В своей комнате Корделия запихнула угрызения совести за то, что сотворила шляпу без разрешения, подальше. Она знала, что не должна была этого делать: это было запрещено. До чего же нечестно, что запретные вещи всегда самые интересные. – Это был единственный способ добраться до принцессы, который я могла придумать, – сказала она себе. – Я должна была это сделать. Корделия кинулась на пол плашмя, пошарила под кроватью и вытащила потрёпанную шляпную коробку. Это была та самая коробка, которая служила ей кроваткой, когда она родилась. Отец спас её из моря в этой коробке и в ней же привёз в Лондон. Картон пошёл волнами от солёной воды, загибаясь по краям. Корделия погладила сморщенную крышку. Внутри лежали все её сокровища: детское одеяльце, сшитое из куска парусины, сияющий мускатный орех, который отец привёз с Цейлона, хрупкий шар поющей бутылки из венецианского стекла, чистый кристалл кварца, отбрасывающий на пол осколки радужного света, миска из отполированной кокосовой скорлупы, древняя книга, которую любил читать ей отец, под названием «Мифотворец», переливающееся перо Елисейского Орла и баночка с Сицилийскими Прыгучими Бобами. Корделия почувствовала, как глаза обожгли слёзы, и ей больше всего на свете захотелось избежать угрожающей поглотить её волны горя. – Я знаю, что ты жив, отец! – воскликнула Корделия. – Ты должен! Внизу хлопнула дверь. – И нет смысла торчать тут до завтра, – простонала Корделия. – Нельзя терять время! Она схватила баночку с Прыгучими Бобами. Они весело скакали и подпрыгивали, и Корделия кончиками пальцев почувствовала, как они барабанят о стекло… – Хватит ждать помощи, – объявила Корделия пустой комнате. – Я не могу одолжить лодку у принцессы, и Джек пропал, значит, мне придётся найти другой путь. Гусь поверил, что она воровка, тётушка злилась на неё, и у неё не осталось союзников. Так что она отправится в море одна – и спасёт отца. – Для начала нужно добраться до побережья Речного Зева, – решила Корделия. – Там я смогу позаимствовать какую-нибудь лодку. Она пожевала губу, задумавшись. – Придётся дождаться ночи. И прежде чем я покину Лондон, надо будет убедиться, что хотя бы Гусь знает правду – что я не воровка! Она положила банку с Прыгучими Бобами обратно в шляпную коробку к остальным своим сокровищам. Потом она легла и попыталась поспать. Ночью придётся бодрствовать, так что дневной сон казался весьма разумным решением. Но мозг никак не переставал наматывать круги, как заведённые часы, раз за разом обдумывая её (довольно хлипкий) план. В конце концов, когда солнце начало тонуть за трубами, Корделия задремала. Когда она проснулась, кругом собралась бархатная ночь. – Дилли? У люка в её комнату стоял дядя. Корделия не открыла глаз, даже когда он снова прошептал её имя. – Дилли? Ты спишь? Она не ответила. В комнату проник запах жареной курицы, отчего рот наполнился слюной. – Я принёс тебе ужин, – тихо сказал дядюшка Тибериус. – Тут и шоколадный пудинг есть – твой любимый. Я попросил Кух приготовить его тебе тайком. В животе у Корделии снова вскипел тошнотворный стыд за шляпу сэра Хьюго, и она свернулась в ещё более тугой комочек, чтобы задушить его. – Пожалуй, хорошо, что ты тут наверху, малютка Шляпник, – прошептал дядюшка. – Внизу не очень-то весело. Только куча стресса и напряжения… и Ариадна сказала очень грубое слово, когда лента не пожелала ложиться ровно. Корделия продолжала лежать комочком. Дядюшка вздохнул. – Ради нас обоих, Дилли, пожалуйста, съешь шоколадный пудинг. Лучше избавиться от улик, прежде чем твоя тётушка узнает об этом. Она услышала, как люк захлопнулся, и открыла глаза. Шоколадный пудинг и впрямь оказался изумительным. И это была идеальная еда перед тем, как отправиться навстречу приключениям. Шляпоподъёмник был большим для шляпы, но маленьким для человека. Корделия знала, что тётушка с дядюшкой до рассвета не лягут, работая над Шляпой Мира. Дядюшка будет пришивать ленты изящной серебряной иглой, зажав булавки во рту. Тётушка, позолоченная светом лампы, сейчас, скорее всего, укладывает фетр в изящную форму. Корделия прогнала эту мысль. «Они не верят, что отец жив!» Она придала голоску в своей голове столько свирепости, сколько только могла. «Я пойду и найду его и докажу, что они неправы». Казалось, свирепость помогала выжечь холодившее её изнутри липкое чувство вины. Корделия запретила себе представлять, что почувствуют родные, обнаружив её кровать пустой. Она соскользнула с приставной лестницы в коридор. Пратётушка Петронелла спала в кресле, угли из камина освещали её лицо бледно-лиловым светом. Корделия знала, что прямо возле Шляпотворческой Мастерской есть несколько скрипучих ступенек, а ещё она знала, что скатываться по перилам, чтобы миновать их, было бы очень рискованно. У тётушки Ариадны слух как у совы. К нижнему этажу вёл лишь один путь… Корделия проскользнула мимо двери Алхимического Кабинета, прокралась в Шляповзвешивательную Комнату и втиснулась в шляпоподъёмник. Она устроилась на бархатной фиолетовой подушке, прижав колени к подбородку. На стене с ней рядом блестела медная рукоятка. Вот тут начиналось самое сложное. Корделия потянулась к рукоятке и повернула её. Подъёмник дёрнулся, она захлопнула дверцу и затаила дыхание. Секунду ничего не происходило. Корделия открыла глаза, но в подъёмнике стояла чернильная темень. Темнота качнулась – а затем Корделия почувствовала, что гладко плывёт вниз. Она тихонько выдохнула от облегчения. Если бы кто-нибудь наблюдал снаружи (хотя никто не наблюдал), он увидел бы, как на нижний этаж Дома Шляпников плавно спускается элегантный деревянный ящик, достаточно большой, чтобы вместить шляпы с самыми пышными перьями. Дзынь! Шляпоподъёмник остановился, достигнув уровня магазина, и крошечный стеклянный колокольчик звякнул. Услышал ли это тётушкин совиный слух? Корделия выждала сотню ударов сердца, чтобы убедиться, что никто не пришёл проверить магазин, а затем распахнула дверцу. В темноте магазин казался мрачным и странным. Шляпы отбрасывали на стены загадочные тени. Голубиные перья превратились в гребни чудищ, а ленты с оборками вдруг сделались драконьими хвостами. Корделия глубоко вдохнула. Она выбралась из подъёмника наружу. Мягкими шагами девочка пересекла магазин. Корделия отперла дверь и медленно приоткрыла её, так, чтобы медный колокольчик не зазвенел. В дверном проёме виднелся туманный Лондон. Колокол на церкви отзвонил без четверти полночь. Корделия пустилась в ночь. Глава 23 У Часотворцев было темно. Окно на верхнем этаже напоминало разинутую голодную пасть. Сэм Ловкохват уже пробрался внутрь. Корделия распахнула глаза пошире, так, что они стали круглыми, как луны, но скудный звёздный свет был недостаточно ярок, чтобы она могла что-то разглядеть. Из распахнутого окна донеслось едва слышное царапанье и серебристый перезвон. Корделия потянулась вверх, но стена под окном была слишком высока – не забраться. Пришлось бы вспрыгнуть на кирпичный уступ, влезть по дребезжащей водосточной трубе и опасно податься вперёд, чтобы только дотянуться до подоконника. «Я просто подожду здесь, пока он выйдет», – решила она. Минуту спустя на Корделию снизошло неприятное озарение: она околачивалась. Занималась именно тем, в чём её обвиняла миссис Башмачник. Корделия попыталась напустить на себя значительный и вовсе даже не подозрительный вид, что было довольно непросто, учитывая, что она караулила вора в тёмном переулке. «О нет! Теперь я ещё и караулю!» – поняла она. Мимо по главной улице прокатилась карета, освещённая фонарями. Подошвы ног у Корделии зачесались – она изо всех сил заставляла себя стоять смирно и не бросаться бежать. Весь её план был таков: 1. Выбраться из Дома Шляпников.