Он протянул туго набитый кошель. Клишас с поклоном взял, опустил в карман. «Идеальный солдат, – в который раз подумал Никита. – Никогда ничего не просит, никогда ни от чего не отказывается». – Подготовь людей, капитан. Завтра выдвигаетесь на Восточное взгорье. Клишас молчал, ждал продолжения. Никита всё ещё колебался – точно ли на взгорье? Может, лучше начать с Солонской дуги? – Заберёшь всю тысячу, с полным комплектом. Пройдёте по всему краю – от Арцака до Карадага. Наведи шороху, посмотри, кто там как сидит. Сомнительных снимай сразу, ставь тех, кому веришь. Собери всё, что не собрано. Укрепи гарнизоны. Можешь поделиться своими людьми, только не разбрасывайся. Полномочия я тебе даю, – Никита протянул Клишасу лист с подписью и двумя печатями – своей собственной и каганов. – Можешь вешать, если понадобится. Но опять-таки не злоупотребляй. Клишас сдержанно поклонился, свернул лист, убрал за пояс. – Если на взгорье всё в порядке – что маловероятно, но вдруг, – двигай на Солонскую дугу. Там то же самое. Собери недостачу, напомни, кто здесь власть. Пройдись по барханам. Мне нужны верблюды. – Сколько? – Сотня. Выверни жителей наизнанку, но верблюдов собери. Они там совсем охамели, на третий запрос не отвечают. Клишас опять поклонился. – Закончишь там, навести Найман, Меркит и Шираз. Там особо не лютуй, просто напомни, что следующие их караваны могут и не дойти до Ладоники. Клишас понимающе кивнул. – Разрешите идти? – Ступай. – Никита спохватился: – Да, и завтра с утра пару сотен мне на шатёр выдели. Отправитесь после церемонии. Распорядившись и отпустив Клишаса, Никита посидел пару минут с закрытыми глазами. Не нравилась ему эта завтрашняя церемония. Ничего хорошего он от неё не ждал, но и отговорить Елену не мог. Она упёрлась и не поддавалась ни на какие доводы. Она хотела получить Светоч – символ власти каганов. Получить принародно, от самого верховного святителя Саузы. Только тогда каганат окончательно признает её власть. Проблема была в том, что Сауза не говорил ни да, ни нет. Верховный святитель объявил, что молится о знамении и, только когда получит его, тогда и примет решение. Елена терпела два месяца, пока не назначила церемонию сама, заявив, что раз Сауза не может принять решение, она это сделает за него и пусть он считает это знамением. Сауза покорился. Никита не был уверен, что церемония пройдёт так же гладко. «Они обязательно что-нибудь выкинут, – мрачно думал он, – они так и не смирились с возвращением Елены». Для них она до сих пор предательница и отщепенка, сбежавшая из родного дома с колдуном и вернувшаяся как завоевательница. Свергнувшая законного правителя, своего родного брата. Никита не мог обманывать себя в том, что не понимает их. У них своя правда, свои традиции, и никому не нравится, когда так бесцеремонно ломают через колено. Но и у него особого выбора нет. Явившись сюда с Еленой в качестве первого советника и главы правительства, он обязан служить ей и способствовать укреплению её власти. И в конце концов, освящение огнём – это действительно необходимая церемония. Вот только очень уж не вовремя Елена её затеяла. Надо было или сразу же, в первый же день, пока народ ещё не отошёл от шока её появления верхом на Змее, или отложить на потом, когда они окончательно здесь закрепятся и люди привыкнут к ним и поймут, что всё не так уж и страшно. Никита вздохнул, помотал головой. Ничего уже не исправишь. Церемония освящения назначена на завтра, и надо лишь постараться, чтобы она прошла гладко. Ему доложили, что пришёл Исай. – Пусти! – коротко приказал он. Исай вошёл, быстро поклонился. Он сменил рабочий пропылённый халат на выходной плащ, но всё равно выглядел немного неуместно в этой роскоши ковров, шелков и золотых светильников. – Проходи, Исай. Ну, что ты там насчитал? Мастер протянул ему свиток. Никита развернул, вчитался, хмурясь и подсчитывая про себя. – Пятьсот человек в каменоломни, – бормотал он. – Пара сотен на кладку… так, резчики… сорок телег железа… так, мрамор… стекло… итого… итого… – Он присвистнул. – Семнадцать шестьсот золотом! Грёбаный Экибастуз! Исай, ты из этого золота сам дворец собираешься, что ли, делать? – Никак иначе, советник! – Исай виновато развёл руками. – Я же показывал вам образец. И госпожа смотрела. И вы утвердили. – Да, но ты сказал, что в десять тысяч уложишься. – Да я же при тех ценах ещё считал! Сейчас-то всё подняли, советник. И каменщики, и резчики, и укладчики. И литейщики из Красного Стана задрали. Я уж молчу про дорогие породы. Из Карадага нет вестей. – Нет пока, – мрачно ответил Никита. – Ну вот. Держат. А ближе, чем из Карадага, везти мрамор неоткуда. Никита промолчал. Он понимал, к чему подводит Исай, и знал, что решение принимать придётся. Но как-то не так он себе представлял государственное строительство. Не думал, что начинать придётся с этого. – Ладно, – решился он. – Посылай в Ладонику. Если партия ещё не раскуплена, бери. Сколько за всех? – Две тысячи талонов. Никита быстро пересчитал курс на золотой рубль Бессмертного. – Пятьдесят рублей? За две сотни? – не поверил он. Исай кивнул. Никита вспомнил боргейского жеребца на волховском Торгу. – Дешевле, чем лошади, – хмуро пробормотал он, открывая сундук. – Держи. Исай поймал туго набитый кошель. – Велю проследить, чтоб не было брака, – заверил он. – Слабых, покалеченных отсеем сразу. Нам тут на стройке только крепкие нужны. И это… – Исай замялся. – Чего? – Договариваться о следующей партии? Никита вздохнул, поморщился. – Договаривайся, что же делать. Исай поклонился, вышел. Весь вечер Никита пребывал в дурном настроении. Он не пошёл на ужин к Елене, не хотел раздражаться ещё больше. А она ведь непременно его выбесит. Он съел в одиночестве тушёного сайгака с лепёшками и острым сыром и велел нагреть воды. Пришла Майя. – Ты чего? – удивился он. – Госпожа велела позаботиться о вас, – почтительно ответила служанка. – У вас был тяжёлый день, вам нужно отдохнуть перед завтрашней церемонией. Никита скривился. Ведь поняла же Елена, что он не хочет видеть её, и всё равно достаёт. Ну пусть уж лучше Майя, чем Саур. – Ладно, – он махнул рукой. – Устрой тут всё, а я пока… чаю попью, что ли. Через полчаса его позвали. Сверкающая медная ванна стояла прямо на пушистом ковре. Горели светильники, пахло ароматическими маслами. На столике стояла ваза с фруктами и виноградом, бокал и кувшин. На широкой кровати лежали полотенца и сложенные шёлковые простыни. С Майей были ещё две служанки. Они держали кувшины с горячей водой, готовясь подливать в остывающую ванну. – Э-э… – растерялся Никита. Как-то он не был готов раздеваться на глазах трёх девушек, пусть даже рабынь. Не привык он ещё относиться к ним как к собакам или лошадям, да и не собирался привыкать. – Можете идти, – успел сказать он, прежде чем Майя опустилась перед ним на колени. – Ты чего? – Никита отпрянул от неожиданности. – Госпожа велела позаботиться о вас, – терпеливо повторила Майя. – Вам ничего не нужно делать, мы всё сделаем сами. – Так… – Никита успел шагнуть назад, не давая Майе взять себя за ногу. – Быстро встали и вышли отсюда. – Но госпожа… – Я сам разберусь с вашей госпожой. Скажите ей, что сделали всё, как велела, и я остался доволен. Брысь. Ну?! Он повелительно посмотрел. Служанки нехотя поставили кувшины на пол и вышли, поклонившись. Майя не шевельнулась. – А тебе чего? Отдельное приглашение? Майя подняла глаза. – Позвольте мне остаться, – тихо попросила она. – Зачем? – опять растерялся Никита. – Госпожа узнает, что мы ничего не сделали. И будет сердиться. – Да и чёрт с ней, пускай сердится. Не убудет с неё. – Она нас накажет. Это было что-то новенькое. Елена, конечно, та ещё стерва, но что-то он пока не слышал ни о каких наказаниях. – Накажет? Как? – Оставит без еды.