На ступеньках появился незнакомец в плаще, и Корделия почувствовала, как ночь всколыхнулась вокруг. Вместе с ним из дверей омерзительной волной выплеснулась гнилостная вонь. Корделия вдохнула крошечный глоток воздуха и от его смрадного вкуса – как рвота и кислое молоко – её затошнило. Если мужчина сейчас поднимет голову, он увидит, как она прижимается в странном объятии к каменному Творцу, а Сэм за её спиной липнет к стене, отчаянно вцепляясь в неё одними кончиками пальцев. Корделия соскользнула вниз на дюйм, и Сэм тихонечко заскулил. Они оказались в западне прямо на фасаде здания. Корделия впилась в холодную каменную статую, беспомощно болтая ногами. Она чувствовала, что надежда покидает её сердце, так же отчётливо, как чувствовала, что силы покидают мышцы. Незнакомец медленно повернул голову. Он вот-вот заметит их – и будет ждать, пока они упадут, как подстреленные птицы, на землю, а потом утащит их в Тауэр. – Говорю тебе, Арчи, за карточным столом ты просто мастер. Я ужасно тобой горжусь! – зазвенел на мрачной аллее голос – ярче самого лунного света. – Что ж, лорд Банкл просто умолял, чтобы его ободрали как липку, – отозвался второй голос. – И я был только рад помочь ему в этом! Из тёмной пасти переулка возникли, хохоча, двое юношей. Корделия узнала их, хоть в глаза ей и стекал холодный пот. Это были Арчибальд и Фердинанд, парнишки, которые едва не устроили дуэль на площади Беркли. Они замерли как вкопанные, увидев открывшуюся перед ними картину: зловещий незнакомец в чёрном плаще и двое перепуганных детей, цепляющихся за здание прямо у него над головой. «Помогите! – одними губами произнесла Корделия. – Помогите!» Оба юноши мгновенно бросились действовать. – Добрый сэр! – воскликнул Фердинанд, подходя к незнакомцу так, чтобы он повернулся к детям спиной. – Мы совсем заплутали в этом лабиринте переулков! Не подскажете ли нам, как добраться до… ам… Саргассовой Кондитерской? – О да! – вторил ему Арчибальд, тоже подскакивая к незнакомцу. – Мы безнадёжно потерялись. И мы страсть как хотим испить чашечку горячего шоколада миссис Бури. Мгновение незнакомец никак не реагировал. Юноши застыли, неуверенно улыбаясь ему. Затем из глубин чёрного плаща появилась рука и указала назад, туда, откуда они пришли. Юноши захохотали и похлопали друг друга по спине, закатывая глаза. – Я же говорил тебе, что мы заблудились, Арчибальд! – рассмеялся Фердинанд, кланяясь незнакомцу в плаще. – Сэр, могу ли я попросить вас показать нам дорогу? Я не уверен, что мой спутник приведёт нас куда надо. Незнакомец прорычал какое-то слово, смахивающее на «нет». – Как только мы поймём, куда идти, вы сможете отправиться по своим делам, – настаивал Фердинанд. – Вы говорите, туда? Юноши подхватили незнакомца в плаще под локти и увели его вдаль по переулку. Прежде чем их поглотила темнота, Арчибальд обернулся – на лице его было написано беспокойство. «Спасибо!» – одними губами произнесла Корделия. Затем все трое скрылись. Площадь перед Гилдхоллом опустела, голоса юношей, увлекающих злодея в ночь, стихли. Сэм соскользнул с уступа вниз по стене и опустился на землю, хватаясь за грудь. Корделия с опаской отпустила статую и скатилась на постамент, всё её тело трясло от напряжения и испуга. Потом, больше не в силах бояться, она спрыгнула. От удара о землю голени пронзило шоком, и Корделия повалилась в слякоть. Но ей было всё равно. Она прижалась щекой к грязной улице, глубоко признательная, что наконец находится на земле. Даже не потрудившись поздравить Корделию с успешным приземлением, Сэм схватил её за руку и потянул, поднимая на ноги. Они понеслись в проулок, в безопасную темноту. Глава 27 Они опоздали. Перед домом Шляпников стояла тяжёлая чёрная повозка. Серебряно-чёрная одежда окружавших её стражников мерцала в бледных лучах рассвета. Это было всё, что Корделия успела увидеть, прежде чем Сэм оттащил её обратно за угол. – Отпусти меня! – начала сопротивляться она, но сирота прижал её к стене. – Хош, чтоб тя арестовали? – прошипел Сэм. Корделия заставила себя успокоиться, но у неё было такое чувство, будто в животе жужжал рой Буйнопчёл, а во рту стало сухо, как в пустыне. – Гляну, чё там творится, – сказал Сэм. – Жди тута. Корделия могла лишь наблюдать, пытаясь не паниковать, как Сэм заворачивает за угол, словно прогуливаясь, и оглядывает улицу. Несколько мгновений спустя он вернулся с хмурым выражением лица. – Схватили их, – сказал Сэм. – Кого? Тётушку Ариадну? Дядюшку Тибериуса? – Обоих, – ответил он. Не успел Сэм её остановить, как Корделия обогнула его и вышла из укрытия. Солдаты запихивали в повозку её дядю. Она увидела, что тётушка Ариадна уже внутри – в ночной рубашке и в полном ужасе. Внутренности Корделии будто превратились в воду. Из дверей с трудом выбрались четверо стражников – они несли пратётушку Петронеллу, по-прежнему восседающую в своём большом красном кресле. Корделия ощутила прилив гордости, увидев, что пратётушка со всей силы тычет стражников своей клюкой из Шишкодуба. – Обалдуи! Подлецы! – клекотала она. – Дуболомы! Мерзавцы! – Где самая младшая? – требовательно спросил стражник. – У нас приказ забрать всех. Пратётушка Петронелла подняла взгляд и посмотрела прямо на Корделию. Глаза древней леди ярко вспыхнули. Стражник повернул голову, и пратётушка замахнулась клюкой и со всей силы огрела его по спине. – Она сбежала, дурень ты эдакий! – каркнула она. – Здесь вы Дилли не найдёте! Стражник в бешенстве схватил пратётушкину клюку и разломал её пополам. Обломки со стуком упали на землю, и Корделия почувствовала, как глаза обожгли злые слёзы. Она уже подалась вперёд, но Сэм удержал её. – Она тя защищает, не вишь что ли? – прошипел он. Как только пратётушку Петронеллу кое-как запихнули к тётушке и дядюшке, повозка покатилась вдаль по улице, облепленная солдатами, как мухами. Корделия видела, как сквозь крошечные зарешечённые окна выглядывают бледные лица её родных. Из дома в облаке муки вывалилась Кух и проковыляла на дорогу. Но повозка уже уехала, и кухарка рухнула на колени посреди улицы, всхлипывая и хватаясь за сердце. Корделия и Сэм подбежали к ней и подняли на ноги. Они завели её, всё ещё всхлипывающую, в открытые нараспашку двери Дома Шляпников и проводили на кухню. – Что случилось, Кух? – спросила Корделия, вороша угли в большом кухонном очаге, чтобы они разгорелись. Её трясло так же сильно, как и Кух. – Дилли? Это ты под всей этой грязью? Корделия попыталась вытереть лицо испачканной ладонью. – Да, Кух, это я! Пожалуйста, расскажи мне, что случилось? – В дверь ужасно заколотили, и твой дядя пошёл открывать, а на пороге уже поджидала дюжина солдат, – рассказала Кух. – Они ворвались в дом, схватили твоего дядю и вытащили из постели твою тётю! Я не могла им помешать! Весь дом прямо кишел ими! Они з-з-забрали их в Т-Т-Тауэр! Кух не выдержала и разразилась рыданиями. Корделия похлопала её по спине. Сэм с унылым видом маячил в дверях. – Кто был тот человек в Гилдхолле? – требовательно спросила Корделия, внезапно ощутив злость. – Откуда он знал, что мою семью собираются бросить в Тауэр? Сэм помотал головой и тоскливо обнял себя руками. – Я не знаю, – прошептал он. – Лица-то я егошнего никогда не видал. Он как-то поймал меня, когда я платки у ледей воровал. Сказал, цельный час наблюдал, как я ворую. Я был насквозь виноват – полные карманы наворованного. Он сказал, выбор у меня такой: или я работаю на него, или меня в Ньюгейтскую тюрьму отправляют. Тюрьма – эт ад. Что угодно, но не это. Глаза Сэма наполнили слёзы и покатились по щекам, оставляя на грязном лице две бледные дорожки. Вся злость Корделии испарилась. Тут задняя дверь распахнулась. Корделия с Сэмом нырнули под стол, а Кух вскочила на ноги, хватаясь за скалку. – Вы больше не заберёте из этого дома НИ ЕДИНОЙ ДУШИ! – провыла она, бросаясь к двери. Раздался грохот и… – А-А-А-А-А-А-А-АРГХ! – НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! – ГУСЬ! – закричала Корделия, выбираясь из-под стола. Гусь съёжился, прикрываясь от занесённой скалки Кух.