– Разумно, – вынужденно признала я. – Если забыть о том, что в таком виде нежить доставляет немало беспокойства той земле, которая оказалась ею поражена, как заразной болезнью. Вас это не смущает? Повелитель только отмахнулся. – Это не болезнь, а помеха, которая до поры до времени приносит больше пользы, чем вреда. Земля спокойно ее переносит, так что волноваться не о чем. – Это ОНА вам сказала? – с подозрением переспросила я. Он чуть свел брови к переносице и странно поджал губы. – Какое это имеет значение? – Большое. – Для меня или для вас? – сухо уточнил он. Я мрачно сверкнула глазами. – Смотря кому в итоге достанется Знак. Если у вас ничего не получится, то, возможно, это будет важно для меня. А поскольку я предпочитаю узнавать неприятные новости заранее, то хочу хотя бы понять, с чем придется столкнуться. И сколько еще сил мне придется потратить, чтобы в итоге ВАША земля не умерла прямо у меня на глазах. – Она не умирает, – холодно отозвался владыка, тоже уже не вспоминающий про стынущий на столе ужин. – Она бодра, прекрасно плодоносит и полна сил. – Вы уверены? – насмешливо переспросила я. – Или вам просто кажется, что с ней все в порядке? Повелитель ненадолго замолчал, видимо, вспоминая тесные объятия садовых кустиков, которые явно не были расположены к откровенности, а потом крайне неохотно бросил: – Возможно, с вами она была более разговорчива, чем со мной. – Возможно? – не сдержавшись, фыркнула я. – По-моему, вы принимаете желаемое за действительное, сударь, и очень сильно преуменьшаете размеры своих проблем. Если‚ по-вашему‚ все происходящее только «возможно», то я боюсь предположить, что должно случиться, чтобы вы перестали тешить себя иллюзиями. Владыка сжал челюсти. – Не вам об этом судить. – Ну‚ разумеется, – ядовито заметила я. – Вы прекрасно справитесь со всем сами, не так ли? – Что вы хотите сказать? – закаменел он. Я криво усмехнулась. – Мне нужно повторить свои слова дважды, чтобы вы их услышали? Или, возможно, слово «смерть» имеет несколько значений? Ваш мир умирает, сударь! Или вы еще не вышли из того возраста, когда на сложности смотрят сквозь пальцы, искренне надеясь, что если засунуть голову в песок, то они сами собой рассосутся?! Владыка побледнел от ярости, но, как ни удивительно, все-таки смолчал. Буравил меня злым взглядом, гневно раздувал ноздри, старательно прислушивался к себе и… не находил в моих словах ни грамма лжи. Просто потому, что ее там не было. И потому, что я говорила лишь то, что узнала лишь этим утром. Признаться, я ждала, что он все-таки не выдержит и сделает какую-нибудь глупость. Вернее, я намеренно выводила его из себя, чтобы хоть немного расшевелить эту надменную ледышку. И, надо отдать владыке должное, он действительно разозлился. Да так, что едва дым из ушей не повалил. Однако, несмотря ни на что, новой ошибки он не совершил. И вместо того, чтобы вспылить, напротив – как-то разом заледенел, закаменел и, видимо, припомнив печальные последствия своей недавней вспышки, только сцедил воздух сквозь намертво сжатые зубы, стиснул до боли подлокотники. А потом хрипло, из последних сил сдерживая рвущиеся наружу проклятия, спросил: – Что вам удалось выяснить? – Ваша земля на грани истощения, – резко бросила я. – Еще на год-два ее хватит, чтобы удовлетворять ваши запросы, а потом она начнет засыхать. И еще через три-четыре года здесь не останется ни одной травинки. Знаете, как называется то место, где некогда находилась ваша страна? – Нет. – Пустыня, – сухо сказала я, заметив, как при этом неуловимо изменилось надменное лицо владыки. – Там теперь – голая земля, где ничего не растет и где единственными обитателями осталась вечно голодная нежить. И здесь будет то же самое. Процесс уже запущен, маховик постепенно набирает обороты. Скажите, сколько времени прошло с тех пор, когда ваш предок перенес свой Знак в этот пространственно-временной карман? Повелитель едва заметно вздрогнул. – Почти три с половиной тысячи лет. – ЗДЕСЬ – три с половиной тысячи, – так же сухо обронила я. – А там намного больше, потому что о вас не помнят даже демоны. Вернее, помнят, если вы утверждаете, что кто-то из них тут иногда бывает, но единицы. Даже боги постарались о вас забыть. – Меня это вполне устраивает, – резко бросил владыка, поднявшись из-за стола. – А вашу землю? Он хмуро отвернулся и промолчал. Уже не столько злой, сколько растерянный. И очень не желающий, чтобы я это поняла. Хорошо. Значит, он еще способен что-то чувствовать и может… хотя и не всегда… отставить эмоции в сторону для того, чтобы принять важное решение. И, как оказалось, ему действительно небезразлична судьба его мира. Потому что только ради него он готов мириться с моей резкостью и даже слушать меня дальше. Глядя на непримиримо напрягшиеся плечи повелителя, выдающие не только его упрямство, но и нешуточную тревогу, я сбавила обороты. Терпеливо подождала, пока ярость постепенно схлынет, а потом очень тихо спросила: – Вы когда-нибудь о чем-нибудь ЕЕ спрашивали? Владыка не пошевелился, но я и без того прекрасно почувствовала, как он напрягся. – Говорили о том, что для вас важно? Хотя бы раз за все то время, что поддерживаете Купол? Я понимаю – часть своих сил она отдает вам потому, что знает – без них вам не удержать это заклятие в целостности: обитающая снаружи Тень отбирает слишком много сил. Ни одному человеку… да даже демону такое не потянуть в одиночку. Поэтому, как мне теперь кажется, она все еще вас поддерживает. Пока еще верит. Понимает, что вы это делаете и для нее тоже, и только поэтому позволила активировать Знак. Она до сих пор пытается спасти вас как умеет… но этого все равно слишком мало. Потому что ее силы далеко не бесконечны. Рано или поздно они все равно закончатся. Вернее, они УЖЕ заканчиваются, потому что три тысячи лет без нормального Ишты – это слишком много даже для нее. И когда она обессилит настолько, что не сможет ничего вам отдать, Купол тоже рухнет. И тогда весь ваш мир… все, что было взращено и сохранено таким трудом… тоже погибнет. И никакие усилия, никакие способности, и даже молитвы уже не помогут. Потому что некому будет вас услышать. Некому будет спасти. И вы один за другим будете умирать, заживо уходя в просачивающуюся сквозь Купол Тень. До тех пор, пока она не уничтожит здесь все живое и не заполонит собой все доступное пространство. Повелитель сжал кулаки и, наконец, впервые показал свои истинные эмоции. – Но тогда почему она не хочет отдать Знак полностью?! Почему медлит?! Если все так плохо, как вы говорите, то как она смеет рисковать? Я тяжело вздохнула. – Земля выбирает Ишту по одним лишь ей ведомым критериям. – У нас этот титул всегда наследовался! – Возможно. Но только потому, что способности к магии разума и одинаковому владению дабараэ и эйнараэ передается лишь в вашем роду, сударь. И только потомки вашего пра-пра-пра… деда могут унести на своих плечах эту ношу. Никому иному, вероятно, это не под силу. Поэтому так и происходило… до недавнего времени. – Тогда чего ей не хватает? – процедил владыка, все еще сжимая кулаки. Он, кажется, впервые за долгое время был готов потерять самообладание. Видимо, я наступила ему на больную мозоль, поэтому он во второй раз за последние сутки не сдержался. – Я остался один! Последний в роду! Так чего же она ждет?! Кого ищет?! Может быть… вас?! Я грустно улыбнулась. – Это она вам сказала? – Нет! – Тогда почему вы опять поднимаете эту тему? Он повернулся и собрался рявкнуть что-то явно непечатное, но наткнулся на мой сочувствующий взгляд, ощутил мои эмоции, в которых больше не полыхало раздражение, и осекся. После чего сжал губы‚ как капканом, а затем медленно опустился в кресло. – Что в вас такого, что она услышала вас и признала? Что особенного, если сегодня она потребовала вас не трогать? Чем вы ей угодили, если она запретила вам вредить? Я вздохнула. – Просто поделилась силами… вместо вас. Он непонимающе замер. А когда до него дошел весь смысл моих слов, настороженно уточнил: – Вы сделали это сами? Или вас об этом попросили? – Умирающие не просят, сударь, – едва слышно обронила я. – Но тому, кто умеет сочувствовать, даже молчание кажется громче самого страшного крика. Владыка скептически поджал губы. – Неужели вы просто взяли и предложили помощь? Вот так сразу? Я покачала головой. – Я лишь разделила ее боль и отдала запас сил для того, чтобы вашей земле было чем сопротивляться той нежити, которая уже три тысячи лет беспрестанно грызет ее нутро. Причиняя такую боль, что вам и не снилась. С вашего попустительства и по вашей вине. – Боль? – удивленно отпрянул владыка. – А вы думаете, легко жить, когда в теле поселяются паразиты? И легко молчать, когда они каждый миг выгрызают из вас целые куски? – я невесело усмехнулась. – В свое время мне довелось очищать земли сталью и огнем, чтобы избавиться от этой боли. А вы… боюсь, вы упустили время. Хотя, конечно, для человека, не имеющего Знак, вы и так неоправданно долго сохраняли равновесие. Он помрачнел. – Значит, вам поэтому стало плохо после полудня? – Я ослабла. Илэ Мариоло должен был вам доложить. – Он доложил, – хмуро отозвался владыка, буравя меня тяжелым взглядом. – Почему вы это сделали? Я криво улыбнулась. – Если вы идете по дороге, а перед вами споткнулась и упала на колени ваша пожилая мать, вы пройдете мимо? Плюнете ей в спину и, обозвав старой развалиной, пойдете себе спокойно дальше? Или, может, вы все-таки подадите ей руку? Поднимете ее с колен? А увидев ее уставшее лицо, поспешите подхватить ее на руки и донести туда, куда она пожелает? Он растерянно замолчал, а я снова неслышно вздохнула.