Сощуренные глаза гувернантки, сжимающей шпагу, источали чистую ненависть. – Меня не волнуют ни мир, ни война, ни богатство, ни власть, – выплюнула она. – Всё, что меня волнует, это возмездие. – Возмездие? – переспросила Корделия. – За что? – Тридцать лет назад мою семью изгнали из Гилдхолла, – мерзко прошипела мисс Глаз-да-глаз. – Моего отца казнили. Мою мать, брата и меня бросили в работный дом. Мы были опозорены, все отвернулись от нас. Нас оставили умирать. Мне было всего девять лет. Корделия нахмурилась. Она вспомнила, что дядя рассказывал ей похожую историю. – Но я не умерла, – свирепо продолжила гувернантка. – Я держала мать и брата за руки, пока они сгорали от лихорадки. Но я выжила! Корделия вгляделась в лицо гувернантки, перекошенное от злости и скорби. – Я последняя из оставшихся в живых Тростетворцев! – провыла мисс Глаз-да-глаз. – И я жажду возмездия! Гувернантка бросилась на Корделию. Та увернулась, и шпага вонзилась в мачту. Прежде чем мисс Глаз-да-глаз смогла вытащить своё оружие, сильные руки схватили её и потащили прочь. – Нет! – завопила мисс Глаз-да-глаз. – Нет! Корделия перевела взгляд со шпаги, всё ещё подрагивающей в мачте, на гувернантку, бьющуюся в руках стражников. Она почувствовала, как в её быстро колотящемся сердце рождается жалость. Оставили умирать в возрасте девяти лет. – Последняя из оставшихся в живых Тростетворцев? – переспросила принцесса. – Это правда? – Мой дядя рассказывал, что они все умерли… – с дрожью прошептала Корделия. Мисс Глаз-да-глаз дёрнулась, силясь освободиться. – Конечно, все эти самодовольные Творцы думали, будто мы все умерли. Никто не потрудился выяснить, что с нами произошло! Я осталась одна, без родных, без друзей. Некому было обо мне позаботиться! Я была ребёнком… Голос мисс Глаз-да-глаз надломился, в нём звучала едва сдерживаемая ярость. – Я выросла в приюте, выжидая и строя планы. Устроилась на работу к Шляпникам и к Башмачникам. Три года я провела, скрываясь у всех на виду, обучая этих отвратительных детей, готовясь к атаке! Это я завела Созывающие Часы, чтобы призвать Творцов в Гилдхолл. Творцы долгие годы ненавидели друг друга, и я знала, что если они соберутся все вместе, ссоры будет не избежать – и они не смогут успешно сотворить Одежду Мира. Лорд Витлуф заказал Воролову инсценировать покушение на убийство в театре… – Не рассказывай им всё, дура эдакая! – вспылил лорд Витлуф. – Не смей называть меня дурой! – ощерилась мисс Глаз-да-глаз. – Уведите этих изменников, – приказала принцесса Георгина стражникам. – Подождите! – воскликнула Корделия. Её всю трясло, но ей было необходимо выяснить правду. – Лорд Витлуф, что вы знаете о моём отце? – требовательно спросила она. – Что вы имели в виду, когда сказали, что он не мог вас остановить? Лорд Витлуф искривил губы в ухмылке. – Отвечайте ей, – велела принцесса Георгина, сверля ухмыляющегося лорда властным взглядом. – Это королевский приказ. Один из стражников ткнул лорда Витлуфа в бок алебардой, и он поморщился. А потом неохотно выдавил: – В ночь, когда корабль Шляпника должен был возвратиться, я отправился на побережье и потушил огонь на маяке у Речного Зева. Потом я стал дожидаться ночи на скалах с фонарём. «Весёлый Чепчик» показался на горизонте и, приняв мой фонарь за маяк, пошёл по неверному курсу и врезался в скалы. Лорд Витлуф посмотрел прямо в лицо Корделии и скривился в жуткой улыбке. – Звуки его крушения были просто усладой для моих ушей. И я видел, как капитана, стоявшего у штурвала, целиком поглотило море. Он ушёл на дно, запутавшись в снастях. Я смотрел, как капитан Шляпник тонет. Корделия посмотрела лорду в глаза и поняла, что это правда. Всё, что она чувствовала – лишь оцепенение. – О, какое это было удовольствие – наблюдать, как мой давнейший враг гибнет. Я ненавидел его со времён Кембриджа, – не унимался лорд Витлуф. – Убедившись, что корабль ушёл на дно, я поскакал в Дом Шляпников, чтобы поведать им об этом ужасном несчастье. Их корабль потонул, а Просперо пропал! Ах, какая трагедия! От отчаяния у Корделии закружилась голова, и она ухватилась за последнюю соломинку надежды. – Но… Джек, юнга. Он же что-то знал… Лорд Витлуф стиснул зубы. По кивку принцессы стражник снова ткнул его алебардой. – Да, юнга выжил, – с насмешкой произнёс лорд. – Как только я услышал об этом, я поспешил в Ваппингские доки и опоил его. Я не мог рисковать, чтобы правда о кораблекрушении всплыла наружу. – А когда я обнаружила, что ты путаешься под ногами, Корделия, я затолкала его в ящик, заколотила и бросила в корабль, идущий на Ямайку! – мерзко хихикнула мисс Глаз-да-глаз. – А ещё подкупила морского волка, чтобы он соврал об этом! – Уведите их обоих! – Принцесса с презрением отвернулась от них и обняла Корделию за плечи. Корделия окаменела от шока. Правда укладывалась в её голове медленно, как опускающееся на морское дно тело. Злодеев утащили через люк, ведущий вниз, в трюм. – Нет! – проскулила мисс Глаз-да-глаз. – Пожалуйста! Я… я боюсь темноты! Но дюжие стражники проигнорировали её стенания. Мисс Глаз-да-глаз и лорда Витлуфа бросили в люк. Гуся и сэра Хьюго освободили. Корделия словно в трансе наблюдала, как Гусь шлёпает к ней. – У тебя получилось! – воскликнул он, заключая её в крепкие медвежьи объятья. Сэр Хьюго показался из люка с полными ужаса глазами и трясясь. – Там было темно, как у висельника в сердце, – дрожащим голосом сообщил он. – Много ночей мы пробыли в трюме без единого лучика надежды. Гусь рассмеялся. – Сэр Хьюго, мы были там всего минут сорок пять! Корделия улыбнулась, но чувствовала она себя так, словно тонула. – Ты остановила войну, Корделия! – восхищённо сказал Гусь. Она перевела взгляд на принцессу и короля. Его Величество король Франции обвил принцессу руками за плечи, мечтательно играя с бантиком на её рукаве. На его голове по-прежнему красовалась Шляпа Мира. – Думаю, мы можем с увегенностью сказать, – проворковал король, – что между нами цагит любовь, а не вгажда. В конце концов, я потегпел погажение, влюбившись в вашу кгасоту. Несомненно, я потегпел бы погажение и в войне. Все вокруг Корделии радостно закричали, за исключением принцессы, которая убрала руку короля со своего плеча. – Надеюсь, одним из условий мирного договора не станет мой с ним брак, – услышала Корделия бормотание принцессы себе под нос. – Это было бы ужасно некстати. Корделия подставила лицо ветру и обратила взгляд на бескрайний океан. Там – далеко-далеко – виднелась ровная линия горизонта. Глупо было думать, что она могла бы отыскать отца в море: оно ведь огромное, как небо. Потом внутри неё что-то всколыхнулось. Морской ветер стал казаться дерзким, а вопли кружащих над кораблём чаек – резкими. И тут Корделия вспомнила. – Гусь! Мы должны спасти наших родных! Глава 41 В Лондонском Тауэре тем временем уже готовилась спасательная операция. Сэм Ловкохват разглядывала несчастных Шляпников. Дядюшка Тибериус, тётушка Ариадна и пратётушка Петронелла глядели на неё в ответ. Так они провели большую часть утра – изучая друг друга с разных концов мрачной камеры подземелья. Время от времени Сэм бросала взгляд на тень стражника у двери. После особенно продолжительной тишины… – Обед, – радостно заметила Сэм. – Откуда ты это знаешь? – спросила тётушка Ариадна.