– Шляпа Мира всё ещё у тя! – Почему твоё платье разодрано в клочья, Дилли? Корделия подняла ладонь, и все замолчали. – Они идут сюда… солдаты… арестовать меня. Будут здесь с минуты на минуту. Все трое ахнули, а потом загомонили: – Мы им не позволим! – Те надо драпать! – Зачем ты вернулась? Корделия помотала головой, всё ещё стараясь перевести дыхание. – Вам всем придётся спрятаться, чтобы они и вас не забрали, – сказала она. На улице раздались вопли, и Джонс крикнул: – Мисс! Они здесь! Корделия повернулась к Гусю, Сэму и Кух. – Принцесса в опасности… её контролируют… они идут арестовать меня… кто-то должен остановить лорда Витлуфа… Но Гусь и Кух недоумённо трясли головами – не было времени объяснять им всё, не было времени рассказывать, что нужно сделать! В отчаянии Корделия повернулась к Сэму. – Сэм! Что же нам делать? – воскликнула она. В ответ Сэм снял свою кепку. На секунду все затаили дыхание и замолкли: по плечам и спине Сэма рассыпались волосы – светло-каштановые и кудрявые. Гусь разинул рот. Сэм Ловкохват оказался девочкой. – Снимай своёшнее пальто, Кор, и шляпу тоже, – прошептала Сэм. – Живо. С идущей кругом головой Корделия содрала с себя шляпу, пальто, перчатки и платье. Сэм, как её отражение в каком-то странном зеркале, вылезла из лохмотьев и оставила их лежать грязным ворохом на полу. Вращая руками и ногами, как ветряная мельница, Сэм натянула на себя одежду Корделии. С улицы перед домом донёсся топот солдатских ног. Сэм потянулась к Корделии и вытащила из её волос тётушкину золотую булавку. – Прячьтесь! – прошипела Сэм. Корделия и Кух нырнули за деревянную кухонную стойку. Сэм сунула булавку в рукав. Корделия дёрнула Гуся вниз с собой рядом. Дверь настежь распахнулась. Сэм глубоко вдохнула… …и солдаты набросились на неё. Корделия впивалась ногтями в ладони, слушая, как Сэм вопит и сопротивляется утаскивающей её ораве солдат. Гусь и Кух прижались к ней, стараясь сделаться как можно меньше. Дверь хлопнула, закрываясь, и их смелую подругу уволокли в Тауэр. Прошла минута. Когда Корделия совершенно убедилась, что солдаты ушли все до единого, она подняла голову. Затем встала и подошла к окну. Джонс, распластанный на тротуаре, стонал и потирал голову. Карета Шляпников лежала на боку со сломанными колёсами, лошади бродили сами по себе. Из стойла доносился скорбный рёв ослика. Гусь медленно распрямился, вытирая с лица слёзы. – Он – она – очень смелая, – торжественно произнёс он. – Да, – горячо подтвердила Корделия, – смелая. Гусь громко шмыгнул носом и спросил: – Что мы теперь будем делать? Корделия с осторожностью приподняла крышку шляпной коробки и заглянула внутрь. Несмотря на побег из дворца и бешеную поездку домой, Шляпа Мира осталась целой и невредимой – ни одно пёрышко не сдвинулось. – Ладно, – сказала Корделия самым решительным голосом, – думаю, нам придётся остановить войну. – Если у тебя такие великие замыслы, Дилли, тебе точно не помешает во что-нибудь одеться, – подсказала Кух. Корделия вспомнила, что на ней лишь нижнее бельё. Гусь вспыхнул и принялся рассматривать краску на потолке. Корделия застегнула поверх платья отцовский сюртук. Он был ей очень велик, и рукава пришлось несколько раз закатать, прежде чем из них показались ладони, но в нём Корделия чувствовала себя отважной и способной на всё. Внезапно в переднюю дверь пятью этажами ниже постучали: БАМ, БАМ, БАМ! Гусь вспрыгнул Корделии на руки, выпучив глаза от страха. Башмачник и Шляпник застыли, вслушиваясь. – Я посмотрю, кто там, – крикнула снизу Кух. Несколько жутких секунд Корделия боялась, что солдаты осознали свою ошибку. Она напрягла слух и услышала слабый стон, а затем, к своему удивлению, хихиканье. – Ох, можешь спускаться, Дилли, – взволнованно воскликнула Кух. – Он тут такой шум поднял, бедный голубчик. Заинтригованные, Корделия и Гусь спустились по лестнице. Корделия была рада, что на ней отцовский сюртук. Она чувствовала, как его отвага окутывает её, делая смелее. Она перехватила кочергу на манер меча, а Гусь со смутной угрозой стиснул подсвечник. Кух с порозовевшими щеками поспешно проводила их к двери. Корделия выглянула. – Сэр Хьюго? Актёр распластался на пороге, колотя кулаками по земле и стеная. – О горе мне! – выл он. – О горе! Корделия открыла дверь пошире, и сэр Хьюго ввалился в магазин. – Ах! Славные залы Дома Шляпников! – проворковал он, прижимаясь щекой к полу и любовно поглаживая ковёр. – Я могу вам помочь, сэр Хьюго? – громко спросила Корделия, откладывая кочергу. – Молодая госпожа Шляпник! – вскричал сэр Хьюго, подползая к ней на животе и целуя носок её башмака. – О нимфа шляп! О великая созидательница головных уборов! Умоляю, возложите на мою презренную голову своими щедрыми руками ещё одну шляпу! – Что? – переспросил совершенно сбитый с толку Гусь. Кух обмахивалась руками. Корделия закатила глаза. – Мне предстоит сыграть Ромео в величайшей любовной истории Шекспира, – простонал сэр Хьюго. – А я боюсь, что без шляпы, сотворённой вашими прекрасными и добрыми руками, – тут сэр Хьюго встал на колени, схватил ладонь Корделии и лихорадочно поцеловал её, – моей игре не станут аплодировать так же бурно, как аплодировали Гамлету! Корделия выдернула руку и вытерла её о платье. Она нахмурилась, глядя в окно. Небо бледнело в послеполуденном свете. «Мы должны отбыть в течение часа, Ваше Высочество», – говорил лорд Витлуф. Королевская карета уже направляется к побережью. Корделии необходимо как-то добраться до принцессы! Она повернулась сказать сэру Хьюго, что ей не позволено творить ему шляпу, да и в любом случае, у неё нет времени помогать ему играть в переодевания. Но потом ей в голову пришла идея получше. – Если я подберу вам идеальную шляпу, сэр Хьюго, – сказала она, – сделаете ли вы мне одно очень важное одолжение?