? — возмутилась Сюзен. — Она ничего не сделала. — Зейнеб вступилась за подругу. — Сюзен-хатун, — Накши высокомерно подняла бровь, — Не надо винить других в том, что у тебя грация как у слона. — Да ты совсем одурела! — терпение русской джарийе было готово лопнуть в любой момент. — Девочки не надо! — взмолилась Увлие. — Прикуси язык! — Накши толкнула соперницу. В этот момент терпение лопнуло окончательно. Сюзен толкнула грузинскую джарийе в ответ. Тут же пришли на помощь к свои подругам Зейнеб и Пакизе. Невольно досталось и другим девушкам. Так танец превратился в массовую девичью драку. Именно её застали вернувшиеся Касым-ага и Пелин-калфа. Они кое-как смогли разнять наложниц. А дальше началась ругань калфы, которую могли услышать даже в соседней комнате. — Сегодня вы останетесь без обеда и ужина! — таков был её наказ. — Но, Пелин-калфа, — большая часть девушек показала на Сюзен и Накши, — Это они первые начали! — Стража! — крикнула калфа, а когда та явилась, указала на зачинщиц драки, — На фалаку их и всыпать каждой по пятнадцать ударов! Наложницы не успели удивиться, как стража схватила их и повела под руки. — Это всё из-за тебя! — заявила Накши. — Это ты первая в драку полезла! — кричала Сюзен. — Да покарает тебя Аллах! — Двадцать ударов! — добавила Пелин, ещё больше возмутившись поведению наложниц. Наказание Ещё никогда в своей жизни Сюзен не чувствовала себя так унизительно, ибо даже в барском доме её не подвергали телесному наказанию. Она даже не знала, что больше всего было унизительно: вместе с Накши лежать обнажённой на холодному полу с привязанными к деревянной палке ногами или то, что за этим наблюдали другие евнухи и джарийе, которых заставили смотреть. Первые десять ударов прутом по голым стопам Сюзен выдерживала, закусив нижнюю губу, но после вторых десяти она уже не могла сдерживать слёзы, а вот Накши с самого начала не смогла сдержать крик. Некоторым девочкам от вида такого наказания становилось не по себе, а были и те, кто просто прикрывал глаза рукой, слушая лишь свистящие удары и крики наложниц. Накши не выдержала боли и наложницы увидели янтарную лужицу, которая стала расплываться под грузинской красавицей… Когда же всё закончилось, наложницам перевязали ступни и под руку вернули в общую комнату, дабы они снова не подрались по пути. Перед сном Сюзен показала подругам свои ступни. — Это должно быть очень больно. — предположила Пакизе. — А ты как думаешь? — Сюзен пока не решалась дотронуться до своих стоп, боясь, что они снова начнут болеть. — Уж я-то помню каково это. — Увлие аккуратно приподняла ногу подруги, — Поэтому я вас и просила, чтобы вы не начинали драку. Ничего, скоро заживёт, даже шрамов не останется. — Это Накши-хатун первая начала! — Пакизе недовольно скрестила руки на груди. — Да какая теперь разница! — Увлие опустила перевязанную ступню, — Девочек всё равно уже наказали. Да, ещё нас голодных спать уложили. Сюзен бросила взгляд на Накши, сидящую на своём спальном месте и не обращавшую внимание на болтовню, которой докучала Зейнеб. Своенравная наложница также сверлила взглядом русскую джарийе. В глазах грузинки так и читалось: “Ну, я тебе ещё покажу!” Первое поручение Месяц спустя. Несмотря на высокий риск разоблачения, для Сюзен, встречи с Дмитрием были глотком свежего воздуха. Снова встретившись на том же месте, Митя помог девочке взобраться на дерево и сделал это сам. Сидя на длинной толстой ветке, подростки наблюдали за таким далёким, но ярким панорамным видом Стамбула, укрытого лёгким снежным покровом. Зима в Константинополе была более мягкой нежели в Российской империи, поэтому холод практически не ощущался, разве что Нимфа замечала пар, идущий из своего рта и рта Мити. — Святая София… — Нимфодора показала пальцем на большую мечеть Айя-София, которую с высоты было сложно не заметить, — Трудно поверить, что эта мечеть ещё где-то триста тридцать девять лет назад была православным собором. Айя-София в Константинополе Это был не простой собор, а можно сказать самое сердце православной веры. — оторвавшись от городского вида, Митя посмотрел на девушку, долго не решавшись задать вопрос, — Ты ведь приняла ислам, не так ли? — Я… — Нимфе было как-то неловко ответить прямо, она достала из-под одежды маленький образ Богородицы, — Мы изучаем Коран. Мне его интересно читать, как и любую книгу, но ты поверь, мне пришлось… — Я понимаю, что так нужно было. — Дмитрий положил свою руку, на руку девушки, которая сжимала в кулаке образ, затем юноша обратил внимание на ноги джарийе, — Мне показалось или ты как-то странно ходила? — Да, ничего страшного, просто недавно попала в одну неприятность. Следов от фалаки уже не осталось, но правда при ходьбе ступни немножко побаливают. — Вот оно что! — юноша с улыбкой снова взглянул на неё, — Не переживай! Я на базаре попробую найти что-нибудь, что облегчило бы твою боль. — Не стоит! Скоро заживёт, да и лекари в гареме в принципе женщины добрые, помогут в случае чего. — Я рад, что ты освоилась в гареме. — после этой фразы Дмитрий стал более серьёзным, — В посольстве решили, что тебе можно поручить одно задание. — И что же это? — Варваре стало не по себе, но ей ничего не оставалось, кроме, как слушать юношу. — Ты, наверняка, в курсе, что несколько дней назад во дворец приехала Эсма-султан вместе супругом Капуданом-пашой Кючюк Хюсейном? — Ха, об этом весь Топкапы в курсе. Её же с такими почестями встречали. Я больше удивлена, что вы об этом в курсе.