Мы вошли в лес, и совсем скоро остановились около родника. Громадный дуб шумел над нашими головами. Нигде не было видно таинственного лесничего, которого так не жаловала шептуха. Мешко опустился на одно колено, набрал в ладони воды и отпил. Я мысленно отметила, что если когда-нибудь захочу поцеловать его, то сначала заставлю почистить зубы. В этой канаве могут водиться лямблии! Я тяжело вздохнула. Зря я изучала медицину. Теперь, благодаря полученным знаниям, мне слишком многое было известно о бактериях, вирусах и, что еще хуже, паразитах, которых я могла подхватить. Не зная всего этого, я бы, наверное, была всего лишь одержима мытьем рук, а так я еще и тщательно их дезинфицирую. Пользы для кожи это не несет. – Идем? – спросила я нетерпеливо. – А то еще кто-нибудь украдет эту стремянку, и мне придется покупать новую. А выглядела она солидно… наверняка дорогая. Мешко поднялся, поцеловал кончики пальцев и, коснувшись коры дерева, пробормотал что-то себе под нос. Наверняка попросил у Святовита удачи. – Ты неверующая? – спросил он. – Можно и так сказать. – Я пожала плечами. – Я не верю в утопцев и полудниц. Ну а боги… Кто знает? Может, боги действительно есть где-то там. Но, пока я не увижу их своими собственными глазами, не поверю. Он со смехом покачал головой. – Что? – проворчала я и поправила воротник. – Я знаю, что ты хочешь стать жрецом, и мне не следует говорить при тебе такие вещи, но это правда. Когда-нибудь ты станешь вещуном. Тебе стоит привыкнуть к подобным признаниям. Я же верю в то, что вижу. – Ты, должно быть, видела много клещей… Я стукнула его по плечу, когда мы медленно двинулись вниз по ручью. – Клещей, в отличие от богов, я боюсь. – Я заметил. Меня не волновало его мнение. Пусть смеется надо мной, если хочет. Я не собиралась снимать с себя ни одной вещички. – Тебе следует быть осторожной, Гося. Я ловко перепрыгнула на другую сторону ручья. С высокими сапогами на толстой нескользящей подошве мне были не страшны скользкие камни. – Я справлюсь! – Я не об этом. – Он поравнялся со мной. – Я говорю о богах. – В смысле? – Сейчас ты находишься там, где вера очень важна. Лысица – это место паломничества верующих со всей страны. Именно сюда на празднование Купальской ночи съезжаются самые мудрые шептухи и важные жрецы, – пояснил он. – Здесь боги гораздо реальнее, чем ты думаешь. – Не волнуйся, – подмигнула я ему. – Я справлюсь с любыми предрассудками. Мешко снова покачал головой. Выражение его лица говорило о том, что знает он гораздо больше меня. Этот его менторский тон постепенно начинал раздражать. Притворяется умным и опытным, а сам не сильно старше меня. – Я не дитя малое, – прошипела я. – Я справлюсь. – Если понадобится помощь, дай мне знать. – Ладно. Понемногу я стала жалеть, что попросила его помощи в этой вылазке. При ярком свете дня лес не казался страшным. Я быстро срезала почки с нижних веток, до куда могла дотянуться без стремянки, и бросала их в ведро, которое послушно нес Мешко. На другой стороне ручья я разглядела несколько симпатичных сосен. Ручей расширился настолько, что через него было уже не перепрыгнуть. Я колебалась, переминаясь с ноги на ногу. У Мешко таких сомнений не было. Не заботясь о своих ботинках, он одной ногой ступил в воду, поставил ведро на другой берег и повернулся ко мне. – Давай помогу тебе, чтобы ты не промокла, – сказал он. Прежде чем я успела ответить, что мне не требуется его помощь, он обхватил меня за талию и перенес через ручей. Ну и как тут можно долго на него злиться? – Хм, спасибо. – Нет проблем. Мне было ужасно жарко. Я почувствовала, что у меня покраснели щеки, но расстегнуть хотя бы воротник плаща мне не позволяла гордость. – Гося, ты когда-нибудь слышала о цветке папоротника? – спросил Мешко. – Да. Когда я была маленькой, мама рассказывала мне о нем сказки. – Знаешь, в одной из здешних легенд говорится, что именно в этих лесах раз в двенадцать тысяч триста сорок пять полнолуний во время летнего солнцестояния… – …расцветает цветок папоротника, – закончила я за него. – Я знаю. Меня всегда удивляло, почему именно раз в двенадцать тысяч триста сорок пять полнолуний. Жаль, нельзя сосчитать, когда будет это конкретное полнолуние. Оно ведь бывает не каждую Купальскую ночь. – В этом году будет. – Правда? – Да. Обычно в такой год люди со всего Королевства съезжаются на празднование, а потом лихорадочно обыскивают лес. – Это плохо. – Я покачала головой. – Они уничтожат местную экосистему из-за этого глупого мифа. Я оглядела практически нетронутый лес. Нигде не было видно мусора, бутылок или упаковок из-под еды, которые обычно оставляют после себя неряшливые туристы. Свентокшискую пущу здешние лесники берегли как зеницу ока. Надеюсь, ни одного из них мы не встретим: шли мы не по протоптанной дорожке, а я вдобавок калечила деревья. Думаю, если бы я сказала, что делаю это по заданию шептухи, они бы, наверное, закрыли глаза. А вот Мешко точно бы досталось по полной за то, что он топчет святую землю без разрешения. Хотя, кто знает? В конце концов, он подопечный Мщуя. Может, этот пьяница, то есть жрец, пользуется здесь каким-то уважением. – Они всегда оставляют после себя кучу мусора. У лесников потом полно работы, – сказал он, словно прочитав мои мысли. – А я однажды встретила лесника. Шептуха сказала, что его зовут Лешек. Милый старичок. Хотя, он, кажется, немного староват для подобной работы. Еще инфаркт хватит где-нибудь глубоко в лесу, и все. Мешко выглядел так, будто кто-то пнул его в живот. – Ты видела Леш… Лешека? – Да. – Я не понимала, почему он придает этому такое значение. – Симпатичный, только форму свою мог бы постирать. Выглядит так, будто он не снимал ее лет сто. Я не утерпела и расстегнула плащ. – Мешко, расскажи мне что-нибудь о себе, – попросила я. – Откуда ты? Он не ответил. – Мешко? – Я обернулась к нему. Он шел за мной мрачнее тучи. – С севера, – небрежно бросил он. – О, так ты с моря? – обрадовалась я. – Я тебе завидую. – Нечему тут завидовать. Да уж, разговорчивым он явно не был. – Что тебе сказал лесник? – спросил он. – Ничего. – Я пожала плечами. – Говорю тебе, он был странным. Ручей, благодаря многочисленным притокам, значительно расширился. Ровная местность позволяла ему разливаться в стороны, превращая берег в болото. При каждом шаге подошвы наших сапог издавали чавкающие звуки. Меж сосен появились ольхи и ивы. Мы постепенно приближались к тому месту, где я бросила стремянку. – Кажется, мы уже совсем близко, – сказала я и ускорила шаг. Был полдень, но свет не мог пробиться сквозь густые кроны деревьев. Стало холоднее. Я этого особо не почувствовала, потому что на мне было несколько слоев одежды, но заметила, что на предплечьях Мешко появились мурашки. Но он не жаловался, изображая из себя крутого парня. – Далеко ты зашла, – сказал он, беспокойно оглядываясь. По телу разлилось удовлетворение при мысли о том, что ему здесь тоже стало не по себе. Значит, моя вчерашняя паника не была беспочвенной. – Жуткое место, правда? – подхватила я. – Не знаю, зачем я вообще забралась так далеко. Наконец мы увидели мою стремянку. Она стояла там, где я ее оставила, рядом с зарослями ив, чьи ветки печально свисали до самой земли. – Смотри! Никто ее не украл! – обрадовалась я, как маленький ребенок. Я взглянула на ведро, которое держал Мешко. Оно было полным. Мы спокойно могли забрать стремянку и отправиться обратно к машине. Хотя, надо признать, что прогулка все-таки получилась довольно приятной. Большую часть времени идущий рядом со мной парень молчал, как зачарованный, либо раздражал меня своими комментариями, но было приятно иметь его в качестве сопровождающего.