Я, меж тем, села. И с удивлением обнаружила себя в сугробе — никакой «летучей пентаграммы», нашего экзотического транспорта, тут не присутствовало. Только снег, снег, снег — сколько хватало взора. Снег, облепившийся горы до самых их острых макушек. Шуршащий, будто тайны прошлого, снег. Мы всей толпой нерешительно переминались на склоне, и белые, искрящиеся на взошедшем солнце барханы спускались под нами вниз, к далекой котловине межгорья. Ребята, убедившись, что я цела, дружно выдохнули и стали поправлять лямки рюкзаков. Кадия, облаченная в объемную белую шубку и с намотанным на манер тюрбана белым же платком, никак не могла смириться с тем, что рюкзак ей достался разноцветный… Анте Давьер, меж тем, продолжил говорить, скрестив руки на груди: — Вся эта теория дружбы с унни пахнет неправдоподобно… Я подозревал, что Карланон был абсолютно неправ, утверждая, что запредельное колдовство по силам каждому. — Он так не говорил, — нахмурилась я, осторожно ощупывая лицо. После встречи с пограничным огнем оно откровенно горело… Но, судя по отсутствию воплей и комментариев от друзей, выглядело более или менее как обычно. — Он это подразумевал, я уверен, — отрезал Анте Давьер. — Но на самом деле дружить с унни могут только те, в чьих жилах течет кровь хранителей. Или ее давний отголосок. Другим приходится довольствоваться классической магией. — Не поняла, — насупилась я, вставая. — Во время нашего перемещения унни решила, что вы, Тинави, — это Карланон. Мы все слышали, как она звала вас, но отнюдь не вашим именем. — Вероятно, она просто обозналась, — я пожала плечами и, подрагивая от холода, поспешила застегнуть на все пуговицы свое беззаботно распахнутое лоскутное пальто. Маньяк кивнул: — Именно так. Обозналась. И, насколько я помню из ваших рассказов, подобные ошибки происходят не первый раз. Вот он, — хранитель непочтительно постучал костяшками пальцев по замороженному принцу Лассия, — Считал, что от вас пахнет Святилищем еще за два месяца до появления Карланона в Шолохе. Зверь, опять же, вынюхал вас — и набросился именно на вас, а не на моего брата. Само Святилище радо вам. В общем, унни чувствует Карла внутри вас. И если в вашем нормальном, материальном состоянии она понимает, что вы другое существо, то в такие пограничные моменты, как телепорт, — напрочь не видит разницы. И во всеуслышание зовет вас Карлом. Мелисандр выхватил у Андрис Йоукли подзорную трубу, сквозь которую Ищейка оглядывала горные хребты вокруг нас. Не отрываясь от осмотра окрестностей, патологоанатом добродушно поинтересовался: — Ну и че дальше? Где мораль, мужик? — В реальной жизни не так уж много морали, — нахмурился Анте Давьер, — Лично мне просто приятно сложить вместе еще пару кусков пазла. — У нас есть дела поважнее пазлов, думаю, — беззаботно фыркнул Мел. Коротышка Андрис возмущенно прыгала перед ним, пытаясь отобрать свою трубу обратно. Убедившись, что разница в росте не позволяет таких маневров, Ищейка без зазрения совести пнула саусберийца в живот — и когда он, шипя, согнулся, забрала-таки свое имущество. Анте Давьер с поистине аристократическим прононсом протянул: — Ну не знаю… Вам, как исследователю кромена, будет интересно вывести из моей теории следующее: Хинхо из Дома Страждущих не только был создателем амулетов по открытию кромена. В 1033 году он был единственным, кто мог открыть купол. Потому что в нем текла кровь Карланона — его прапра…деда, который перед уходом завел себе возлюбленную из срединников. И был столь рассеян, что даже не заинтересовался ее судьбой — настоящий герой, не правда ли? Крохотная капелька крови, крохотулечка. Но это значит, что и сейчас купол сможет открыть только Тинави. Так что, считайте, я вас предостерег. На этом моменте ребята побросали копаться со своими рюкзаками и дружно воззрились на меня, как на какую-то музейную диковинку. Я поколебалась с мгновение — и села обратно в сугроб. Так, пожалуй, надежнее! — Или я, — добавил Давьер. — Моя кровь тоже подходит. Я хранитель. — Нет, не сходится! — вдруг решительно вклинился Полынь. — Ведь вы утверждаете, что запредельная магия доступна только потомкам хранителей? Впервые в жизни куратор не казался мне бледным — на фоне снега-то. — Не совсем, — покачал головой Давьер, — Она доступна только тем, в ком течет их кровь. — Не вижу разницы, — свел брови куратор. — Вы — прекрасный образчик этой самой разницы, — фыркнул маньяк. — Откуда, по-вашему, у Ходящих запредельные способности? — Ключ к ним заключен в нашей татуировке, — Полынь задумчиво оттарабанил привычную, видимо, с детских лет заученную формулу, и, казалось, прислушался к эху собственного голоса, ища в нем новый смысл. Давьер потуже затянул петли рюкзака и кивнул: — Вот-вот. Только ключ этот — не рисунок, как вам, вероятно, говорили преподаватели университета имени Рэндома… Ключ этот в материале. Покажите руку, господин Полынь. Полынь показал. — Ну да, ну да, — оценивающе пожевал губами Давьер. — Во все время учебы вам вливают кровь Рэндома. Совсем по чуть-чуть. Которая, однако, дает ряд удивительных способностей — но до определенной степени. Как только унни — каждый раз — понимает, что ее подло обманули, и призвал ее не бог, а всего лишь человечишка с запахом божественной крови — она уходит на какое-то время. Потом обманывается вновь. Поэтому вы можете применять Умения только в ограниченном количестве. И поэтому становитесь прозрачными, если переусердствуете — унни, по-своему, мстит. Тут уж Полынь сам начал с интересом и, я бы сказала, энтузиазмом разглядывать свою татуировку. Будто в первый раз ее увидел. Все помолчали — поди поспорь с хранителем о теории магии! Себе дороже, вроде как. Да и незачем. — А Лиссай? — спросила я и сама же себе ответила: — Ах, да. Потомок Дану… — Как жалко, не правда ли? — вдруг подал голос Дахху. Из-за ворота его меховой куртки торчала башка Бурундука на длинной розоватой шее, — Я так надеялся однажды взять у Тинави или у тебя, Теннет, пару уроков карловой магии! Когда все успокоится. — Если ко мне вернется волшебство благодаря этой малышке, — Давьер кивнул на драконью королеву, блаженно щурившуюся бесконечному снегу, — Я волью галлон своей крови тебе в вену, друг мой Дахху, и научу всему, что знаю. Обещаю. Дахху просветлел. — Новости у вас горяченькие, конечно! — зябко поежился Мелисандр. — Но я предлагаю все-таки отправиться в путь. Прах знает что тут с температурой. Где дрыхнут ящеры, кто в курсе? — Вон там, — указал Давьер на сдвоенную вершину соседней горы. — Действительно, пойдемте. Из-за Тинави мне пришлось отпустить телепорт раньше намеченного. Придется прогуляться. И он потопал прочь вниз по склону, шаг за шагом по колено увязая в снегу. — А Лиссая кто тащить будет, придурок?! — завопила молчавшая до того Кадия вслед уходящему хранителю. — Вот зараза, — добавила она, когда тот не обернулся. — Ну ладно, сами справимся. — Оставь, — покачал головой Полынь. — Идите за ним. Я догоню вас в два-три Прыжка. Все легче, чем волочь эту глыбу по снегу. Все ушли. Мы с Полынью и замороженным Лисом остались. — Что грустишь-то? — поднял брови куратор, бесстрастно созерцая меня в сугробе. — Да я не грущу, — я передернула плечами. — Нда? — левая, проколотая бровь уползла под огромную, не по размеру, фиолетовую шапку, надыбанную куратором у меня в чулане. И откуда там что берется? Может, там тоже портал? В провинциальную барахолку? Я щелкнула языком: — Если честно, я думала, я сама добилась своих новых умений. А это, оказывается, всего лишь кровь. — Забей, Тинави, — отмахнулся Ловчий и начал примериваться к глыбе с Лиссаем. — Никто из нас не может распоряжаться тем, что нам дано при рождении. Если тебе повезло — это точно не повод для грусти. — Ну… Просто я уже привыкла воспринимать карлову магию как доказательство того, что я стою чего-то сама по себе, понимаешь? Что унни меня за что-то — за какие-то хорошие качества — полюбила. И это меня утешало. А так, получается, она просто ищет во мне отражение Карла. — Понимаю. Но ты и так чего-то стоишь, — пожал плечами Полынь. Я с интересом следила за удаляющимися фигурками друзей. Пропахав несколько огромных борозд в снегу, они сообразили, что это далеко не лучший способ перемещения в горах. И тогда Дахху с подачи Кадии начал старательно наколдовывать так называемые «сколозки» — «скользящие доски» по рецепту народа скальников, которые удобно пристегиваются к ногам и служат для быстрого передвижения. Увы, только по направлению вниз. Что, впрочем, пока нам подходило на все сто процентов. — Не уверена, что я чего-то стою, Полынь… Потеряла магию по глупости. Обрела новую из-за прихоти генов. Получила работу из-за случайного столкновения с принцем в библиотеке. Подружилась с богом из-за того, что Дахху кинулся его спасать… Я сама ничего не сделала. Я всегда лишь второсортный участник. Кто-то другой, рассказывая всю эту историю, может вообще забыть упомянуть меня — и будет прав, понимаешь? — Во-первых, хватит ныть! — осадил меня Полынь. — А во-вторых — да, это так. Мы все не так велики, как хотелось бы. И что? Разве это нас принижает, Тинави? Просто делай, что можешь, и делай, во что веришь. И не забудь, взрослея, менять догматы в соответствии с полученным опытом. А главное — прихвати в свое путешествие по жизни пыл и упоение. Итог все равно у нас всех будет один. Так что просто постарайся повеселиться по максимуму с розданными тебе картами. — Ого, — удивилась я, — Пыл и упоение? — Как минимум, пыл. — Полынь, ты меня удивляешь! — покачала головой я. — Ты что, тоже склонен к философствованиям на досуге? — Ну, нет! — резко воспротивился куратор и расфыркался, как охотничий пес, по-ошибке засунувший нос в муку, — Просто пытаюсь говорить с тобой на понятном тебе языке. Мне проще подстроиться под человека, чем упорно тащить его в царство собственной логики. — Вот теперь у тебя даже метафоры в моем стиле! — восхитилась я. — А у тебя снова до ужаса довольная рожа. Метод работает, прекрасно. Запомни его. Всё, двигаем. Он одной рукой обхватил кровавик, другой зацепил меня за ворсистый воротник пальто и, высмотрев где-то внизу фигурки ребят (одна из них — мелисандрова — уже кубарем катилась с горы, поднимая тучи снега), Прыгнул. ГЛАВА 30. Драконий лагерь Несколько часов спустя мы все-таки взобрались на указанный Анте Давьером горный пик. Экспедиция, конечно, оказалась не сахар — ну, разве что по цвету. Сначала все было хорошо. Дорога вниз, благодаря сколозкам, прошла весело. Бодрое настроение задавали разудало гикающий и то и дело срывающийся вниз Мелисандр, деловитая Йоукли, откуда-то умеющая прекрасно кантоваться (давьерово словечко), и Кадия. Последняя, не мудрствуя лукаво, просто села на свою сколозку попой и поехала вперед ногами, ровненько, аккуратненько, тормозя, где надо, выставленными по сторонам руками. Очень гордая собой и тем, что Дахху уступил ей все-таки белый рюкзак взамен пестрого. Сам Смеющийся не выразил большого энтузиазма на тему зимних видов спорта. Он предпочел держаться возле Полыни, который покрыл склон за пять Прыжков, после чего практически перестал быть видимым. — Твой выход, Тинави, — цокнул языком куратор, когда мы оказались в нижней точке межгорья. Шапка, шарф и пальто на прозрачном теле смотрелись жутковато. Я подняла взгляд на гору, встающую перед нами, будто белоснежная стена здания: