— Просто отвезти? — уточнил тот. — Просто отвезти, — с нажимом повторил хозяин кабинета. — До свиданья, — вежливо проговорила Чарген, поднимаясь. — До свиданья, — отозвался Смит. — Да, и все-таки… — окликнул он, и гости напряженно обернулись на пороге. — В следующий раз выходите замуж по велению сердца. — Я сама очень этого хочу, — серьезно заверила его Чарген и вышла вслед за мужчинами. Всю дорогу до автомобиля проделали в молчании. Чара думала о состоявшемся разговоре и все больше недоумевала. Изначально она боялась, что везут их с целью убить, и гладкий мраморный пол, с которого удобно смывать кровь, только добавил тревог, пусть она и старалась обо всем этом не думать. Или уж по меньшей мере начнут угрожать физической расправой, и Шешель в связи с этим здорово рисковал лицом и ребрами. А тут вдруг мирно поговорили о жизни, и их спокойно отпустили домой. Неужели он так легко поверил, что она ничего не знает про деньги? Обратно с «гостями» поехали двое, тот старший и один из молчаливых громил, оба уселись в другом конце салона, пристально, с очень странным выражением разглядывая выпущенных на волю ольбадцев. Во всяком случае, Чара очень надеялась, что их не застрелят в спину. Ведь грозился же этот Смит прислать кого-то и предъявить счет! Под взглядами конвоиров было очень неуютно, и Чарген опять подвинулась ближе к спутнику. Запоздало сообразила, что он может этого не оценить — парочку-то разыгрывать больше не нужно. Да еще она может мешаться, потому что у него с этой стороны кобура, и хотя на первый взгляд нет никакой опасности, но… Додумать эти сомнения она не успела, потому что Шешель вроде бы даже с охотой обнял, прижал к своему боку и проговорил едва слышно: — Мне определенно все интереснее, чему еще учат в этих пансионах. — Ой, ладно, ну не нравится — могу отодвинуться! — проворчала Чара с очень искренней обидой в голосе. — Да сиди уже, я про другое, — хмыкнул следователь. — А вот где ты так навострилась определитель лжи обманывать? — А там он был?! Чарген на мгновение замерла, а потом медленно-медленно выдохнула, судорожно пытаясь дословно вспомнить, что именно говорила и где могла проколоться. Она вообще-то всегда старалась врать как можно меньше, а уж если врать — то без конкретики, потому что именно в деталях легче всего запутаться. И впору было благодарить мамину науку и богов за то, что привычка проявила себя и сейчас тоже. — Еще скажи, это нечаянно получилось! — Шешель хмыкнул возле самого уха мошенницы, пощекотав дыханием, и в ответ на это по спине рассыпалась горсть мелких мурашек. Ощущение Чаре понравилось. — Я вообще стараюсь не врать! — шепотом возмутилась она, решив, что в этом случае лучшая защита — нападение. — И именно этому нас учили в пансионе! — И в каких же мы с тобой отношениях с Беряны? — Уважительных! — быстро нашлась Чарген. — Я очень уважаю следственный комитет и стражу, а ты… А ты сам сказал, что наводил обо мне справки! Говорила она тихо, мотор гудел, и оставалось надеяться, соседи по автомобилю ничего не слышат. — Боги! Ты неподражаема! — Следователь рассмеялся, прикрыв свободной ладонью лицо. — Я думал, такое только в водевилях бывает… Чарген облегченно перевела дух: кажется, поверил. Но доверие к определителю лжи объясняло, почему господин Смит так быстро их отпустил. В конце концов, на прямые интересующие его вопросы она ответила максимально конкретно и однозначно — никаких денег не брала, о делах и долгах мужа ничего не знала, никого не убивала. Такую прямую ложь артефакт распознал бы сразу, тем более Чара совсем не настраивалась на борьбу с ним. Тут Шешель угадал: как обмануть определитель лжи, Чарген действительно знала. Мама когда-то сумела достать исправный артефакт, и они долго тренировались, изыскивая способы: разумная и осторожная Йована Янич прекрасно знала, что может попасться, и старалась предусмотреть все. Чаре тогда было пятнадцать, она сидела с младшими, когда мама выходила на охоту, и еще только училась — магии и тонкостям сомнительного ремесла. Пока, конечно, в теории и не задумываясь всерьез о том, чтобы пойти по ее стопам, но игралась с определителем с удовольствием. — Стеван… — Стей. Раз уж мы с тобой теперь так близки. — Шешель фыркнул от смеха, опять щекотнув дыханием ухо Чарген, и выразительно похлопал ладонью по ее бедру. И Чара не просто вновь пообещала себе все-таки соблазнить господина Сыщика при удобном случае, но уже была совершенно уверена, что это получится. Уж слишком охотно он ее обнимал, чтобы всерьез ожидать от него сопротивления или хотя бы внятных протестов. — Стей, — легко согласилась она, — но кому в итоге… Однако договорить не успела. ГЛАВА 5 Когда пытаешься обманывать всех, главное — не обмануть еще и себя Где-то рядом раздалось несколько как будто совсем нестрашных, негромких хлопков. Чарген осеклась и собралась уже спросить, что это было, но водитель вдруг выкрутил руль и ударил по тормозам. Пассажиров швырнуло к боковой стене. Чаре повезло больше всех: они с Шешелем оказались в нужном углу, а она еще и сверху. Правда, головой попала следователю в челюсть, но не так сильно, как могла бы. Водитель что-то крикнул на регидонском. Громилы внутри, матерясь, пытались разобраться в конечностях и схватиться за оружие. Что именно матерились — было понятно и без знания языка, по интонациям. Стеван тоже сдавленно ругнулся, отодвинул спутницу и достал пистолет, после чего левой рукой схватился за пострадавшее лицо, ощупывая челюсть. Сопровождающие высыпались из салона, и через открытую дверь выстрелы зазвучали отчетливей. Шешель схватил Чару за запястье и потянул наружу. Меньше всего Чарген хотелось лезть под пули, но она заставила себя промолчать и не задавать глупых вопросов. Обещала же не доставлять проблем, а господин Сыщик явно знает, что делает. Только уже вылезая из машины, вспомнила наконец, что она, в отличие от мужчин, даже под пулями в безопасности. Верилось в это с трудом, несмотря на то что артефакт уже однажды спас, но все равно от напоминания стало легче. Уже наступило утро, но света это добавило немного: тучи продолжали низко висеть над городом, а сейчас с них еще посыпался очень неприятный, холодный мелкий дождь. Кто-то что-то крикнул — с той стороны, из-за машины. Главный из громил ответил, и Чарген опять безо всякого перевода поняла: сказал, куда нападающим стоит пойти. Выстрелы стихли, началась попытка переговоров. Шешель положил руку ей на голову, вынуждая пригнуться еще ниже, чтобы случайно не мелькнула в окне, и быстро глянул через крышу. — А разве за машиной можно укрыться от пуль? — не выдержала Чара. Было жутковато, но одновременно она чувствовала, что буквально подрагивает от нетерпения. Разумные опасения отошли на второй план, зато в крови взбурлил азарт. Жаль, что у нее нет пистолета, да и стрелять она тоже не умеет… — За этой — можно. — А зачем мы тогда вылезли? Следователь раздраженно на нее шикнул и на регидонском обратился с вопросом ко второму громиле, который не участвовал в переговорах. Они о чем-то коротко договорились, явно получили раздраженное одобрение главного, и Стеван, опустившись на корточки, перетащил также вынужденно присевшую Чарген за капот машины. Крепко обхватил рукой за плечи. — Значит, так. По команде бежим вот в тот переулок, нас обещали прикрыть. И дальше тоже бежим очень быстро. Ясно? — Да, только погоди, давай наоборот, — решилась она. — Что наоборот? Но Чара уже вывернулась из-под руки, оттеснила спутника от машины, сама схватилась за его плечо. — У меня браслет, забыл? Шешель одарил ее в ответ очень странным взглядом, но спорить не стал, коротко кивнул, бросил что-то на местном языке и приобнял ее за талию. Мгновение, другое — тягучие, вязкие как смола. Сердце торопливо застучало где-то в горле, но все еще не от страха, а от предвкушения. Несколько метров до угла дома то казались бесконечными, то — преодолимыми за один шаг. Под ребрами образовалась тревожная сосущая пустота. Вот сейчас, сейчас что-то случится, сейчас… Сзади тихо рявкнул регидонец. — Ну! — скомандовал следователь и, дернув Чару, сорвался с места. Тело отозвалось на команду, прянуло вперед. Ноги в неудобных ботинках тут же заплелись, но Шешель буквально проволок спутницу несколько шагов, а там она сумела разобраться в конечностях. Захлопали выстрелы, Чарген инстинктивно втянула голову в плечи и крепче вцепилась в спутника. Попадут, нет? В нее, в Сыщика? А артефакт, у него вообще какой предел срабатывания — по скорости, по количеству, по калибру?.. Ответ на один из вопросов она получила почти сразу. Пуля попала в стену дома, когда они пробегали мимо, во все стороны брызнуло кирпичной крошкой, больно хлестнуло по лицу, и артефакт от этих осколков не защитил. Если бы могла, Чара, наверное, шарахнулась в сторону, но инерция не позволила, да и Шешель продолжил бежать. Под прикрытием стены он распрямился, перехватил Чарген за руку и поволок куда-то в хитросплетение улиц. Только теперь она обратила наконец внимание, что дома вокруг опять выглядят совсем иначе. Кажется, район был старым, но вряд ли престижным: сравнительно невысокие, в три-четыре этажа, здания стояли тесно, скованные асфальтом и старой брусчаткой, не оставлявшими и клочка земли для травы или деревьев. Штукатурка на фасадах потрескалась и осыпалась, красивый декоративный кирпич раскрошился, облез и местами даже позеленел от вечной сырости. Многие окна в домах были разбиты и закрыты кусками фанеры или картона или составлены из разнокалиберных обрезков стекла. Дождь усиливался с каждым шагом и прибивал к выщербленному асфальту обрывки бумаги и прочий мусор. Кажется, пытался прибить и бегущую пару, но следователь не обращал на него никакого внимания, а Чарген пока больше думала о собственных ногах в проклятущих ботинках, которые с каждым шагом все тяжелели. И о том, что надо, наверное, больше времени уделять спортивным занятиям, потому что уже через минуту бега сбилось дыхание, а еще через столько же ужасно закололо в боку. Хотелось спросить, далеко ли Шешель собрался и понимает ли вообще, куда именно бежит, потому что сама Чарген потеряла ориентацию в пространстве на втором повороте. Но сил и дыхания на это не оставалось, а вскоре ответ пришел сам: следователь ринулся к открытой двери одного из подъездов. Внутри оказалось еще противней, чем снаружи. Пахло теплой сыростью, тухлятиной и застарелой мочой, и Чара, которая от бега жадно хватала воздух полной грудью, едва поборола приступ тошноты. Кроме того, здесь оказалось грязнее, чем снаружи, но это, к счастью, не удавалось разглядеть в подробностях: через почерневшие окна просачивалось слишком мало света. Но Чара искренне поблагодарила запасливого старичка и пожелала ему удачи, потому что без обуви здесь… В общем, лучше об этом даже не думать. Не сбавляя шага, следователь поволок спутницу к лестнице, побежал наверх через ступеньку. На первом же пролете Чарген запнулась и едва не пересчитала ступеньки носом, но Шешель успел среагировать, дернул ее за руку вверх. Потом перехватил за локоть и, не говоря ни слова, продолжил переть вверх с неотвратимостью локомотива литерного поезда. Немного перевести дух Чара сумела только на самом верху, у железной лестницы, которая упиралась в люк, что вел на чердак. В глазах темнело, руки и ноги отчаянно тряслись, щека горела и жутко чесалась — кирпичная крошка все-таки поцарапала кожу, и теперь ранки разъедал пот. Подумалось, что, если бы ее пристрелили, это было бы не так уж и плохо… Слабость была мгновенной, пораженческие мысли Чарген быстро отогнала, тем более пришлось спешно собираться с силами для очередного рывка. — Отлично, открыто. Иди сюда, — окликнул сверху следователь, который хоть и дышал неровно, часто, но точно не выглядел таким вымотанным, как его спутница. Чара взяла себя в руки, взялась за перекладины лестницы и начала медленно карабкаться наверх, стараясь не думать о том, какая в этих самых руках слабость и как неприятно будет, в случае чего, падать. Когда перекладины под руками кончились, Чарген замерла, высунувшись в люк и растерянно озираясь в поисках опоры. Хвататься за грязный пол совсем не хотелось, пусть умом она и понимала, что ступеньки вряд ли были чище.