К полуночи погрузка была закончена. С последней лодкой и шестью бочками пороха Соловей отплыл к «Солнцу юга». Чёрная громадина с золотыми буквами на корме и борту выдвинулась на него из темноты ночи, ряды вёсел угрожающе покачивались над головой. – Осторожней! – рявкнул Соловей, когда чальщик брякнул лодку о борт галеры. – На воздух взлететь хочешь?! Сверху свесилось несколько голов, ему кинули погрузочную сетку. Соловей самолично перекладывал, натужившись, бочки в сетку, смотрел, как плавно и осторожно, в отличие от прочего груза, их поднимают на борт. Проводив взглядом последнюю бочку, Соловей рассчитался с гребцами, быстро залез по верёвочной лестнице на борт, осмотрелся. Гребной и старпом ждали распоряжений. На юте рядом с Финистом стояла Сойка и радостно махала рукой. Это ему не понравилось. – Я тебя отпускал? – недовольно крикнул он. – Кто тебе разрешил перебраться? – Да ладно, Соловей! – не обижаясь, крикнула она в ответ. – Погрузка закончена, дальше сами справятся. Он сердито отвернулся. Формально Сойку на «Грозу» он отправил и впрямь только на погрузку, но так надеялся, что она не успеет вернуться до отплытия и останется там на весь поход. Напрасно. – По местам! – гаркнул Соловей. – Поднять якоря. Вёсла в воду. Лево руля. Сигнальные на мачтах, приготовиться. Курс – выход из лагуны. Потом – на юго-запад. Порядок следования – «Солнце юга», «Разящая длань», «Гроза морей». Отплываем! Заскрипели шлюзы, задребезжали тяжёлые якорные цепи. По команде гребного ударили по воде вёсла нижних рядов, потом средних и последними опустились верхние. Тяжёлая махина медленно развернулась кормой к городу и под согласные «И-и-и – раз! И-и-и – два!» тронулась к выходу из лагуны. Соловей взбежал на ют, отмахнулся от Сойки. Не до неё сейчас. Повинуясь огням сигнальщиков на мачтах, следом за «Солнцем» разворачивалась и начинала движение «Разящая длань» Кудеяра, а за ним «Гроза морей» Слащёва. Он довольно кивнул. Не растеряли навыки ребята за последние месяцы на суше; работают чётко и слаженно. – Капитан! – Подошедший старпом кивнул на верхушку мачты. – Флаг-то меняем? Я уже приготовил. Он взмахнул красным полотнищем с пурпурным соловьем. – Ни в коем случае! – живо откликнулся Соловей. – Идём под королевскими флагами. А это убери пока. Вывесим, когда подходить будем. – Вас понял, капитан! – старпом понимающе осклабился, сворачивая «птичку». – До острова надо дойти без проблем. – Вот именно! – подтвердил Соловей. – Без проблем и как можно быстрее. – А вот с этим-то как раз и могут быть проблемы, – заметил старпом. – Знаю, – кивнул Соловей. – Но с этим мы ничего сделать не может, так что идём как есть. Выведя галеры из лагуны, распределив смены и задав курс, Соловей спустился в капитанскую каюту. Сойка и Финист прошли за ним. – Людей не хватает, – пояснил Соловей, плеснув в кружки ром и сделав хороший глоток. Сойка, не чинясь, взяла свою; Финист качнул головой, отказавшись. – Полсотни гребцов примерно. Кто сбежал, пока меня не было, кого ваши осенью положили. – И что? – нахмурился Финист. – А то. Дольше идти будем. И ладно бы ветер попутный был, под парусами бы наверстали нехватку гребцов. Но тут, сам знаешь, в марте юго-западный, без вариантов. Плюс дуговое течение. Так что дней пять будем идти, не меньше. – Понятно, – медленно произнёс Финист. – Но трюмы-то ты забил всё равно не на пять дней. Ты что-то ещё задумал? Он стоял, скрестив руки и насторожённо глядя на Соловья. Сойка опустилась рядом с ним и поглядывала снизу вверх весёлыми нахальными глазами. – Не порть себе сюрприз, Скаль-Грайский, – хмыкнул Соловей. – Сначала вернём Буян, об остальном потом будем думать. Пить будешь? – Нет. – Тогда вали к себе. Не порть нам вечер своим праведным видом. Финист холодно усмехнулся, развернулся, взмахнув полами плаща, и вышел. Сойка тут же поставила кружку на стол и села к Соловью на колени. – Ну наконец-то избавился от этого святоши, – жарко зашептала она, нашаривая у него на поясе пряжку ремня и расстёгивая рывками. – Как же я соскучилась, дорогой! Давай быстрее! – Эй, эй, – засмеялся Соловей, схватывая её за руки и уворачиваясь от поцелуя. – Я тебе что сказал? Там ещё, в Порхове? – Да ты же ведь не серьёзно? – шептала она, наклоняясь и кусая его за мочку уха. Он завёл ей запястья за спину и рывком дёрнул Сойку за волосы. Она вскрикнула от боли. – Угомонись! – сказал он. – Всё вполне серьёзно. – Отпусти! – Она пыталась вырваться, но он держал крепко. На глазах у неё выступили слёзы. – Соловей, ну хватит! – взмолилась она. – Ну отпусти, блин! – Будешь себя хорошо вести? – Буду, буду. Отпусти уже. Больно, чёрт! Соловей отпустил. Она пихнула его в грудь, вскочила, толкнув столик. Кружки и бутылки с ромом тревожно задребезжали. – Так ты это серьёзно? – закричала она вне себя. – Я тебе не нужна больше?! – А я тебе что говорю! – огрызнулся он. – Всю дорогу талдычу… – Да я думала, ты при людях не хочешь. – Сойка и впрямь чуть не плакала. – Там для Марьи вид делаешь, в дороге народу полно. Потом Скаль-Грайские, этот зануда… Но сейчас-то чего? Ты меня совсем-совсем больше не хочешь? – Нет, – безжалостно сказал Соловей. – Почему?! – взвыла Сойка, зарыдав. – Драть меня в четыре дырки! – поморщился Соловей, швыряя ей платок. – Утрись. Она смахнула его на пол. Слёзы текли у неё из подведённых глаз, смывая чёрную тушь. Она вытирала их рукавами, оставляя разводы. – Вот так, значит, да? Просто вышвырнул меня, как этот платок? – Ты с самого начала знала, кто я. Я сразу сказал. Ты и так продержалась дольше всех. – Что я тебе сделала? Я сражалась за тебя, я чуть не погибла. Знаешь, сколько раз семиградцы хотели меня изнасиловать?! Если бы не этот… – И поэтому я спас тебя от петли. Выбил помилование. Так что мы квиты. – А что между нами было – не считается? – Я тебе сказал: что было – закончено. Всё, закрыли книжку. Хочешь оставаться при мне – не лезь сосаться. Иначе вышвырну за борт, Богом клянусь! – Соловей! – Нет! Она вдруг утихла. Вытерла глаза, шмыгнула напоследок носом, села напротив, придвинув табуретку. – Это всё из-за Марьи? – почти спокойно спросила она. Соловей опять поморщился. – Ну конечно же, из-за Марьи, дура ты стоеросовая! Как, по-твоему, я тебе помилование выхлопотал?! – Ублажив царицу? Соловей перегнулся через стол и влепил Сойке хлёсткую пощёчину. У неё мотнулась голова. Она вскрикнула и тут же сцепила зубы, держась рукой за покрасневшую щёку. – Ещё раз заговоришь о ней в таком тоне, выбью зубы, – пообещал он. Сойка молчала, ненавистно глядя на Соловья. – Зачем ты меня вообще вытащил? – прошипела она. – Хочешь вернуться? Ещё не поздно. – Соловей подождал, насмешливо глядя на коротковолосую рыжую бестию, до сих пор, кажется, не смирившуюся и ничего не понявшую. – Пойми, дура, я же о тебе забочусь. Я вытащил тебя из петли, снова взял в море – чего тебе ещё надо? – Тебя! – выкрикнула Сойка. – Забудь! – твёрдо сказал Соловей. – Ты мне нужна не постель греть, а вернуть остров. Согласна – мы с тобой ещё поработаем, нет – прыгай за борт и греби обратно. Не дожидайся, пока я тебя пристрелю за предательство. – Значит, всё? Вот так вот, да? – Да. – А может, попробуем ещё разок, а? – она наклонилась, медленно развязывая шнурки на рубашке. – Ещё разок, а? Никто же не узнает. Соловей вытащил пистолет Макарова, наставил на Сойку. – Я вижу, слов ты не понимаешь.