— А такие бывают?! — Редко. Дипломатические. Но их в ближайшую неделю не предвидится, зато во второй половине дня — проверенный почтовый. Попробуем спрятаться в порту, там много артефактов, поводку создадут помехи. Если он, конечно, есть и дело действительно в нем. — А как еще нас могли вычислить? — Могли вычислить не нас, могли следить за квартирой. Это даже больше подходит, слишком долго они думали и собирались штурмовать. Пока пытались выяснить, кто пришел, пока приняли решение… За браслетом приехали бы сразу, а это похоже на обычную операцию стражи. Чарген открыла рот, чтобы спросить, чем подобное обернется для старика-хозяина, но, подумав, закрыла. Господин Сыщик все-таки прав: им сейчас точно не до сложностей этого человека, который, надо думать, прекрасно знал, на что шел. Да и помочь ему они не смогут, не в том положении. Они успели миновать соседний дом. До широкой центральной улицы, где можно было поймать такси, оставалось минут пять, когда дорогу заступила пара темных фигур. Ближайший фонарь находился у них за спиной, поэтому лиц не было видно, но зато явственно читалось наличие в руках оружия. — Госпожа Ралевич, вас хотят видеть, — на неплохом ольбадском заговорил один из мужчин. — Не советую глупить. Мы уважаем клан Лиссота и не хотим ссориться, речь о делах между нашим кланом и мертвым ольбадцем, — обратился он уже явно к Шешелю. Тот обернулся через плечо. Последовав примеру, Чара обнаружила еще троих типов с оружием. Напомнила себе о браслете, но все равно нервно подалась ближе к Стевану. — Не могу отказать, когда так вежливо просят, — с непонятной интонацией сказал следователь. — Почему бы не поговорить с хорошим человеком? — Как раз ваше присутствие совсем необязательно, — возразил незнакомец, явно старший в этом отряде. — Моя любимая женщина пережила большую трагедию, я не могу бросить ее в такой момент, — заверил следователь и приобнял спутницу за талию. — Верно, дорогая? — Разумеется! — включилась та, с готовностью придвинулась к Шешелю еще, прижалась к его груди. — Я никуда не поеду одна! Мне… Мне так страшно! После всего, что случилось, и Павле… — Следуйте за мной. — Старший, очевидно, решил, что спорить в этой ситуации себе дороже, и зашагал вдоль улицы. — Что будем делать? — напряженным шепотом спросила Чара. — Разговаривать, раз предлагают. — Шешель, снова перехватив ее за руку, двинулся за главным. Чарген опять обернулась через плечо, на следующих за ними на некотором расстоянии мужчин, и молча стиснула зубы. Идти с этими типами никуда не хотелось, но выбора, похоже, не осталось. Если бы был другой выход, следователь наверняка им бы воспользовался, а здесь… Чаре приходил в голову единственный альтернативный вариант — драка, но риск был слишком велик. Да, ее защитит артефакт, но в нее, наверное, и стрелять не станут, если она нужна живой! И даже этот единственный вариант Чарген отбросила почти сразу. Становиться причиной смерти господина Сыщика совсем не хотелось, да и… Если его не станет, как ей попасть домой? У нее-то знакомых капитанов дирижаблей нет! Так что тут дело не только в совести, но и в практичности, а если эти два увесистых камня на одной чаше весов, опасения их вряд ли перетянут. Машина — длинная, черная — ждала за углом, водитель скучал за рулем. Старший в шайке открыл заднюю дверцу, пропуская гостей вперед. Внутри оказалось очень просторно. Сиденья располагались по кругу, образуя единый диван, прерывавшийся только дверью. Шешель потянул Чару в дальний угол сразу за водителем, следом по одному нырнули громилы. Хлопнула передняя дверь — туда тоже кто-то сел. В просторном салоне стало тесновато, и, хотя никто не пытался сесть рядом с пассажирами, Чарген все равно придвинулась поближе к спутнику. Тот или понял намек, или сам проявил инициативу, но сообщницу обнял и покрепче прижал к себе. Чара опять охотно прильнула к его груди, как и положено испуганной наивной девочке. Хотя вот именно сейчас требования маски и собственные желания друг другу не противоречили. Чарген будто невзначай провела ладонью по груди Стевана под пиджаком, скользнув рукой на плечо, удовлетворяя любопытство. Конечно, стоило бы осмотреть повнимательней и без рубашки, но она все же окончательно склонилась к версии, что следователь именно жилистый, а не тощий: мышцы на костях явно присутствовали, это ощущалось. Имела она как-то дело с по-настоящему тощим типом, и внешне это было похоже, но тактильные ощущения отличались радикально. Взглянуть бы на него без одежды!.. Чара сама себя отругала за неуместные мысли и стремления и сама же себе логично возразила, что они, может, доживают последние минуты, что же теперь, не воспользоваться случаем? Тем более Шешель сам заявил этому типу, что они любовники, это еще и для дела полезно. — Мне все интереснее, чему же там учат, в этих ваших пансионах, — интимно прошептал ей на ухо Стеван и поцеловал в висок — вроде как утешил. Очень хотелось ответить, но Чара не стала. Вряд ли у нее получилось бы так же незаметно, а зачем привлекать внимание окружающих странными разговорами? Вместо этого она немного съехала вниз по сиденью и пристроила голову на твердом плече следователя, обняла его поудобнее — за талию, под пиджаком. Папки с документами там не оказалось — наверное, спрятал за спину. Потом, неожиданно даже для себя, дотянулась губами до заманчиво близкой шеи и слегка прихватила тонкую кожу над воротником рубашки. Обнимавшая ее рука чуть сильнее напряглась, прижав крепче, и Чара спрятала довольную улыбку. А у господина Сыщика, оказывается, чувствительная шея. Интересно… Чарген рассеянно подумала, что, пожалуй, стоит его соблазнить. И загадала обязательно попробовать, если они все-таки переживут это приключение. Он же ей давно нравится, кажется привлекательным, так почему не позволить себе немного вольности? Конечно, очень сложно на глаз определить, насколько мужчина хороший любовник, но чувствительную шею Чара считала хорошим признаком. Ну а что? Она ведь ничего не теряет. В худшем случае просто удовлетворит любопытство, в лучшем — еще и удовольствие получит, очень кстати после Ралевича-то. Вот у него шея была ужасной: толстой, оплывшей и равнодушной. Конечно, вместо всех этих посторонних рассуждений стоило бы подумать о деле. Прикинуть линию поведения при встрече с хозяином этих громил, сосредоточиться, постараться вспомнить все, что она знала о покойном муже. Вот только Чарген слишком устала и слишком отчетливо понимала, что проку от таких рассуждений не будет совершенно. Она понятия не имела, что нужно от нее главе одного из местных кланов или его ближайшему соратнику. Вроде не похоже, что он знал об артефакте, иначе подручный говорил бы о другом. Или глава знал, как все обстоит, а мелкой шушере такие подробности не сообщают? В любом случае мошенница решила, что куда полезней собраться и успокоиться, чем нервничать и трястись. А поскольку объятия Шешеля действовали в этом смысле благотворно, то зачем искать другие варианты? Куда ехала машина, Чара даже не пыталась отследить. Да и ее спутник, похоже, тоже был больше сосредоточен на происходящем внутри автомобиля. Взгляд его вроде бы рассеянно блуждал по сидящим напротив мужчинам, но в подлинность этой расслабленности не верилось. Много времени дорога не заняла. Машина замедлила ход, повернула и вскоре остановилась. Выбравшись наружу последней, опираясь на вежливо предложенную следователем руку, Чарген озадаченно огляделась: появилось ощущение, что они больше не в Норке, а вдруг вернулись в Ольбад, в ближайший пригород Беряны. Небольшой особняк, утопающий в зелени сада, возле которого выгрузили вынужденных гостей, отлично вписался бы в те места. Видимо, и здесь существуют уютные, живописные кварталы. Просто не для всех. В дом их впускали… странно. Сначала вошли двое громил, потом предложили пройти Чарген, потом, после паузы, позвали следователя. Чара растерялась, но ее спутник оставался невозмутим, даже выглядел сейчас заметно более спокойным, чем во время поездки. Обставлен особняк оказался дорого, красиво, но совершенно безлико. Похоже, хозяину было плевать на такие мелочи, и он не пытался проявить хоть какую-то фантазию. И нанятым людям не позволил. Хотя это характеризовало его с лучшей стороны: в попытках выделиться люди порой доходят до странного, Чарген всякого насмотрелась. Или же, как вариант, это был нежилой дом. Учитывая предполагаемую личность человека, к которому они шли, не стоило удивляться всяческим предосторожностям и причудам. Не исключено, что живет глава клана где-то еще, а здесь только решает вопросы. Зачем для этого, правда, такой большой дом и не проще ли устроить контору где-нибудь в центре — тут фантазия Чары уже пасовала. Путь закончился в очень просторном, темном и почти пустом кабинете, только дополнительно утвердившем Чарген во мнении, что дом нежилой. Сумрак едва разгонял единственный осветительный шар почти у самого входа. Под ним полукругом стоял пяток кресел, повернутых к тонущему во мраке дальнему концу кабинета. Там, между двумя окнами, задернутыми плотными фиолетовыми шторами, возвышался большой и, кажется, очень тяжелый письменный стол. По бокам от него, в дальних углах, чернели глыбы шкафов. Но больше всего внимания привлекал странный для кабинета пол — белый, гладкий, мраморный. Он сильно диссонировал с остальной отделкой — темными потолком и стенами, обшитыми до середины деревянными панелями. В общем сумраке казалось, что ярко-белый мрамор даже немного светится. В целом помещение производило неприятное, давящее впечатление. Здесь совершенно точно никто не работал — слишком уж тяжелая атмосфера, как тут можно сосредоточиться на бумагах! Да и стол слишком пустой, даже письменного прибора не видно. Чарген разглядела только какую-то темную пирамидку прямо перед сидящей в кресле смутной фигурой. Такое неудобное пресс-папье? Или это артефакт? Вероятно, но какой? — Садитесь, — велел сопровождающий, а громилы рассредоточились по периметру. — Артефактов и оружия не было, — обратился он к хозяину кабинета почему-то по-ольбадски. Лишь чудом Чара в этот момент удержалась от растерянного взгляда на этого типа. Что, правда нет? А как же… — Идиот, — устало проговорил сильный мужской голос из-за стола. — У него кобура под мышкой. Не все оружие в арке звенит… Стой уже, после поговорим, — одернул он подручного, качнувшегося к посетителям. — Считайте это жестом доброй воли, — обратился хозяин к гостям. — Можете называть меня господином Смитом. Госпожа Ралевич, у меня были определенные договоренности с вашим покойным супругом. Он должен был привезти мне деньги, он клялся, что их привезет. Но их нет. — Я ничего не знаю о делах Павле, он меня в них не посвящал! — Голос очень кстати дрогнул. А что случилось это от злости на покойного мужа, которому Чарген мысленно послала проклятие… К счастью, мысли читать невозможно, а собеседник вряд ли мог что-то понять по лицу. — И денег не брали? — без выражения продолжил господин Смит. — Конечно нет! И я его не убивала, но разве объяснишь это страже?! — И даже ваш любовник не имеет к этому отношения? — Я не убивал Ралевича и никогда ничего такого не планировал, — ровно подтвердил Шешель. — Понимаете, — поспешно затараторила Чара, придвинувшись в кресле ближе к спутнику и обеими руками схватившись за его руку. — Павле полностью устраивал меня как муж, но в постели с ним было ужасно! Я не собиралась его убивать и разводиться тоже не собиралась, ну просто Стей… мы давно уже, ну… в отношениях, с Беряны еще, — «добрососедских», с иронией добавила про себя. — Мы только спим вместе! Ну, для здоровья… Я не знаю, кто убил Павле и где ваши деньги, правда! — Вот так всегда и случается, когда женятся на молодом теле без мозгов, — рассеянно проговорил господин Смит. Многое бы Чарген отдала, чтобы увидеть сейчас его лицо и понять выражение. — Вы женаты? — спросила она заискивающе. И, кажется, угадала, потому что собеседник ответил с отчетливой гордостью: — Уже тридцать лет с одной женщиной. Она мой друг и помощник. — Это так замечательно! — похвалила Чарген совершенно искренне. — Я бы тоже очень хотела прожить всю жизнь с единственным любимым мужчиной, — вздохнула она. — Семья — это святое! Только вот не повезло пока… — Вы еще юны, какие ваши годы, — заметно более благодушно заверил собеседник. — Ищите сверстника, мой вам совет, а не деньги. — Я уже так пожалела, что согласилась на предложение Павле! — заверила Чара. — Но он так красиво ухаживал, и мне казалось, из этого выйдет что-то хорошее… — Кто мог убить вашего мужа? — спросил господин Смит, очевидно вспомнив, зачем они вообще встретились. — Я не знаю, — пожала она плечами. — Но, может быть, его племянник? Он встречал нас. Как же его… Хован! Хован Живко. Он мне не понравился, неприятный тип, такой ухоженный скользкий хлыщ. И еще мне показалось, что я видела господина Гожковича, он партнер моего мужа. Он вроде бы не должен был находиться здесь, и я не знаю, точно ли это был он, но мы видели его возле отеля, когда оттуда уходили. — И зачем же вы ушли? Почему не дождались стражи? — Боюсь, они не поверили бы, что не я убийца и что Стеван тут ни при чем, — вздохнула Чара, окончательно освоившись в новой роли и новом обществе. — Это уж точно, — согласился господин Смит. — А вы, Стеван? Работаете на Лиссота? — Я сотрудничаю с ним исключительно по легальным делам, — твердо ответил Шешель. — Я работаю в Ольбаде, а сюда сейчас приехал вслед за Цветаной. — И именно поэтому носите с собой пистолет, который не определяется датчиками? — явственно усмехнулся хозяин дома. — В этом городе лучше иметь под рукой надежное оружие. — И пользоваться им вы, конечно, умеете? И пустите в ход? — Я служил в армии, — уверенно ответил следователь. — Стреляю хорошо. Если надо — воспользуюсь. — Слова мужчины, — рассеянно похвалил Смит. — Госпожа Ралевич, мне неприятно об этом говорить, но долг вашего мужа… — Я все выплачу, как только получу наследство! — поспешила заверить Чара. — Только я… Мне же надо вернуться домой для этого. — Не думайте, что в Ольбаде у вас получится спрятаться от этого обещания. — Особенной угрозы в голосе не прозвучало, но несерьезно отнестись к этим словам не получилось бы при всем желании. — Конечно, только… нужны же, наверное, какие-то документы, да? — А говорите, ничего в делах не понимаете, — усмехнулся Смит. — Не волнуйтесь, к вам придут. Со всеми нужными документами. Отвези молодых людей в город, куда скажут, — обратился он все к тому же помощнику.