Он кивнул и удалился. А Катя взялась за посуду, но швырнула ее обратно в раковину. Любимый уезжает, а она тут возится с грязной тарелкой. Вытирая руки о халатик, она бросилась к лестнице. Перед тем как вбежать в спальню, скинула его. Нужно по-хорошему проститься… Глава 2 Допрос был тяжелым. Эльзу прессовал следователь, а потом это делать начала подполковник Валерия Светлова. – Вы работали проституткой, не так ли? – первое, что спросила она. – И Арарат Аникян был вашим клиентом? – Не был. – Но вы его знали по Питеру, так? Эльза молчала. Думала. А Валерия продолжала вещать: – Вы умная женщина. И я вас уважаю. Говорят, бывших проституток не бывает, но вы своим примером опровергаете это мнение. Только на вас у нас имеется досье. В нем – ваши пальчики. Вы проходили свидетелем по делу об убийстве крупного бизнесмена Ланского. – То был несчастный случай. И ваши питерские коллеги в этом убедились. – Ланского никто не сталкивал за борт? – Он сам упал, напившись в хлам. Блевал, перегнувшись через парапет верхней палубы, и когда судно качнуло на волне, слетел вниз. – Это официальная версия. – Я лично присутствовала при этом. Никто к Ланскому не подходил. Девочки, что вились рядом до этого, были им отогнаны. – Вы входили в их число? – Нет, я была его бывшей. Мы встречались где-то год, он материально меня поддерживал, но вздумал бросить свою супругу, боевую подругу-ровесницу, и жениться на молоденькой. – Не на вас? – Я была его отрадой, не более. На таких, как я, женились только идиоты. А Ланской был здравомыслящим мужиком. Да, он разошелся с женой, которая прошла с ним и Крым, и рым, но мало ли что там у них в семье происходило. Он нашел другую, молодую, порядочную, из хорошей семьи. И думал, что не будет ей изменять. То есть имел такое намерение. Мне об этом сообщил. Вручил дорогой подарок в качестве прощального. Но месяцев через семь позвонил мне. Сказал, что умирает от скуки. Я лично ничем ему не могла помочь. Как говорится, ушла из большого спорта на тренерскую работу. Поэтому предложила взамен себя нескольких девочек. Троих привезла на яхту. Но Ланской напился, упал за борт, и мы все пострадали. – В том числе Арарат Аникян? – Он был одним из десятка гостей мужского пола. Бизнес-партнер Ланского вроде бы. Мы с ним болтали, точнее, вели светскую беседу. Арарат не приставал ко мне, я к нему, и оба вскоре забыли друг о друге. – Но вспомнили, когда увиделись в замке? – Да. Я первая это сделала, но не подала виду. Арарат особо не изменился. А я перестала одеваться как шлюха, состригла волосы, почти не крашусь. И все же он меня узнал, подошел. Мы поболтали. Но уже не по-светски. Аникян страшно ревновал бывшую супругу, и ему взбрело в голову, что я собираюсь ее под кого-то подложить. – А что, на женщин возраста Екатерины есть спрос? Сейчас сорокалетние звезды уже не котируются, а ей уже за пятьдесят, и от былой славы не осталось и следа. – Тем, кто по молодости лет на нее онанировал, это не важно. Те, что стали богатыми, с радостью бы провели ночь с Екатериной Могилевой, женщиной их юношеских грез. Если бы я занималась тем, в чем меня заподозрил Аникян, я нашла бы желающих. Но я давно отошла от дел, а Катя, насколько мне известно, никогда не решала свои проблемы, в том числе финансовые, через постель. Об этом я Арарату сказала тогда. Не знаю, поверил ли он, но больше меня не донимал. Однако я старалась не бывать у Кати в гостях, зная, что заявится Арарат. И если бы он не сваливался иногда как снег на голову, больше бы мы не виделись. – Аникян не угрожал вам? – Чем? – Он мог раскрыть вас. – Плевать мне на это. – Неужели ваша репутация не пострадала бы? – Я торгую черепицей, брусчаткой, теплицами, садовым инвентарем и рассадой. Моим клиентам плевать, чем я занималась ранее. Да и мне за прошлое не стыдно. Хотя гордиться тут нечем. Поэтому я его не афишировала. – Вы резко ушли из бизнеса. Почему? – На самом деле это не так. Я сначала перешла на обслуживание постоянных клиентов, потом стала сводить их с другими девочками, пока не почувствовала себя готовой к радикальным жизненным переменам. – Толчком стала гибель Ланского? – Возможно. Мне давно опротивел тот образ жизни, что я вела. Даже после того, как я перестала обслуживать клиентов, продолжала контактировать с ними. А богатые мужики отвратительны. – Все? – Да, – безапелляционно заявила Эльза. Хотя могла бы и промолчать, видела, что Валерия начинает раздражаться. И не очень понятно почему. – Деньги дают власть, а она развращает. – Вы вращались в определенном кругу. Не стоит судить обо всех по тем толстосумам, которые проводят досуг на яхтах с продажными девками. – Пожалуй, вы правы, – взяла-таки себя в руки Эльза. Она ничего не докажет, только разозлит подполковника. – Среди очень богатых остались порядочные люди, – чуть смягчила тон Светлова. На предыдущей фразе прошлась по Эльзе, как кнутом, назвав продажной девкой. Но Эльза знала, что права. Она, а не подполковник. И клиенты ее тут ни при чем. Точнее, не только они. Все психологические проблемы родом из детства. Эльзу поломали еще до того, как она повзрослела. Она была из очень хорошей и благополучной на первый, второй и даже третий взгляд семьи. Отец ее работал в питерском порту небольшим начальником, мама была экскурсоводом, сопровождала иностранные группы. Жили не тужили. Были и деньги, и фирменные шмотки, и знакомства полезные. Дети только не получались. А хотелось ляльку. Именно девочку, Эльзу. Она появилась на свет на пятом году супружеской жизни. Желанный ребенок. Мама ушла в декрет и больше на работу не вернулась. А папа стал вкалывать за двоих. И хорошо поднялся. Его повысили до большого начальника, и семья зажила еще лучше. Глава ее ни в чем своим девочкам не отказывал. И не только в материальном плане. При тотальной занятости умудрялся выкраивать время для жены и дочери. Случалось, забивал на важное совещание, чтобы сводить Эльзу в парк или ее маму в театр. Ей было десять, когда в семье разразился первый серьезный скандал. Оказалось, все эти годы у отца была любовница, красивая, но совершенно бестолковая бабенка. На ней обещали жениться, но так этого и не сделали. А ей уже перевалило за тридцать. И вот явилась стареющая красотка в дом любовника, чтобы за него побороться. Поступок глупый, приведший только к раздору в семье, но никак не способствовавший воссоединению любителей адюльтера. Папа тут же бросил свою пассию и долго замаливал грехи перед женой. Она простила его. Но, как гласит народная мудрость, черного кобеля не отмоешь добела. Едва все наладилось, как папашка вновь побежал на сторону. Новая любовница была младше предыдущей, а что хуже – умнее. Она не ждала предложения руки и сердца даже после того, как забеременела. Барышня оставила ребеночка и тянула деньги с обеспеченного любовника до тех пор, пока не вышла замуж за иностранца и не переехала с ним в Канаду. Это расстроило отца, и он пустился во все тяжкие. Теперь он спал со стриптизершами и даже с проститутками. Мать страдала, но не уходила. Пила. Много и часто. Эльза наблюдала за тем, как рушится благополучный мир их семьи, и не знала, как все исправить. О ней забыли все: и отец, погрязший в разврате, и мать, тонущая в своем горе и алкоголе. Всем стало плевать на нее. На долгожданного ребенка, из-за которого папа сбегал с важных совещаний, а мама не вернулась на работу, желая всю себя посвятить воспитанию. Почему они не разводились, Эльза так до конца и не поняла. Неужели лишь потому, что хотели казаться образцово-показательной семьей? Притворялись перед соседями, друзьями, коллегами отца? Родители, которые давным-давно не спали друг с другом и практически не разговаривали, устраивали банкеты по случаю годовщины свадьбы. Папаша вручал супруге дорогой подарок, она ему преподносила что-то не менее ценное – не напивалась и не рыдала, лежа на полу в луже собственной блевотины. Эльзе приходилось родителям подыгрывать. Иначе отец не давал бы ей денег, а девушке они требовались на репетиторов. Она хотела поступить в престижный вуз, получить профессию и съехать наконец от погрязших в своих пороках отца и матери. Могла бы и раньше, она знала, что папашка купил двушку, но поселил в нее не дочку, а очередную свою соску, и она была чуть старше Эльзы. Она понимала, что многие живут хуже. Кто-то из ее сверстников голодает, подвергается физическому насилию, бродяжничает. Но у каждого своя боль. Не зря же говорил Толстой, что каждая семья несчастлива по-своему. В институт Эльза поступила. Но бросила его на втором курсе. Отец ушел-таки от мамы, поселился со своей шалавой. Родительница решила лечиться от своей пагубной зависимости, чтобы тоже начать новую жизнь, но уже через три недели сбежала из клиники и запила с новой силой и отчаянием. Деньги она получала от мужа и позволяла себе хороший алкоголь. Если бы не это, опустилась бы до «Боярышника». Эльза пыталась влиять на мать, но только раздражала ее. «Оставь меня в покое, – орала она на дочь. – Катись из дома, если что-то не нравится, к папочке своему!» Эльза и хотела бы укатиться, да ей и там были не рады. И девушка взбунтовалась. Сначала бросила институт, потом соблазнила отцовского друга Валерича, у которого в детстве на коленках подпрыгивала, играя в «по кочкам, по кочкам, по маленьким дорожкам». Но мало чего этим добилась. Внимание к себе она, конечно, привлекла, но ненадолго. И Эльза ушла из семьи. Собрала вещи, съехала от мамы. К папиному другу. Старому и плешивому, но довольно неплохому человеку. По крайней мере, искреннему. Он сразу предупредил, что скоро наиграется с ней и поменяет на другую молодуху. Он был очень богат. Отец по сравнению с ним мог себя считать нищебродом. И друзья у Валерича в массе своей были такими же, с яхтами и самолетами, пусть и не столь шикарными, как у Абрамовича. Эльза многим нравилась. Она была свежей, стройной, хорошенькой, бестолковой и травмированной. Идеальной для самоутверждения. Приголубь такую, и она начнет с руки клевать. Поэтому, когда Валерич натешился с Эльзой, ее быстро подобрал другой потрепанный толстосум. А ей не только денег, но и отцовской любви не хватало, вот и искала ее девушка в объятиях тех, кто был старше вдвое, а то и втрое. С первыми двумя папиками она жила, пока не поняла, что ей проще просто с ними встречаться. Это и не требует ответственности, и приносит больше денег. Был период, когда Эльза имела много мужчин. Свыше десятка за месяц. Начала с богатых египтян, продолжила эмиратцами, а потом понеслось! Но ей не нравилась поточность. Лучше иметь троих, но если не милых сердцу, то хотя бы не противных. Как-то она согласилась на трехдневную поездку на Гранд-Канарию с омерзительным типом. Он вонял как падаль, был вечно пьян или под кайфом, обожал извращения, любые, но чем грязнее, тем лучше. Деньги заработал не сам, ему повезло с родителями. Собою был хорош до неприличия. И до него же отвратителен как человек. Заплатил он Эльзе тройную цену. Плюс перелет частным самолетом, проживание в самом дорогом отеле, ванна, наполненная шампанским, мороженое с золотой стружкой. Когда она вернулась в Питер, то не знала, как отмыться от вони, как будто въевшейся в нее, как развидеть то, что пришлось лицезреть, как начать относиться к себе как к гомо сапиенс. Она же человек разумный! Так что толкало ее на то, чтобы вести себя как… Нет, не животное! Незачем обижать их. Эльза унизилась до мерзкого духа похоти. А ведь ей даже не нравилось то, что с ней творил клиент. Она терпела все действия ради гонорара. Большого, но не запредельного. После той поездки на Канары Эльза изменилась. Она начала отказываться от выгодных предложений. Тот же смердящий извращенец звал ее на Сейшелы спустя три месяца, но она отказала ему. И вместо себя предложила приятельницу. Та, кстати сказать, по возвращении ее благодарила. Говорила, подумаешь, на меня мужик испражнился, зато как хорошо заплатил. Чудо, а не клиент. Побольше бы таких. * * * Эльза вышла из здания, в котором располагался следственный комитет. Порадовалась сухой погоде и решила немного посидеть на лавке, подышать свежим воздухом. В сумке имелась шоколадка с орехами и бутылочка воды. Чем не перекус? – Привет, – услышала она, распаковав «Сникерс». – Здравствуйте, – откликнулась она и куснула батончик размера XXL. Хорошо, что ей не нужно следить за фигурой. Эльза от природы была худощавой, а если бы и нет, то ей плевать, влезет она в сорок шестой размер или будет за пятидесятым гоняться. Главное, обильно не заплыть жиром, он мешает. – Помнишь меня? – Угу. То была женщина, что явилась на званый ужин к Катерине вместе с потенциальной покупательницей замка. Как звали их обеих, она запамятовала. – На допросе была? – Эльза кивнула, продолжая поедать шоколадку. Не часто ей хотелось сладкого, но сейчас, как говорится, оно зашло. – Я тоже. А Кира еще там. – Покупательница замка? – Несостоявшаяся. – То есть она передумала приобретать недвижимость Екатерины? – Она проблемная. – Женщина тоже достала из сумки напиток. Но то был квас. – А кому нужны лишние неприятности? – Не вижу большой проблемы в том, что часть земли принадлежит фирме покойного Арарата. Ее можно выкупить. Он бы не продал, чтобы подгадить бывшей жене. Но на деле полгектара земли в глуши практически ничего не стоят, с учетом того, что они окружены чужой собственностью. Я бы скинула его за миллион рублей. – Сейчас продается куча шикарной недвижимости по очень умеренной цене. Есть из чего выбрать. – Вы извините, но я не помню вашего имени. – Алина. – И зачем-то подмигнула. Женщина Эльзе не нравилась. Почему она «тычет»? И слишком откровенно ее рассматривает? То есть таращится на грудь. А поскольку она силиконовая, Эльза не носит лифчика. – А как тебя зовут, я помню.