Он медленно улёгся на пол, почти уткнувшись носом в лапы большого пса. Он не знал, что случилось с мамой и остальными щенками – он помнил только, как выбрался из картонной коробки и оказался в узеньком переулке. И вот впервые за много дней о нём кто-то заботился. Он очутился в чудесном месте, где ему было спокойно и безопасно. Глава пятая – Надо дать ему имя, – предложила Амелия. – Нельзя же всё время называть его просто «щенок». Они с Ларой сидели на кухне и пили чай. Ларин папа оставил их наблюдать за щенком, а сам пошёл звонить в службу контроля за бездомными животными. – Да, конечно. – Лара посмотрела на щенка, который по-прежнему лежал рядом с Оливером и, кажется, спал. – Я придумала кучу отличных имён. Но ведь завтра папа отвезёт его в приют, и если я дам ему имя, расстаться с ним будет ещё тяжелее. – Она помолчала и добавила, понизив голос, чтобы папа не услышал её из гостиной: – Я мечтаю оставить его у себя, но папа вряд ли согласится. Амелия улыбнулась: – Конечно, надо его оставить! Я уверена, ты сумеешь уговорить папу. – Да, наверное… Надо попробовать. Амелия посмотрела на часы на стене: – Ой, уже половина пятого. Я бы осталась подольше, но сегодня ко мне придёт двоюродная сестра, и мама сказала, чтобы я не слишком задерживалась после школы. – Она медленно поднялась из-за стола, чтобы не потревожить щенка. – До свидания, малыш. – Уже уходишь, Амелия? – спросил Ларин папа, входя в кухню с телефоном в руке. – Лара, я позвонил в службу контроля и договорился, что завтра сам привезу щенка в приют. Уже в прихожей Амелия многозначительно посмотрела на Лару, и та тихонько вздохнула. Амелии легко говорить, что надо оставить щенка себе: не ей же придётся уговаривать папу! И всё же… – Уголёк, – сказала Лара, когда Амелия уже открывала калитку на улицу. Амелия удивлённо обернулась к ней: – Ааа, понятно! Хорошее имя! – Ага. Он же почти полностью чёрный, и наверняка, если его причесать и помыть, его шёрстка будет блестеть. Амелия обняла Лару: – Ты просто должна его оставить! Поговори с папой! Прямо сейчас! Лара медленно вернулась в дом, пытаясь придумать, как начать разговор. Папа заваривал чай. Щенок проснулся и бродил по кухне, с любопытством обнюхивая все шкафы. – Папа… а может… мы оставим его себе? – выпалила Лара с порога. Папа рассмеялся: – А я все думал: когда же ты спросишь? – Он такой милый! И Оливеру он понравился. – Нам не нужны две собаки. – Мне нужны! Папа вздохнул: – Я уже понял. – У Оливера будет компания, когда ты работаешь, – сказала Лара. Папа работал дома, и пока он сидел за компьютером, Оливер лежал у него под столом и грустно вздыхал, намекая, что с ним никто не гуляет и не играет. – Ну… наверное. – И что, содержать двух собак намного труднее, чем одну? – Лара подошла к папе и обхватила его за талию. – Ну пожалуйста! Я так не хочу отдавать его в приют. Он же такой робкий, такой пугливый. Ему там не понравится. – Я понимаю. Просто я не планировал заводить двух собак… Я подумаю, ладно? – Ура! – Лара, я ничего не обещаю… Хотя папа сто раз повторил Ларе, что ещё ничего не решено, она всё равно очень надеялась, что он согласится оставить щенка. Уголёк был ужасно милым и славным, и, кажется, он подружился с Оливером. И ещё он был очень воспитанным. Словно знал, как вести себя дома. Да, он напрудил лужу на полу в кухне – но только потому, что Лара вовремя не сообразила, что его пора выводить на улицу. И он уже привык к папе и не боялся его, как вначале. За ужином он сидел рядом с папиным стулом, и папе было явно приятно такое внимание, хотя он и говорил, что щенок просто надеялся получить сосиску. Лара не собиралась при папе называть Уголька по имени, но оно как-то само соскользнуло с языка, и папа сказал, что это хорошее имя. Лара подумала, что, наверное, он бы так не сказал, если бы не собирался оставить щенка. Или нет? – Сегодня я возьму Оливера к себе. Пусть спит в моей комнате, – объявил папа уже после ужина. – А Уголёк будет спать в кухне. Не хочу оставлять их одних на всю ночь. Мало ли что. – У них всё будет нормально! – возразила Лара. – Может быть. Но лучше не рисковать. Да, они вроде поладили, но они познакомились только сегодня и ещё не привыкли друг к другу. Давай всё же проявим благоразумие. Лара кивнула. – Ты, наверное, привык спать один, – сказала она, пощекотав щенка под подбородком, где у него было единственное белое пятнышко – маленькое и заметное только тогда, когда Уголёк поднимал голову. Щенок блаженно зажмурился и стал легонько стучать задней лапкой по полу, как делал всегда, когда ему было приятно. Папа рассмеялся: – Ты нашла его кнопку блаженства. Но кому-то уже пора спать. Спокойной ночи, Лара, и не волнуйся. Я за ним присмотрю и выведу его в сад перед тем, как лягу сам. – Спокойной ночи, папа. И… спасибо! – Я пока ничего не обещаю. Лара поднялась к себе, решив, что сегодня она будет вести себя идеально. На всякий случай. Никаких «можно ещё полчасика посидеть». Никаких чтений под одеялом с фонариком. Она лежала в постели и улыбалась, представляя, как Уголёк устраивается на ночлег в спальной корзине Оливера. Такой крошечный пёсик на такой огромной лежанке! Она проснулась посреди ночи с бешено колотящимся сердцем. Ей приснился странный тревожный сон о чём-то… о чём-то… она забыла о чём, но там, во сне, было страшно и кто-то плакал. Кто-то действительно плакал. Внизу, на кухне. Уголёк! Наверное, она услышала, как он скулит, и этот звук вплёлся в её сон. Лара встала с постели и поспешила вниз. Услышав ее шаги, Уголёк заскребся в дверь кухни, продолжая скулить. Кто-то идёт! Сейчас его выпустят! Он чуть-чуть подремал, но так и не смог заснуть на этой огромной лежанке. Ему надо вернуться в привычное место: в переулок, где мусорные контейнеры и картонные коробки. Где всё знакомо. Где тихо и безопасно. А здесь всё чужое и странное. Когда дверь открылась, он пулей выскочил в коридор и побежал к входной двери. Дверь была заперта. Он уселся на коврике и завыл во весь голос. Ему так хотелось домой! Потом, что-то тихонечко бормоча, к нему подошла Лара. И большой, уже почти не страшный человек спустился по лестнице и смотрел на него с нижней ступеньки. Уголёк жалобно заскулил. Он не мог выйти отсюда, хотя даже и не знал, нужно ли ему выходить. Здесь была вкусная еда, и тёплая постель, и люди, которые говорили с ним ласково, и чесали его за ушами, и гладили по голове. И всё-таки… всё-таки что-то было неправильно. – Тише, маленький. Всё хорошо. Пойдем спать. – Лара поманила его за собой, и он устало вернулся в кухню и снова улёгся на большую лежанку большого пса. Лара завернула его в тёплый плед, погладила по голове и ушла. Дверь опять плотно закрылась, свет в коридоре погас. Уголёк крепко зажмурился и попытался заснуть. – Думаешь, с ним всё будет в порядке? – с тревогой спросила Лара у папы, когда они поднялись наверх. – Уверен. Ему просто надо привыкнуть к новому месту. Иди спать, солнышко. Тебе завтра в школу и рано вставать. Спокойной ночи. Лара послушно легла, но заснула не сразу. Она напряжённо прислушивалась к звукам снизу. Ей показалось, она услышала, как щенок пару раз заскулил, а потом всё затихло. Может, папа прав, и Угольку действительно нужно привыкнуть к новому месту. Лара повернулась на другой бок и сама не заметила, как уснула. На этот раз ей приснилось, что она бежит вниз по лестнице к Угольку, но ступеньки никак не кончаются – словно лестница растянулась до бесконечности, – а Уголёк где-то внизу скулит и плачет. Лара проснулась, хватая ртом воздух, и чуть не вскрикнула, когда Оливер лизнул её руку. – Что ты здесь делаешь? – прошептала она, потрепав его по голове. – Ты же вроде бы спал в папиной комнате. Ой… – Теперь она точно услышала. Грустные, тихие всхлипы откуда-то снизу. Из кухни. – Уголёк тебя разбудил? – Она встала с кровати, вялая от недосыпа, и поплелась в кухню. Оливер пошёл следом за ней.