– Давай! – прошипела Корделия. – Это наш шанс! Они с Гусем выползли из-за бочки и стали красться по палубе. Уже оказавшись за дверью, скрытые от глаз толпы, они услышали громкое восхищённое присвистывание одного из французских придворных: лишённые всех пуговиц, штаны свалились с сэра Хьюго. Глава 37 Стояла тишина, и всё вокруг мягко покачивалось. – Куда нам идти? – раздался из теней голос Гуся. «Сохраняй свободу в голове и магию на кончиках пальцев!» Корделия закрыла глаза и принюхалась. Одежда Злобы гнусно воняла: тухлыми яйцами Жар-курицы и сгоревшими мечтами. – Сюда, – сказала Корделия, указывая пальцем. – Куда? – снова спросил голос Гуся. – Тут темно, ничего не видно. В темноте она нащупала руку Гуся. Крепко держась за неё, Корделия повела его по покачивающемуся коридору, идя на отвратительный запах, разносящийся по кораблю. Раздались какие-то вопли, и дети застыли. Корделия прижала Гуся к деревянной стене ровно за секунду до того, как мимо с рёвом пронеслась толпа людей. – Чужой на борту! – Пролез на корабль! – Актёришка! С гулко бьющимися сердцами Корделия и Гусь застыли в темноте, пока люди не умчались на палубу. Корделия облегчённо выдохнула. Потом сморщила нос. – Уф! Вонь стала сильнее, чем прежде. Корделия потянула Гуся за следующий угол, и внезапно запах сделался совершенно невыносимым. – Фу! – фыркнул Гусь. – Какая гадость! Корделия слегка толкнула дверь, и та распахнулась. Тьму залил яркий солнечный свет, и дети увидели блестящие окна и искристые волны. Над входом висел золотой герб. Королевская каюта! Внутри было тихо. – Все, наверное, на палубе, – прошептала Корделия. Они прокрались в каюту и, конечно же, на кровати с балдахином лежала… – Одежда Злобы! Гусь отпрянул. Одежда Злобы выглядела невероятно уродливо и волнами источала ненависть. Плащ был сотворён из кусочков багровой шкуры Кальмара-Вампира, покрыт Угрерослями, усеян злыми колючками морских ежей и… Корделия прищурилась… – Это что, детские зубы? Гусь прижал ладонь ко рту. Перчатки были сотворены из бородавчатой жабьей кожи, на костяшках виднелись шишковатые морские жёлуди. К кончику каждого пальца были пришиты… – Когти Оркусовой Лисы! – Корделия не могла поверить своим глазам. Из острых носков башмаков торчали ржавые гвозди. Шнурки были сплетены из смердящих кишок и… – Ленты Гнева! – ахнул Гусь. Вглядевшись в мохнатые коричневые часы, Корделия с приступом ужаса поняла, что сотворены они из мёртвого тарантула с поджатыми щетинистыми лапами толщиной в палец. Гусь схватил её за руку. Шляпа напоминала высокую чёрную трубу, перевитую железной проволокой, которая потрескивала и искрила, гудя от Грозовой Смуты. Её венчали три грязных пера и один уложенный вокруг тульи рыжий ус, кривой, как ятаган. Корделия знала – это мог быть только… – Ус Саблетигра! Самое отвратительное, что на полях шляпы кишела тысяча живых мокриц: шляпа так и дышала злобой. Дети в ужасе глядели на одежду. Корабль вокруг них скрипел, будто изо всех сил сдерживая эти таящиеся в нём ужасные секреты. – Перья Гарпии на шляпе! – воскликнула Корделия. – И Грозовая Смута! – Гусь, эта одежда ужасно опасна. Если надеть хоть одну вещь – может случиться что-то жуткое. Позади них раздался тихий писк, и Корделия с Гусем резко развернулись. За их спинами, бледная, как мраморная статуя, стояла… – Принцесса Георгина! Она совершенно не двигалась, так что они и не заметили её, когда прокрались в каюту. На лбу принцессы поблёскивала стеклянная корона, глаза странно остекленели ей под стать. Прежде чем Корделия успела протянуть руку и снять корону, дверная ручка повернулась. – Гусь, прячься! Корделия нырнула за резную деревянную ширму, а Гусь замотался в бархатный балдахин кровати. Он прикрыл ноги как раз в тот миг, когда в комнату вошёл лорд Витлуф. Корделия прильнула глазом к дыре в ширме и увидела, как лорд неприятно улыбается принцессе. – Я арестовал этого нелепого актёра, – сказал он. – Его заперли в трюме вместе с корабельными крысами. Принцесса так и оставалась застывшей, а лорд Витлуф продолжил: – Далила подозревает, что на борт зайцами пробрались двое детей: Шляпник и Башмачник. Когда мы их найдём, то посадим в дырявую гребную лодку и сбросим в море. Пока мы тут беседуем, в одной из шлюпок как раз просверливают дыры. Корделия увидела, что балдахин затрясся. – А теперь, принцесса, наконец пришло время заказать пушки! – Глаза лорда Витлуфа так и сияли. – Ваш отец отказывался подписывать эти бумаги. Потом отказывались и вы. Но теперь вы подпишете их, и моя Железолитейная Пушечная Фабрика начнёт штамповать оружие в таких масштабах, которых никто доселе не видел! Лорд Витлуф расправил на столе свиток бумаги, окунул приготовленное перо в чернила и схватил руку принцессы. Ей ничего не оставалось, кроме как написать своё имя, пока лорд направлял её пальцы. Как только дело было сделано, лорд Витлуф схватил бумагу и вытащил из камзола свои стеклянные карманные часы. – Проклятье, опять остановились, – пробормотал он, стуча по безмолвным часам. Он осторожно открутил крышку. Там, где раньше была прекрасная синяя бабочка, теперь осталось лишь несколько хлопьев чёрного пепла. Лорд Витлуф прицокнул, стряхивая пепел на пол. Потом он достал из кармана деревянную коробочку и открыл её. Внутри сидело несколько ярких, как драгоценные камни, бабочек, затрепетавших крыльями на солнечном свете. Одна рубиново-красная бабочка поднялась в воздух, но лорд Витлуф поймал её за бумажно-тонкое крыло. – Ты как раз подойдёшь, – сказал он бьющейся в его пальцах бабочке. Лорд Витлуф положил её в часы, захлопывая над ней крышку. Оказавшись в стеклянной тюрьме, бабочка задёргалась и забила крыльями. Корделия была уверена, что если бы она могла слышать голос бабочки – та кричала бы. Часы снова затикали. Корделии стало дурно. Дверь распахнулась, и в каюте появилась мисс Глаз-да-глаз. – А! Как раз вовремя, Далила! – объявил лорд Витлуф. – Пора Её Высочеству одеться к мирным переговорам. Корделия задумалась – как это она никогда не замечала, до чего жестокая у её гувернантки ухмылка. Она выглядела противнее, чем целая сотня алгебраических задач, когда улыбалась принцессе, беря с кровати Одежду Злобы. Мисс Глаз-да-глаз накинула на принцессины плечи жёсткий плащ и прицепила ей к поясу часы с тарантулом, и Корделия молча содрогнулась. Гувернантка натянула на бледные руки принцессы бугрящиеся перчатки и стащила с неё серебряные туфли, взамен надевая ей на ножки новые башмаки и завязывая склизкие шнурки неопрятными двойными узлами. Корделия заметила, что мисс Глаз-да-глаз не надела на принцессу Шляпу Злобы. Стеклянная корона по-прежнему держала её в своей холодной власти, как сильная рука держит кого-то под водой. Мисс Глаз-да-глаз сделала шаг назад, словно любуясь своей работой. Принцесса представляла собой просто отвратительное зрелище. Лорд Витлуф улыбнулся. – Какая превосходная работа. Уверен, мирные переговоры пройдут без сучка без задоринки.